Алексею снилось, будто он на солнечном пляже нежно обнимает ту самую эффектную брюнетку, которая накануне, проезжая мимо в машине, так дерзко показала ему средний палец.
Во сне она была мягкой, покладистой, с шелковыми волосами и ароматом духов. Алексей улыбался, но внезапно красавица коварно согнула стройную ногу и со всего размаху врезала ему под дых.
— Подъём, бездельник! — скомандовала брюнетка, но неожиданно грубым, хриплым мужским голосом.
Алексей застонал, хватая ртом воздух, и распахнул глаза. Перед его лицом виднелись тяжелые, пыльные ботинки сорок шестого размера, а сверху доносился громоподобный голос.
— Распластался тут, как ковер! А кто охранять хозяйство будет, Папа Римский, что ли?!
Он попытался вдохнуть, и только через мгновение легкие послушались. С трудом сев, Алексей заморгал и растерянно огляделся.
«Вот это я вчера гульнул! — подумал он, оценивая происходящее. — Ни черта не помню. Где я вообще?»
Вокруг — деревенский двор: покосившийся дом, по земле копошатся куры, на заборе сидит хмурая серая кошка. А перед ним возвышается здоровенный мужик, смотрит свирепо, будто готов прибить одним взглядом.
«Стоп! Какой ещё хвост?.. Откуда взялся хвост? Что за чертовщина?» — паника накатила волной.
Алексей повернул голову — и обомлел: за ним действительно тянулся хвост! Серый, взъерошенный, с редкой шерстью. И он, без сомнений, принадлежал именно ему, потому что при попытке пошевелиться хвост нервно дернулся и шлепнул по земле.
— Лелик, хватит валяться, работать пора! — прогремел мужчина и легонько пнул его носком сапога. — Давай, лентяй, подъем!
«Я пес! — в ужасе осознал Алексей. — И, похоже, звать меня теперь Лелик. А этот тип — мой хозяин?! Да бред же! Нужно срочно проснуться! Вернуться в сон, где была та брюнетка, хоть бы и злая…»
Но, увы, не получилось ни проснуться, ни вернуться назад.
К тридцати годам Алексей Иванов усвоил одну простую истину: жить нужно на полную катушку. Ведь годы мчатся, не успеешь моргнуть — и ты уже старик, а вспомнить особо нечего.
Он часто сравнивал себя с родителями. Те всю жизнь вкалывали — сначала зарабатывали на кооператив, потом на «Жигули», потом на дачу, а между делом воспитывали его, чтобы обеспечить сыну «достойное будущее».
Но Алексей не хотел жить «как все». Да, формальности он соблюл — институт окончил, в армии отслужил, работу нашел. Устроился менеджером по продажам, брал кредиты, ипотеку, потихоньку выбрался в люди.
Жизнь казалась легкой: вечеринки, флирт, шумные компании. На одной из таких тусовок он и встретил Катю — скромную медсестру, совершенно не вписывающуюся в их разгульную толпу.
Она выглядела чужой среди них — тихая, с длинными светлыми волосами и задумчивыми серыми глазами. В ней было что-то трогательное, домашнее. Алексею это понравилось: и фигура аккуратная, и взгляд чистый, и характер спокойный. Хозяйственная, добрая — прямо уют в человеческом обличье.
Однако у Кати был один «минус» — она слишком его любила. А Алексей, по сути, любить не умел. Катя ему нравилась, но скорее как комфорт, привычка. Он считал её немного странной — животных жалела, собак подбирала, дворняг домой тащила.
Его это раздражало.
— Только смотри, со мной не вздумай! — предупреждал он. — Я собак не перевариваю.
А потом Катя вдруг завела разговор о свадьбе. У Алексея аж внутри всё скрутило — будто уксусом облили.
— Зачем тебе всё это, Катюха? — скривился он. — Мы ведь прекрасно живем. Без обязательств, без цепей. А вы, женщины, всё портите своими замужествами!
— Почему портим? Может, наоборот, — тихо ответила она.
— Конечно! Родим детей, заведем зверинец, и будем пахать, чтоб всем угодить. Прям мечта, — усмехнулся он. — Хочешь забот — сходи в приют, еще парочку псов домой притащи.
Катя посмотрела на него как на чужого.
— Не любишь ты никого, Леша. У тебя душа, как камень. А я просто дура — влюбленная курица, — сказала она, забрала свои вещи и ушла.
Алексею даже грустно не стало.
«И слава Богу! — думал он. — Ушла — и ладно. Найдется другая, без глупостей».
Поначалу он наслаждался свободой. Пил, гулял, флиртовал. Но вскоре понял — чего-то не хватает. Сначала не хватало порядка, потом — её голоса, её взгляда, тепла.
С новыми девушками не ладилось. Они то скучные, то наглые. Последняя, которой он подмигнул на светофоре, вообще показала ему неприличный жест.
