На старом пледе, свернувшись клубочком, тихо посапывал Боня — бабушкин старичок-пёс. Шерсть с проседью, печальный взгляд и вечная привычка путаться под ногами. Такой же старый и «оставшийся не у дел», как и вся эта безрадостная обязанность — кому-то служить, о чьих-то нуждах помнить.
— Вот ведь как, — мрачно выдохнула Люба, пытаясь удержаться от желания стукнуть по рулю. — Даже после смерти ты смогла спихнуть на меня свои заботы, бабушка…
С раннего детства мама напоминала: «Помоги бабуле». В юности: «Загляни к бабушке». После развода: «Может, переедешь к ней? Она одна…». А потом всё понеслось по кругу: лекарства, очереди к врачам, супы и каши, доставка из магазина, стиральный порошок, снова лекарства. Три года подряд — каждый день словно бой с износом, старостью, бессилием. А ещё Боня — вечно за тобой по пятам, вечно требует, чтобы его заметили. Дети звонили редко. «Мам, ну ты справишься? У нас тут…» — и список причин, почему они не могут быть рядом. Впрочем, и бывший муж тоже умел исчезать в нужный момент.
Непонятный путь
Боня тихонько поскуливал во сне.
— Ну и что тебе надо ещё? — пробурчала Люба, но тут же вздохнула: — Ладно-ладно. Всё будет хорошо. Тебе там… — она осеклась, — понравится.
Навигатор безэмоционально сообщил: «Через 500 метров поверните направо. Пункт назначения — справа».
Приют. Единственно возможное решение. Нет, она не жестокая. Просто устала. Может, теперь поживёт хоть немного для себя.
«А бабушка что бы сказала?» — ехидно подала голос совесть. Люба постаралась её заглушить.
Здание приюта выглядело прилично — светлый фасад, аккуратный двор. Она заранее созвонилась с сотрудниками, всё объяснила. «Приезжайте, мы оформим документы», — ответил сухой женский голос.
— Ну вот, приехали, старичок, — бросила Люба, бросив взгляд на пса. — У каждого начинается новая глава.
Боня приподнял голову. В его взгляде было так много… понимания? Люба отвернулась. В груди стало тесно, как в замкнутом пространстве.
— Всё, хватит, — отрезала она и, открыв дверь, шагнула наружу. — Пошли.
Неожиданный разворот
На крыльце их встретила молодая девушка с веснушками и туго затянутым хвостом.
— Это вы звонили насчёт собаки?
— Да, — Люба передала поводок. — Это Боня. Ему десять. Бабушкин был.
Девушка осторожно коснулась его головы. Боня, как будто почувствовав что-то, ткнулся носом в её ладонь.
— Милый пёс, — улыбнулась она, но тут же нахмурилась, пальцами нащупав что-то под ухом. — А это у него давно?
— Что? — Люба нагнулась.
— Вот, шишка. Под кожей. Заметная. Вы раньше её не видели?
Люба замялась. Последние месяцы были смазаны в сплошной марафон — болезни, заботы, изнурение. Когда ей было смотреть на собаку?
— Честно? Не знаю. Я, — она отвела взгляд, — я не очень следила.
— Понимаю, — девушка сжала губы. — Пойдёмте, оформим документы. Я позову ветеринара — лучше сразу выяснить, что это.
В небольшом кабинете пахло кормом и дезинфекцией. За столом сидела уставшая женщина средних лет. Она кивнула, пододвинула бумаги:
— Здесь подпишите, здесь — данные. И тут — согласие на добровольную передачу, без возможности возврата.
Слова «без возврата» отозвались неожиданно болезненно. Как будто речь шла не о собаке, а о чём-то большем. В голове всплыла картинка: бабушка в кресле, гладит Боню по голове и шепчет: «Моя радость… Моё сердечко…»
Люба выдохнула и взялась за ручку. Пальцы дрожали.
— Не волнуйтесь, — вдруг мягко сказала женщина. — Видно, что решение вам далось непросто. Такое бывает. Не вы первая.
— Я просто не могу его оставить, — Люба чувствовала, что оправдывается. — Работа, планы… Я хотела немного отдохнуть. После всего.
— Всё понятно, — кивнула сотрудница. — Почти все поступают так после ухода близких.
В этот момент дверь открылась. Вошли девушка с веснушками и мужчина в белом халате.
— Я ветеринар, — представился он. — Осмотрел пса. Боня, так?
