Она подкармливала уличных животных — и кошек, и собак, и даже птичек. Хоть птицы и не считаются бездомными, но разве от этого им становится легче? Голодно ведь всем.
Как-то утром, прямо у своего окна на первом этаже, она заметила сороку с повреждённым крылом. Дала ей корм, воды и решила забрать домой — выходить, подлечить, а потом отпустить на волю. И уже на следующий день возле того же окна разыгралось представление: три сороки неуклюже прыгали по двору, волоча крылья, будто ранены. Одна из них даже хромала так правдоподобно, что можно было поверить.
Женщина не могла сдержать смех. С тех пор она подкармливала не только ту первую сороку, но и всю маленькую компанию её артистичных подруг.
Кошки и собаки не умеют притворяться. Они просто молча смотрят в глаза, чуть слышно скулят или мяукают, прося еду. И в этих глазах — не упрёк, а тихая надежда. Мол, вдруг другой человек подаст, если этот не может.
Особенно она переживала за кошек-мам, которым не успели сделать стерилизацию. Этих она кормила в первую очередь. А потом обзванивала всех, кого знала, уговаривая взять хоть одного малыша. Спасти хоть одну крошечную жизнь.
Маленькие котята лезли к ней на руки, мурлыкали, встречали радостным писком. Она разносила их знакомым и незнакомым, кто-нибудь да соглашался. Потом она сама, за свой счёт, стерилизовала оставшихся кошек.
А у подъезда её всегда ждала одна пожилая аккуратная кошка, которую она звала просто — Моя Девочка. Девочка не входила в дом, хотя её звали не раз. Считала себя вроде домашней, но всё же уличной. Иногда заходила на пару часов, потом громко требовала, чтобы её выпустили.
И вот однажды, в погожий день, когда женщина как обычно возвращалась с работы и кормила животных у дома, Девочка не пришла. Женщина удивилась, заволновалась. Искала её, заглядывала под лавки, клумбы, ящики. Безрезультатно.
Уже дома, перекусив, она снова вышла. И увидела Девочку — та сидела чуть поодаль, а рядом с ней трясся крошечный, только научившийся ходить котёнок. Он пищал и прижимался к матери.
— Ну ты даёшь, Девочка… — прошептала женщина. — Я ведь всех стерилизовала, как же тебя-то упустила?
Кошка взглянула ей в глаза, осторожно взяла малыша за шкирку и поднесла к ногам женщины. Потом немного отступила. Когда котёнок побежал за ней, она снова перенесла его к женщине. Отступила дальше.
— Ты хочешь, чтобы я его забрала? — спросила она. — Хорошо, я позабочусь о нём.
Она подняла котёнка на руки. А Девочка тем временем повернулась и скрылась в кустах, бросив последний, грустный взгляд.
Женщина стояла растерянная, прижимая к груди крошечного котёнка.
— Ну что ж ты, Девочка… доверила мне малыша и ушла… — прошептала она с тревогой и тоской.
Ночь выдалась беспокойной. Котёнок часто просыпался, пищал, звал мать. Женщина кормила его из пипетки, укладывала рядом и, укачивая, шептала колыбельные, как ребёнку. Он засыпал, вцепившись в её палец, но даже во сне вздрагивал и взвизгивал. Выспаться не получилось — не до сна, когда в доме крохотная жизнь, полностью зависящая от тебя.
На следующее утро, возвращаясь с работы, женщина молилась про себя не о здоровье и не о деньгах — она просила только одного: чтобы Девочка, как всегда, сидела у порога и ждала. Но у подъезда её не было. Женщина покормила малыша, уложила его на кровать и пошла искать.
Она обошла весь двор, заглянула во все закоулки. Никаких следов. И тогда она поняла: Девочка могла спрятаться — не одна. И, скорее всего, малыш был не единственный…
С фонариком в руках, уже затемно, она обследовала соседние дворы. И под пожарной лестницей одного из домов наконец заметила ящик. В нём, свернувшись клубочком, лежала Девочка. Под её телом прижимались два совсем крошечных котёнка. Головы у них беспомощно свисали, они почти не двигались — молока у кошки почти не осталось.
— Господи… — всплеснула руками женщина. — Почему же ты не принесла их сразу? Почему только одного? Хотела, чтобы хоть он выжил?..
Кошка жалобно мяукнула, словно извиняясь, и уткнулась мордочкой в ладонь женщины.
Она осторожно переложила малышей в карманы куртки, а Девочку взяла на руки. Дома она сразу нагрела молочную смесь, кормила котят из пипетки, обтирала им лапки, дышала на них.
Девочка не отходила. Наблюдала внимательно, тревожно, мяукала — то умоляюще, то одобрительно.
— Тсс… всё будет хорошо, моя хорошая, — шептала женщина, больше успокаивая себя, чем кошку.
Ночь снова прошла без сна. Она позвонила на работу и взяла две недели за свой счёт — другого выхода не было. Маленькие котята требовали ухода круглосуточно.
На третьи сутки они стали крепче держать головки. Девочка с благодарностью наблюдала за тем, как спасаются её дети. Малыши лежали рядом, толкались носами в её бока, пытались найти соски, хоть молока уже почти не было. Но им нужно было просто чувствовать рядом маму.
Женщина укладывалась рядом, гладила их всех, разговаривала с Девочкой.
— Ну что, красавица, будем растить твоих малышей?
Кошка посмотрела ей в глаза и тихонько мяукнула, словно сказала: «Да».
Женщина вспоминала, как Девочка выбрала одного малыша — самого сильного, самого жизнеспособного, и принесла его к ней. Не для того, чтобы облегчить себе жизнь. Нет. Просто потому что понимала — сама не справится, и хотя бы одна крохотная жизнь должна остаться.
И каждый раз, глядя на этих троих, женщина думала: как бы она поступила на месте Девочки? Выбрала бы одного? Смогла бы так? Ответа не находилось.
На сердце было одновременно тепло и больно.
Тепло — от спасённых малышей, от мягкого урчания Девочки, от того, что удалось сохранить хотя бы одну семью.
А больно — от понимания: сколько ещё таких кошек живут рядом? Сколько таких Девочек не дождались помощи?
И — сколько таких людей, как она, остаётся рядом, несмотря ни на что?
Почему-то казалось, что людей таких меньше. Гораздо меньше, чем тех, кто нуждается.
Вот так…
