Это произошло прямо в тот момент, когда он раздавал еду… Скромный корм, на который хватало его небольшой зарплаты, каша на курином бульоне и мелко порубленные кусочки мяса — кошки и маленькая рыжая собачка, давно ставшая для них «своей», столпились вокруг мисок, ворчали, толкались и старались как можно быстрее проглотить обед, опасаясь, что не достанется добавки.
Сначала он ощутил резкую боль слева в груди, затем неприятное жжение ушло под левую лопатку, а рука вдруг стала чужой и тяжёлой. Мир перед глазами поплыл, и мужчина медленно опустился на землю, прислонившись спиной к стволу дерева.
Над ним сияло солнце, лёгкий ветер шевелил листву, но всё это словно исчезло. Он уже не чувствовал тепла дня — сердце билось всё реже, каждый вдох давался с мучительным трудом, будто воздух обжигал лёгкие. Он завалился на правый бок, и вокруг стало пусто…
Очнувшись, он увидел вокруг ослепительную белизну. Под ногами ощущалось что-то плотное, словно спрессованная вата или камень, и при каждом шаге она тихо поскрипывала. Он огляделся и заметил длинную очередь, которая, однако, двигалась удивительно быстро.
Впереди возвышались огромные ворота из непонятного материала. Они переливались, словно россыпь драгоценных камней, меняя оттенки от мягкого золотистого до ярко-белого. Из-за этих ворот доносилась музыка — незнакомая, завораживающая, такой он не слышал никогда.
Мужчина машинально попытался нащупать своё тело и в тот же миг его будто пронзила вспышка понимания: тела больше не было. Память вернулась мгновенно, и он тихо застонал. Не от осознания смерти — нет. Боль была другой. Он не успел погладить своих малышей, не успел докормить их до конца. Кто теперь позаботится о них? Кто защитит?
А там, внизу, маленькая рыжая собачка, ещё недавно толкавшаяся с кошками у миски, вскарабкалась на его остывающее тело. Она положила крошечные лапы ему на грудь и протяжно, по-настоящему горько завыла. Подняв мордочку к небу, она смотрела на него так, словно надеялась, что он вот-вот откроет глаза, и из её тёплых, преданных глаз катились слёзы.
Коты столпились рядом и с немым ужасом смотрели на то, что ещё совсем недавно было для них опорой, защитой и единственной надеждой.
Именно эта мысль сильнее всего ударила по мужчине, уже стоявшему в длинной очереди перед огромными воротами, которые, как он постепенно начал понимать, вели в Рай. Вероятно, именно туда и тянулась бесконечная вереница людей.
Перед ним и за его спиной стояли те, кто считал себя достойным войти за сияющий предел. Здесь были служители церкви, десятилетиями собиравшие богатства для храмов, состоятельные люди, щедро жертвовавшие деньги и уверенные в собственной праведности, чиновники и служащие, прожившие жизнь в стремлении «честно выполнять работу», а также постоянные посетители храмов и молельных домов, готовые каждую свободную минуту посвящать разговорам о святости и осуждению тех, кто жил «не по правилам».
Людей было много. И почти каждый либо твёрдо верил, либо очень надеялся оказаться за высокими, красивыми воротами.
Оглядевшись внимательнее, мужчина заметил, что от главной дороги, ведущей к сияющему входу, вправо отходили узкие тропинки. Все они сходились к низким, перекошенным воротам, покрытым ржавчиной и державшимся на древних петлях, которые, казалось, не знали смазки целую вечность.
Ветер раскачивал створки, и петли издавали жуткий звук — нечто среднее между визгом, стоном и металлическим скрежетом.
Люди из очереди с опаской поглядывали в ту сторону, а несколько священников шёпотом переговаривались, называя это место вратами преисподней, самым страшным и проклятым местом.
Перед старыми воротами стоял Ангел с серыми, поникшими крыльями. Его лицо было печальным и исчерченным морщинами. Время от времени кто-то выходил из общей очереди и, опустив голову, медленно направлялся к нему.
Побеседовав с Ангелом, человек подходил к воротам. Они распахивались с пугающим скрипом, следовал глухой хлопок и вспышка ослепительно красного света — и всё заканчивалось.