Люба молча кивнула.
— У него опухоль, — сказал он спокойно. — Подозрение на онкологию. Точно можно сказать после анализов. Но в приюте лечить таких не смогут — нет оборудования, средств, возможности.
— И что… — Люба проглотила ком. — Что будет?
— Усыпление, — прошептала женщина за столом. — Если диагноз подтвердится. Такие собаки не находят новых хозяев.
Люба почувствовала, как всё внутри сжимается. Те же слова, что она когда-то услышала в больнице: «Мест нет. Нужен уход дома». Всё повторяется. Та же система, тот же уход от ответственности.
— А если бы это был человек? Ребёнок? Вы бы тоже сказали: «Нет возможности»?
— Мы делаем, что можем, — устало произнесла женщина.
Боня встал. Медленно подошёл. Уткнулся мордой в Любины колени. Как тогда, с бабушкой. Те же глаза. Та же просьба.
И вдруг… голос в голове: «Любонька, не оставляй его. Он теперь наш с тобой…»
Она закрыла глаза. Вспомнила — вечерние одиночества, молчаливые стены, запланированные отпуска, на которые не с кем поехать. А ещё — бабушкины пальцы, гладящие собаку. «Ты моё счастье…»
— Я… — Люба раскрыла глаза и посмотрела на ветеринара. — Я забираю его.
Тот поднял бровь.
— Что?
— Я не оставлю его. Пожалуйста, порвите бумаги.
Женщина растерянно моргнула.
— Но вы…
— Да. Я передумала. Дайте мне координаты хорошей клиники. Я займусь лечением.
Девушка с веснушками кивнула с улыбкой:
— Сейчас всё запишу. Там отличные врачи.
Люба склонилась к Боне:
— Прости, мальчик. Едем домой.
Когда сердце берёт слово
На выходе из приюта Люба остановилась. Ливень стал сильнее. Она посмотрела на здание, затем — на собаку. И разрыдалась.
Слёзы текли свободно. Боня сел рядом, прижавшись к ней. Она обняла его:
— Всё теперь иначе, слышишь? Мы вместе. И я всё исправлю.
Сев в машину, она первым делом заехала в ветклинику. Записалась на полное обследование. Потом — в зоомагазин. Новый лежак, миска, лучшие витамины и корм, игрушки. Всё — для него.
— Для вашего питомца? — удивился продавец.
— Да, — с твёрдостью в голосе ответила Люба. — Он достоин этого.
Дома она обустроила для Бони уютное место. Напоила витаминным коктейлем, села рядом, уткнулась в его бок и просто молчала.
Зазвонил телефон.
— Мам? Ты где? Мы целый день дозвониться не можем! — голос дочери звучал встревоженно.
— Прости. Сегодня… был особенный день.
— Мы хотели заехать. Завтра можно?
— Конечно. Я буду рада. И Боня.
— Кто?!
— Бабушкин пёс. Он теперь живёт со мной.
Пауза.
— Но ты же говорила, что…
— Говорила. Но поняла, что ошибалась.
Иногда, чтобы понять, чего нам на самом деле не хватало, нужно остаться лицом к лицу с собственной пустотой. И, глядя в глаза тому, кто ждал — пусть даже молча, годами — понять: любовь начинается с ответственности.
После звонка Люба сразу открыла ноутбук и начала читать всё, что могла найти о лечении онкологии у собак. Статьи, ветфорумы, отзывы владельцев, советы ветеринаров — экран сменялся снова и снова. Она читала до глубокой ночи, делала заметки в блокноте, выписывала адреса клиник, названия препаратов, собирала телефоны. Где-то ближе к рассвету набрала круглосуточную горячую линию ветеринарной поддержки и задала десяток вопросов консультанту, который, к её удивлению, спокойно отвечал, не раздражаясь.
Под утро Люба вдруг поймала себя на странной мысли: она давно не чувствовала себя такой включённой в жизнь, нужной, будто её снова кто-то ждал, и от её действий зависело что-то важное. Такого ощущения у неё не было с тех пор, как повзрослели дети.
В последующие дни она жила как в водовороте: клиники, приёмы, анализы, процедуры. Диагноз подтвердился — злокачественная опухоль. Прогноз был неутешительным.
— Мы можем лишь облегчить состояние, — осторожно произнёс главный врач клиники, худощавый мужчина с пронзительным взглядом. — Но шансы на выздоровление крайне невелики. Порядка двадцати процентов.
