Одинокие люди, живущие в многоэтажных домах, по-разному находят своё место среди соседей.
Кто-то ограничивается вежливым «здравствуйте» и тщательно оберегает личное пространство, никого туда не впуская. Кто-то, напротив, отличается чрезмерной активностью: всё знает, во всё вмешивается и всегда в курсе чужих дел. А есть и такие, кто не стремится быть в центре внимания, но и от общения не отгораживается.
Баба Маша как раз относилась к последним. Она жила на первом этаже, и окна её квартиры выходили прямо во двор. Дом был заселён около десяти лет назад, и за это время многие соседи успели подружиться целыми семьями. Баба Маша охотно поддерживала добрососедские отношения, но при этом никого близко к себе не подпускала.
Под своим окном она разбила небольшую, но ухоженную клумбу, которая всё лето радовала глаз буйством красок. И было видно, что делает она это не для себя одной — цветы словно предназначались для всех, кто проходил мимо.
Никогда баба Маша не жаловалась, что ей никто не помогает ухаживать за клумбой, и не ворчала, если находила среди цветов случайный мусор.
Летом кухонное окно у неё почти всегда было распахнуто. Через него она здоровалась с соседями, проходившими по двору. Пожалуй, эту пожилую женщину знал весь дом, как и её кота Ваську — серого, пушистого, важного. Он либо сидел рядом с хозяйкой на подоконнике, либо грелся на солнце прямо среди цветов.
Однажды баба Маша сидела на лавочке у подъезда, когда к ней подсела соседка с пятого этажа — Мила. Женщине было около пятидесяти, работала она медсестрой в поликлинике и возвращалась домой с тяжёлой сумкой продуктов. Решив передохнуть перед домашними хлопотами, она присела рядом.
— Добрый вечер, Мария Петровна!
— Добрый, Милочка. Спешишь своих накормить?
— Уже нет, — улыбнулась Мила. — Один задержался на работе, другой с друзьями встретился.
— Вроде недавно ещё белобрысым мальчишкой по двору носился, а теперь взрослый мужчина, — задумчиво сказала баба Маша. — Хороший у тебя сын. И Васька его полюбил, а он у меня не ко всем идёт.
— У нас дома тоже кошка есть, но она совсем домашняя, улицу только с балкона видит, — ответила Мила, приятно удивлённая похвалой.
— А мой Лёша кошек очень любил… У нас они всегда были, — тихо произнесла баба Маша и надолго замолчала, уставившись куда-то вдаль.
Миле стало неловко. Она поняла, что за этими словами скрывается непростая судьба, но расспрашивать не стала. Захочет — расскажет сама. Лезть в чужую боль она не любила.
— Вы, баб Маш, если что — лекарства купить или в поликлинику сходить, вы только скажите, — осторожно предложила Мила.
Соседка посмотрела на неё, улыбнулась и вдруг заговорила откровенно:
— Да какая я тебе баба Маша… Мне всего шестьдесят один недавно исполнился. Муж умер за три месяца до нашего переезда, а сын пять лет назад в горах пропал. Альпинизмом увлекался… так и не нашли. Вот и живу одна. Хорошо, хоть Васька тогда котёнком прибился — на него всю любовь и трачу. Иначе совсем тяжко было бы.
Мила не сразу нашла слова. Женщина рядом с ней выглядела куда старше своих лет — сухонькая, с глубокими морщинами и руками, покрытыми тонкой, как пергамент, кожей.
Васька выскочил из клумбы, где гонялся за запоздалой бабочкой, подошёл к хозяйке и запрыгнул к ней на колени.
— Ну всё, пора домой, — сказала Мария Петровна. — Васька проголодался.
Она медленно поднялась и пошла к подъезду.
После этого разговора Мила словно взяла бабу Машу под негласную опеку. По утрам, выходя из дома, она обязательно смотрела на её окна и махала рукой, зная, что хозяйка с котом сидят у подоконника. Вечером они перебрасывались парой слов, а иногда снова сидели вместе на лавочке.
Однажды в пятницу утром Мила, как обычно, посмотрела на окно бабы Маши. Окно было открыто, но ни хозяйки, ни Васьки не было видно. Она подошла ближе и позвала. В тот же миг из окна выскочил Васька, спрыгнул к её ногам и закричал так отчаянно, что сердце сжалось.
Поняв, что случилась беда, Мила бросилась в подъезд и стала звать соседей. Дверь открыл Анатолий — молодой мужчина, работавший охранником в ближайшем магазине.
— Толя, с бабой Машей что-то случилось! Окно открыто, Васька орёт, а она не выходит!
— Сейчас разберёмся, — ответил он и, не теряя времени, выбежал во двор.
Пока Мила спускалась, Анатолий уже забрался в квартиру через окно. Вскоре он выглянул обратно:
— Похоже, приступ. Я дверь открою.
В квартире баба Маша лежала на полу возле кресла, без сознания. Васька лизал ей руку. Мила проверила дыхание, нащупала пульс и тут же вызвала скорую, предположив инфаркт. Пока ждали врачей, они уложили женщину поудобнее, открыли окно, измерили давление.
Скорая приехала быстро, и Марию Петровну увезли в больницу. Мила предупредила на работе, что задержится, закрыла квартиру соседки и забрала Ваську к себе.
Три недели она навещала бабу Машу в больнице, рассказывала про кота, правда, одну важную деталь предпочла умолчать.
Когда Марию Петровну выписали, Мила с мужем привезли её домой. Васька встретил хозяйку громким урчанием и всё норовил забраться на руки.
После пережитого женщины стали по-настоящему близки. Они часто пили чай на кухне у Маши, долго разговаривали. И однажды Мила всё же призналась: пока она переживала за соседку, её кошка Маркиза успела «загулять», а принесённый Васька времени зря не терял.
Теперь две подруги со смехом ждали пополнения и обсуждали, как будут делить будущих «внучат».
