С самого детства Таня привыкла к сочувственным взглядам и перешёптываниям за её спиной. Хромота, с которой она появилась на свет, словно воздвигла между ней и окружающим миром непреодолимую стену.
В школе это ощущалось особенно остро: дети бывают жестоки, и каждый её шаг, каждое движение становились для неё испытанием и напоминанием о «несовершенстве». Несмотря на инвалидность, Таня категорически отказывалась от освобождения по физкультуре. Из-за этого её недолюбливали команды, куда по воле учителя её неизбежно ставили.
Она стиснув зубы выполняла все упражнения: бегала положенные круги, перепрыгивала через козла. Боль пронзала ногу острой иглой, но девочка подавляла стон и снова пыталась. Со временем насмешки прекратились, а некоторые одноклассники даже начали уважать худую, высокую девчонку с суровым взглядом из-под бровей.
Но Таня уже вынесла свой приговор миру: он жесток и несправедлив, особенно к таким, как она. Её вывод был прост — лучше не привязываться к людям, держаться настороже.
О личной жизни речи не шло. Парня у неё никогда не было, да и общения с ровесниками она избегала. Таня жила в замкнутом пространстве книг и тишины. После школы ничего не изменилось: она легко поступила в желаемый вуз, училась с интересом, но и здесь никого к себе не подпускала.
У девушки было любимое место — лавочка в конце аллеи, частично прикрытая густыми ветками. Там Таня проводила часы с книгой или просто наслаждалась пением птиц и красотой цветов. В рюкзаке у неё всегда находился термос с кофе и пара бутербродов — так она могла уединяться при каждой возможности, обустраивая собственный мир одиночества.
В тот день всё было по привычному сценарию: книга, кофе, перекус. Но вдруг Таня ощутила чужой взгляд. Она осмотрелась — никого. Вернулась к чтению, но ощущение не исчезло. И тогда она увидела: из травы за ней следили внимательные круглые жёлтые глаза.
В зарослях затаилось животное, жадно наблюдавшее за её рукой с бутербродом. Таня поколебалась, поднялась, положила кусочек колбасы на землю и сказала:
— Угощайся!
Ответа не последовало. Но стоило ей отойти, как еда исчезла бесследно. Таня снова села на лавочку, с уважением отмечая: зверь не показался, сохранил гордость. Она понимала такое поведение — сама ведь была такой же.
На следующий день девушка прихватила больше еды. Любопытство победило: кто скрывается в траве? Кот, кошка? Таня даже повеселела, решив обязательно выманить таинственного соседа. Она выложила кусочки так, чтобы зверю пришлось выйти из укрытия.
И её ожидание оправдалось: из травы показалась когтистая лапа, ловко утащившая первый кусок. Но второй лежал дальше. Пришлось рискнуть. Наконец, из густых зарослей показалась кошачья мордочка. Таня сразу заметила: она прихрамывает, щадит заднюю лапу. Та тоже была хромой.
Девушку охватил стыд: вместо того чтобы просто накормить голодное животное, она устроила игру. Но кошка всё же взяла угощение и снова скрылась. С того дня они встречались постоянно. Таня делилась едой, кошка выходила осторожно, иногда задерживалась рядом. Её серо-полосатая шёрстка, белые «носочки» на лапках и изящность даже при хромоте — всё это покоряло.
Но однажды зверь не пришёл. Колбаса осталась нетронутой. Сердце девушки сжалось от тревоги. Она огляделась, пытаясь найти кошку.
— Кого ищешь, дочка? — услышала она позади.
На дорожке стояла пожилая аккуратная женщина. В её доброжелательном взгляде не было ничего настораживающего, и Таня решилась спросить:
— Вы не встречали здесь кошку? Она прихрамывает на заднюю лапку.
— Видела, конечно, — вздохнула старушка. — Бедняжка, досталось ей. Только бы выжила!
— А почему её зовут Бешеная? — удивилась Таня, почувствовав тревогу.
— Так прозвали, — пояснила бабушка. — Раньше она была домашней, звали Муська. Жила у одной женщины, Степановны. После её смерти кошка оказалась никому не нужной. Все соседи её подкармливали.
И тут проявился её особенный характер. Стоило обидеть рядом кого-то маленького — хоть котёнка, хоть ребёнка — она бросалась защищать. Наверное, материнский инстинкт так и не нашёл выхода, ведь кошка была стерилизованной.
И вот однажды… — старушка понизила голос. — Собачники отпустили своего пса без поводка. Огромный, глупый щен ещё. Он кинулся к детям в песочнице, опрокинул девочку. Мать кричит, а хозяина и след простыл…
— И что же тогда? — Таня слушала, затаив дыхание.