«Вот ведь времена пошли! — рассердился Алексей. — Теряю форму. Пора в бар — залить тоску».
Он собрал друзей, но вечер не задался. Те быстро разбежались по домам к женам и детям. Алексей остался один и, обозлившись, допил всё, что стояло перед ним.
Ночь была теплая. Он шатался по улице, ругаясь на судьбу и Катю.
«Вот надо было ей про свадьбу завести! Всё сломала…»
И тут он услышал за собой тихий цокот когтей. Обернулся — сзади шел черный пес. Худой, потрепанный, с умными глазами. Смотрел так, будто просил приюта.
Алексея вдруг перекосило от раздражения. Все его бросили — и даже теперь к нему тянется какая-то дворняга.
— Пошёл вон! — гаркнул он.
Пес пятился, но не уходил. Тогда Алексей поднял с земли камень и, не удержав равновесия, рухнул, будто его ударило током.
Сознание вырубилось.
Когда он очнулся, уже не был человеком. Всё вокруг казалось реальным до мельчайших деталей — запахи, звуки, холодная земля. И он понял: теперь он пес. Настоящий, живой, по кличке Лелик.
«Может, я в коме, — думал Алексей, лежа в будке, — и мне снится этот ад?»
Но вскоре появилась кошка — серая, нахальная.
— Лелик, ты чего сегодня, бедолага? Совсем хозяину под горячую лапу попался? — мяукнула она.
— Да не Лелик я, а Алексей Иванов! Человек, понимаешь? — простонал он.
Кошка со вздохом потерлась о дверь будки.
— Видно, досталось тебе крепко. Отлежись, пес, придешь в себя — поговорим.
Он закрыл глаза, надеясь, что проснется человеком. Но нет — утро принесло те же лапы, хвост и грубый окрик хозяина.
— Лелик! Дармоед облезлый! Петровича не пускай на двор — он мне враг! — проревел мужик, пнув будку.
Алексей вжался в пол, прижал уши, стараясь исчезнуть. Мир, где он был «свободным мужчиной», закончился. Теперь он просто собака. И впервые в жизни понял, что значит — бояться человека.
— Вася, оставь собаку в покое! — в голосе женщины звучала усталость, но и забота. — Он и так сегодня какой-то не свой. Из будки не выходит, целый день лежит. Может, приболел?
— И что мне теперь, путевку ему оформить? В санаторий отправить? — взвился Василий, повернувшись к жене. — Танька, ты как была дурой, так ею и осталась. Пес дворовой, не барин! Не положено ему болеть, его дело — работать, двор стеречь, а не храпеть целыми днями!
— Иди уж поешь, Вася, — спокойно ответила невидимая из-за угла Таня, не желая разжигать спор.
Алексей — а теперь уже Лелик — выдохнул с облегчением. Василий, ворча, ушел.
Он тоже чувствовал голод. Но еще больше хотелось просто выйти и сделать хоть шаг на волю. Осторожно осмотревшись и убедившись, что во дворе никого нет, кроме знакомой серой кошки, он выбрался из будки. Подбежал к одинокому кусту, поднял лапу — и вдруг удивился, насколько легко у него это получилось.
— Ну что, полегчало? — спросила кошка, появившись рядом, словно из воздуха.
— Знаешь, я ведь не вру, — вздохнул Алексей. — Я человек, самый обычный. Понятия не имею, как оказался в собачьем теле, и еще меньше — как отсюда выбраться.
Кошка внимательно посмотрела на него, словно заглядывая прямо в душу.
— Верю, — кивнула она. — Я ведь Лелика с самого щенячества знаю. У него взгляд был другой, чистый. А ты другой… Видно, сильно ты согрешил перед небом, раз такое наказание получил. Ну давай, признавайся, что натворил?
— Да ничего особенного! — растерялся Алексей. — Жил, как все живут.
— Как все — это как? — прищурилась кошка. — Не стоял бы сейчас передо мной с облезлым хвостом, если бы все было так просто.
— Ну… может, не совсем как все, — пробормотал он. — Катьку вот обидел… Девушку, с которой встречался. Она любила меня, а я жениться не захотел. Сказал, мол, живем же хорошо — зачем что-то менять? Наверное, зря.
— Это все? — кошка недоверчиво дернула усом.
— Родителей редко навещал… Но ведь это не преступление. И еще… вчера я кинуть хотел камень в одну собаку. Черную. Но не попал.
Кошка молчала. Только кончик хвоста легонько подрагивал.
— Ну? Скажи хоть что-нибудь, — не выдержал Алексей.
— Что тут скажешь, Алексей Иванов, — медленно ответила она. — Ты обычный человек. Не плохой, не хороший — просто из тех, что живут, не глядя по сторонам. И все же… думаю, не в ту собаку ты метнул камень.
Алексей замер.
— Что ты имеешь в виду?
— Моя мать говорила: где-то по земле бродят черный пес и белая кошка. Одни карают, другие спасают. Долго я считала это сказкой, а, выходит, правда. Видно, ты угодил под их лапу.