Очередь вздрагивала от ужаса. Каждый старался как можно быстрее пройти мимо тропинок, ведущих к тем воротам.
У сияющего же входа стояли другие Ангелы — белоснежные, улыбающиеся. Они быстро задавали вопросы, что-то отмечали и, сияя улыбками, пропускали людей внутрь. Почти всех. С редкими исключениями.
И мужчина понял, что ждать своей очереди ему незачем. В церковь он не ходил, денег не жертвовал, людям не помогал, а если быть честным — всю жизнь держался от них в стороне. Вот и итог.
Тяжело вздохнув, он вышел из очереди и медленно пошёл по одной из тропинок к печальному Ангелу и покосившимся воротам.
Ангел поднял глаза и долго смотрел на него.
— Ну что? — тихо спросил он. — Каяться будешь? Ты ведь сам выбрал этот путь. Тебя никто не тянул.
— Нет… — ответил мужчина. — Просто я понял, что мне не туда. Те большие ворота — не для меня. Я не был верующим, в церковь не ходил и с людьми… не сложилось.
Лицо Ангела оживилось.
— Вот как? Значит, ни во что не верил?
Мужчина замялся.
— Ну, не совсем так… Понемногу, наверное. Когда я кормил их, а другие люди били и прогоняли — какая тут вера…
— А поговорить с этими людьми не пробовал? — спросил Ангел.
— Пробовал. Много раз. Только толку не было.
— Вот именно, — вздохнул Ангел. — И неверие в людей — тоже грех. Большой.
— Знаю, — кивнул мужчина. — Поэтому и здесь.
— Значит, уверен, что тебе сюда? — уточнил Ангел, снова кивая в сторону сияющих ворот. — Может, всё-таки попробуешь туда?
— Нет, — спокойно ответил мужчина. — Не будем тянуть. Мне — сюда.
— Интересно ты себя оцениваешь, — усмехнулся Ангел. — Считаешь себя большим грешником, чем все они?
— Конечно, — улыбнулся человек.
— Почему спешишь? — вдруг спросил Ангел. — Ведь потом дороги назад не будет.
— У меня просьба, — тихо сказал мужчина. — Отправь меня куда положено… А моим малышам помоги. Пусть кто-нибудь их покормит. И погладит.
Ангел внезапно рассердился. Он будто стал выше, а голос загремел:
— Здесь не торгуются! Последний раз спрашиваю — идёшь или возвращаешься?
— Иду, — ответил мужчина. — Только помоги им, пожалуйста.
— Раз сам решил… — сказал Ангел и махнул рукой.
Старые ворота с жутким скрипом распахнулись. Очередь содрогнулась, многие отвернулись.
— Иди, — сказал Ангел. — Ты заслужил. Сам выбрал. А за питомцев не переживай… Особенно за рыжую собачку. Она мне приглянулась.
Мужчина удивлённо обернулся, но вихрь уже подхватил его и унёс за ворота.
Вспышка. Свет. И вдруг — тишина.
Он открыл глаза. Перед ним раскинулась огромная поляна. Маленькие домики, деревья, цветы, спокойные люди. Воздух был наполнен чудесными ароматами, вокруг порхали птицы и бабочки.
Под ногами кто-то радостно тёрся. Он посмотрел вниз — все его питомцы были здесь, встречали его, ласкались.
Он обернулся. Ангел стоял у ворот — но уже не был печальным. Его крылья стали белоснежными, а лицо светилось.
— Как же так?.. — воскликнул мужчина. — А что тогда за теми большими воротами?
— Тебе лучше не знать, — ответил Ангел. — Ты выбрал редкий путь. Не парадный.
— Но я ведь ничего не сделал… — прошептал мужчина. — Ни веры, ни заслуг…
— Зато у тебя была вера из сердца, — улыбнулся Ангел. — А у них — из страха, гордыни и кошелька. Да и вообще… За тебя попросила та самая рыжая собачка. Очень попросила.
Ангел повернулся к очереди. Для всех остальных он снова стал печальным, а ворота — ржавыми и скрипучими.
И люди продолжали идти к сияющему входу, не желая свернуть в сторону.
А Ангел ждал.
Того одного.
Кто решится сделать шаг сам.