— Не торопи меня, девонька, сама всё поведаю! — с лёгкой обидой сказала старушка. Она нашла благодарного слушателя и теперь наслаждалась моментом, смакуя каждое слово. — Так вот… Пёс на малышку прыгнул, а кошка сверху на него метнулась, когтями впилась, зубами — прямо в морду, и давай рвать!
Пёс взвыл так, что уши закладывало, носился кругами, пытаясь стряхнуть хищную маленькую защитницу. Хозяин подскочил, но в панике ещё и палкой по кошке ударил, даже не разобравшись, кто здесь агрессор, а кто спаситель. Вот уж воистину, дурнее своей собаки оказался… Лапку бедной сломал, нелюдь. С тех пор и хромает, а кличку за ней оставили — Бешеная.
— Ясно, — осторожно сказала Таня, стараясь вернуть старушку к настоящему: — Но что с ней произошло сегодня? Где она сейчас?
Бабушка недовольно сощурилась. Её только-только прорвало на воспоминания, хотелось в красках расписать, о собачниках поговорить, про порядок в городе… а эта молодёжь всё куда-то спешит! Эх, нетерпеливые…
— Вон в том доме, — махнула рукой старушка. — Там коты дикие обжились, в подвале прижились. Мышей ловят, никого не трогают. Но, понятно, порядок нарушен. Городские службы приехали — отлавливать. Коты врассыпную, а трое котят остались. Их и давай ловить, а Бешеная грудью встала! Билась, будто за своих детей, пока жильцы не вступились. Котят быстро разобрали по квартирам, а её — еле живую — в клинику. Дышала едва-едва…
— Куда её отнесли? — перебила Таня, не в силах слушать дальше.
Старушка вздохнула и махнула рукой в сторону соседних домов:
— Там, на Садовой, ветеринарка. Вывеска большая. И чего ты так взволновалась? Не твоя же кошка!
Но Таня уже не слушала. Сердце билось так, будто готово выпрыгнуть из груди, ноги сами понесли её по направлению к клинике. Одна мысль била по вискам: только бы жива!
— У вас сегодня принесли кошку? Раненую, серую, с полосками? У неё задняя лапа повреждена! — почти крикнула она с порога.
Высокий мужчина с усами окинул её подозрительным взглядом:
— Наконец-то хозяйка объявилась? Ваша, значит? Досталось ей знатно, едва живая была!
— Она жива?! — Таня сглотнула, задыхаясь от волнения.
— На грани, — серьёзно ответил ветеринар. — Били её жестоко. Лапа переломана, застарелая рана снова открылась. Собрали по кусочкам, гипс наложили. Дальше всё зависит от ухода и покоя.
— Я всё оплачу, — быстро сказала Таня. — Хочу забрать её домой.
Доктор посмотрел на девушку с сомнением, будто решал, стоит ли доверять такой хозяйке.
— Сегодня останется здесь, под наблюдением. Завтра приходите с переноской. В руках её в таком состоянии нести нельзя, — произнёс он строго.
Ночь Таня провела без сна. Металась в кровати, сомневалась: справится ли? Никогда не имела питомцев, а тут такая ответственность… Но решение было принято. Под утро она всё же задремала, а проснувшись, первым делом отправилась за всем необходимым: переноской, мисками, кормом, мягкой подстилкой.
В клинике её встретил тот же ветеринар и сурово начал:
— Вы зачем меня вчера обманули?
— В смысле? — опешила Таня.
— Это не ваша кошка! Я в интернете видел сюжет. Она дворовая, котят защищала. Её тут все Бешеной зовут!
Таня подняла голову и уверенно сказала:
— Это моя кошка. И имя у неё не Бешеная, а Муська. И я её забираю.
Доктор долго смотрел на неё, потом усмехнулся:
— Пожалуй, вы друг друга стоите. Забирайте. Вот рецепт на лекарства. Лечите. Но учтите — хромота останется навсегда.
— Жить с этим можно, — твёрдо ответила Таня.
Кошку осторожно переложили в переноску. Она была обессиленной, но открыла глаза и тихо мяукнула.
— Потерпи, моя хорошая, — шептала Таня, гладя по шерсти. — Больше ты не будешь одна. Я о тебе позабочусь. Научуcь быть настоящей хозяйкой. Ты только живи, ладно?
Кошка слушала. Ей было больно и трудно дышать, но она знала: уходить рано. Здесь, на земле, у неё появилось дело. Теперь у неё снова был человек. Она заметила эту одинокую девушку ещё раньше и знала: они будут вместе.
И пусть Таня думает, что станет её хозяйкой. Пусть. Люди ошибаются.
«Ты теперь моя девочка, мой человек», — подумала кошка, и в её глазах мелькнула тихая, едва заметная улыбка.