— Мне этих двадцати хватит, — спокойно ответила Люба. — Что нужно делать?
Он посмотрел на неё чуть дольше, чем требовала ситуация:
— Обычно, когда я озвучиваю подобный диагноз, люди отказываются от лечения. Считают, что это слишком — и по деньгам, и по эмоциональным затратам. Говорят, животное лучше не мучить.
— А я не «люди», — перебила Люба. — Я знаю, каково это — быть списанным заранее. Я видела, как уходила моя бабушка, как от неё отвернулись даже те, кто должен был помочь. — Она тяжело выдохнула. — И я сама чуть не сделала то же самое с ним…
Врач кивнул:
— Тогда я составлю индивидуальный план: медикаменты, диета, процедуры. Это будет непросто.
— Я справлюсь, — твёрдо сказала она.
В тот же день Люба позвонила на работу и оформила отпуск, который откладывала уже три года. Отменила бронирование билетов в Таиланд. Потом достала с верхней полки старый альбом, на обложке которого пожелтевшими буквами было написано: «Семья».
На одной из последних фотографий — бабушка в плетёном кресле, солнце освещает её лицо, а у ног свернулся Боня. Казалось, вся сцена соткана из тишины и доброты.
— Бабушка… — прошептала Люба, ведя пальцами по глянцу. — Кажется, я только сейчас поняла тебя по-настоящему.
Вечером на кухне сидели Настя и Игорь. Они молчали, пока Люба раскладывала перед ними лекарства и схему приёма.
— Мам, ты уверена в этом? — наконец осторожно спросила дочь. — Это же очень тяжело. И финансово, и физически…
— А если бы ты узнала, что твой ребёнок болен, ты бы отказалась от него? — спокойно спросила Люба.
— Но это же собака…
— Для бабушки он был членом семьи. А теперь — и для меня тоже, — Люба улыбнулась, и в её лице словно исчезла усталость. — Понимаешь, Настя, забота — это не наказание. Это спасение. Для кого-то другого. А может быть — и для тебя самой.
Дочь на секунду растерялась. Потом посмотрела на Боню, мирно лежащего на мягкой подстилке, и неожиданно сказала:
— Мы завтра приедем. Привезём Сашку. Он будет рад помочь.
Люба ощутила, как в груди расцветает тепло. Дом оживал — и всё благодаря тому, что когда-то казалось трудным решением.
Когда лечится не только тело, но и сердце
Прошло три месяца. Люба сидела на лавке в сквере, наблюдая, как Боня осторожно принюхивается к веткам. Он похудел, но в его глазах снова появилась ясность. Опухоль уменьшилась. Полностью не ушла — но давала надежду.
— Любовь Сергеевна! — донёсся голос.
Это была Вика из соседней квартиры. До недавнего времени они лишь кивали друг другу у лифта, но теперь всё изменилось.
— Привет, Викусь! Как малыш?
— Зуб режется. Ночи без сна. А как ваш герой?
— Держимся. Завтра врач позвонит — новые анализы сдали вчера.
Вика с восхищением покачала головой:
— Вы сильная. Я бы так не смогла.
— Смогла бы. Когда любишь — силы появляются откуда-то сами.
Они медленно пошли домой. У подъезда их встретила дворничиха Зина.
— Смотри, к тебе гости!
У парадной стояла машина дочери. Настя с мужем вытаскивали пакеты из багажника, а Сашка уже нёсся к бабушке:
— Ба! Боня! Мы вам торт привезли!
Позже, когда гости уехали, а Боня дремал, обложенный игрушками, Люба села в кресло с чаем. Телефон пискнул: сообщение от дочери — «Мам, спасибо. Сашка сказал, что теперь хочет стать ветеринаром».
Она улыбнулась. Ещё одно сообщение: «Про дачу… Мы подумали — давай на следующих выходных съездим? Для Бони свежий воздух будет полезен».
Дача бабушки. Та самая, в которую никто не заглядывал уже пять лет. Там — старая беседка, яблони, кусты смородины.
Боня поднял голову, посмотрел на неё долгим, внимательным взглядом. В нём читалась благодарность. Не за лечение — за то, что её сердце снова стало живым.
Люба склонилась и уткнулась лицом в его мягкую шерсть.
И где-то внутри услышала тёплый голос, словно шёпот из прошлого:
— Молодец, доченька. Я знала, ты справишься.