— И что теперь? — Алексей почти плакал. — Можно ли хоть как-то исправить это?
— Не знаю, — призналась кошка. — Может, и можно. Попробуй снова человеком стать. Тогда, глядишь, и шанс вернется.
— Но как? — отчаянно спросил он. — Я ведь собака!
— Думай, — пожала плечами кошка. — И пока думаешь, постарайся вести себя достойно. Не раздражай хозяина, береги Таню. Она добрая, но с мужем ей тяжело.
Время потекло лениво. Дни Алексея были похожи один на другой. Он научился вовремя скрываться от Василия и радовался каждому приходу Тани.
Женщина всегда ставила миску с едой, гладила по голове, шептала что-то доброе. Её присутствие делало жизнь выносимой.
Зато Василий превращал двор в ад. Особенно по вечерам, возвращаясь навеселе. Орал, ругался, бил ногами все, что попадалось под руку. Только Таня умела его усмирить — тихим голосом, без крика.
Лето кончилось. Наступила промозглая осень. Сквозь дыры в крыше будки задувал ветер, а дождь капал прямо на морду. Алексей привык. Его человеческое прошлое стало казаться далеким, как чужой сон.
И вдруг жизнь снова перевернулась. Кошка Мурка принесла котят. Таня устроила для них уютное гнездышко в старом сарае, подстелила одеяло, приносила еду. Всё было тихо и мирно, пока об этом не узнал Василий.
— Развела зверинец! — заорал он вечером, увидев, как жена несет миску с едой. — Топить надо, а не кормить!
Он схватил мешок и направился в сарай.
— Вася, не трогай! Они никому не мешают! — взмолилась Таня, закрывая ему дорогу. — Их всего трое, соседям отдам!
— Отойди, дура! — рявкнул он и оттолкнул ее так, что она упала и ударилась.
Алексей видел всё. В груди у него вспыхнула злость, будто раскаленный уголь. Вспомнились слова Кати — про мертвую душу. И он понял: правду она сказала. Безжалостный человек — уже не человек.
Ему стало жалко Таню, жалко Мурку с котятами. И впервые за долгое время он ощутил в себе силу. Рычание вырвалось само.
Он бросился на Василия. Хотел вцепиться в него, защитить тех, кто слабее. Василий, ошеломленный, отступил, но тут же поднял ногу и с размаху ударил. Удар пришелся в грудь. Алексей, вернее, Лелик, отлетел к стене — и всё погасло.
Очнулся Алексей уже в больничной палате. В нос бил запах антисептиков, гудели приборы. Рядом сидела Катя.
— Васька… гад, — прошептал он.
Катя вскочила и позвала врача. — Доктор! Он очнулся!
А тем временем в другом месте Лелик пришел в себя. Он лежал на полу сарая. Над ним нависал Василий, а Мурка стояла перед ним, заслоняя котят. Таня, прихрамывая, бежала из дома.
«Господи, опять всё сначала?» — мелькнуло у него в голове.
— Уйди, Танька! — рявкнул Василий. — Совсем страх потеряли! Пес на хозяина кидается!
Но на этот раз Алексей не отступил. Он больше не боялся. Рванулся вперед и сбил Василия с ног. Тот ударился головой о камень — тот самый, что Таня использовала для квашеной капусты.
Когда всё стихло, Таня плакала, обнимая Лелика, а Мурка благодарно прижималась к нему.
Кошка посмотрела ему прямо в глаза и тихо сказала:
— Вернулся…
Доктор, вошедший в палату, был похож на доброго Айболита. Он поправил очки и улыбнулся:
— Очнулся, значит? Ну, с возвращением, батенька. Пьянство — зло, как я и говорил. Ударились вы знатно. Хорошо, что жива голова осталась.
Катя улыбнулась, вытирая слёзы:
— Как ты, Леша?
Он посмотрел на нее — и впервые за долгое время ощутил, что живёт.
— Я счастлив, — тихо ответил он. — И что ты рядом, и что я… здесь.
Через пару недель его выписали. Катя вернулась к нему, привела своих дворняг. Алексей сам попросил.
Он изменился. Смеялся, помогал, слушал. Катя поражалась — будто подменили человека.
— Я просто посмотрел на жизнь… с другой стороны, — шутил он. — И, знаешь, удар головой отлично прочищает мозги.
— Главное, что теперь всё хорошо, — улыбалась Катя. — А то недавно в больницу привезли одного мужика. Тоже головой приложился, память потерял. Даже имени не вспомнил. Жена, правда, счастлива — говорит, теперь с ним жить можно. Зовут Василий, а жену — Татьяна.
Алексей усмехнулся:
«Вселенная никого не забывает, — подумал он. — Может, и у Васьки появится шанс стать человеком. А Таня, если не бросит, сумеет его научить».
Так и вышло. Но это уже совсем другая история.
