Я познакомился с ним в Японии. Совершенно случайно: в одном из известных ресторанов я заметил в меню блюдо, которое особенно люблю. Попробовав его, я сразу понял — приготовлено оно было рукой человека, но явно не японца…
Я попросил официанта пригласить повара, чтобы лично выразить своё восхищение. Передо мной появился высокий, доброжелательный европеец с открытой улыбкой. Заметив моё удивление, он согласился рассказать о своей жизни и о том, каким образом сумел стать одним из самых известных шеф-поваров Японии — достижение почти невозможное для иностранца.
В тот же вечер я ждал его в небольшом парке неподалёку от ресторана. Он пришёл. Мы немного поговорили — ни о чём и обо всём сразу, — а потом он начал свой рассказ.
Произошло это давным-давно… Так давно, что он уже и сам не помнит точного срока. Сразу после окончания кулинарного училища его направили на практику — помощником шеф-повара в один из городских ресторанов.
Примерно через месяц, когда страх перед кухней прошёл и он начал уверенно ориентироваться в работе, шефа неожиданно уволили. А к тому моменту он успел к нему сильно привязаться. Этот человек помогал ему так, как больше никто в жизни. Учил, поддерживал, верил.
Он страшно расстроился. Поругался с владельцем ресторана и прямо заявил: если уволят шефа — он тоже уйдёт. Слухи о причинах увольнения ходили нелепые и странные, и тогда учитель решил всё объяснить лично. Почти так же, как сейчас, он поджидал его на скамейке в парке возле ресторана.
Тот сел рядом, а учитель спокойно сказал: «Не вздумай уходить из-за меня. Моя причина — не твоя причина. Она слишком личная. И для хозяина ресторана, увы, этого достаточно». Он похлопал его по плечу и улыбнулся. Сказал, что это уже третий ресторан в городе, откуда его увольняют по одной и той же причине, но он не переживает. Тот, кто умеет работать, всегда найдёт место. А ты, мол, учись, будь упорным, но… И тут он посмотрел ему прямо в глаза и добавил с улыбкой: «Мы с тобой, сынок, с разных планет».
Лет десять назад он работал в другом месте — скорее в зале для торжеств, чем в ресторане. И там его тоже недолюбливали из-за одной особенности. Он кормил остатками еды бездомных людей, собак, кошек и даже крыс. Не выбрасывал еду в баки, а раздавал.
Его предупреждали раз десять, что уволят. И обязательно уволили бы, если бы могли легко заменить. Но работал он быстро и безупречно, а коллектив его уважал. А животных он кормил с детства. Почему бы не накормить, если после свадьбы еды остаётся в избытке?
— И крыс тоже? — спросил я.
— И крыс, — подтвердил он и посмотрел на меня внимательно. — Умнейшие существа, между прочим. И невероятно преданные.
Я, конечно, удивился. Где это видано, чтобы шеф-повар так отзывался о крысах — да ещё и кормил их. А он продолжал.
Так продолжалось несколько лет. К залу прибились три кота, две собаки и крысы. Ночами они больше не бродили по помещению, а ждали его снаружи — метрах в пятидесяти, на небольшой площадке, где он их всех и кормил.
Среди крыс был один особенный. Огромный, почти с кота размером. Он не столько ел, сколько смотрел. Всё время. Подходил всё ближе и ближе, пока через несколько месяцев не стал брать еду прямо из рук. А больше всего он любил…
Учитель замолчал. Было видно, как тяжело ему вспоминать. Он закурил и продолжил.
— Он обожал ласку. Забирался ко мне на руки, я его гладил. Он укладывался, как кот, обхватывал передними лапами мою левую руку, пока я гладил его правой, и засыпал. А во сне…
Он посмотрел мне в глаза.
— Он улыбался. Ты, наверное, не поверишь?
Я уверял его, что верю, но сам невольно начал сомневаться — не выпил ли он лишнего. Ведь трудно поверить, что огромная крыса забирается к человеку на руки, засыпает и улыбается во сне. Звучит, мягко говоря, странно.
А он лишь улыбнулся и продолжил.
Он кормил их каждый день. Они привыкли к нему, а он — к ним настолько, что уже не представлял жизни без этих котов, собак и крыс. Его, конечно, считали чудаком и ждали удобного момента для увольнения. Он нервничал, думал, куда идти дальше. И, вероятно, именно поэтому всё и случилось.
Однажды вечером, после работы, когда официанты и уборщики наводили порядок после очередной свадьбы, он собрал остатки еды и направился к своей заветной площадке. Там его уже ждали: три кота, две собаки и стая крыс во главе с предводителем, которого он звал Котей.
Он разложил еду. Котя, как обычно, поев, забрался к нему на колени за порцией ласки — и вдруг всё вокруг закружилось. В груди будто что-то ударило, воздух проходил в горло раскалённым комком, появилась резкая боль за грудиной…
Очнулся он уже в больнице. Рядом стояли коллеги с работы. Они и рассказали, что произошло. В зал, говорят, ворвались три кота и две собаки и начали творить нечто невероятное: выли, лаяли, рычали, метались к выходу. Тогда все поняли — с ним случилась беда. По дороге вызвали скорую. Куда бежать — никто не знал, ведь кроме него их никто не кормил. Откуда же им было знать про ту площадку? Но они нашли. И почти одновременно подъехала скорая…
Они увидели меня и замерли: прямо у меня на груди лежала огромная крыса. Конечно, сначала все перепугались, но всё-таки подошли и столкнули её. Она была уже мёртвая. А вот я — жив. Хотя прошло не меньше получаса. Врачи потом говорили, что при обширном инфаркте такого просто не бывает. По всем расчётам я должен был умереть. Но остался жить.
Все месяцы, что я провёл в больнице, он был передо мной. Мой Котя. Его глаза, тёплая спинка, маленькие лапки и эта странная, спокойная улыбка. Во сне я всё время гладил его, а он прижимал к себе мою левую руку.
По ночам я вскакивал, шарил во тьме палаты, искал его. И поправился удивительно быстро. Врачи только разводили руками: «Такого не бывает». Ни рубцов, ни следов — сердце будто и не знало инфаркта. Совсем.
Вот такая история… Когда меня выписали, первым делом я поехал к тому залу. Нашёл ту самую площадку, где кормил своих зверей. Все были там: три кота и две собаки. А Коти — не было. Я искал его, надеялся хотя бы найти тело. Не нашёл. И всё же внутри теплилась надежда — а вдруг…
А вдруг он остался жив? Я ещё долго приходил туда. Годами. Пока не уехал из этого города. Котов и собак я забрал к себе.
Я продолжал приходить на ту площадку, оставлял еду бездомным кошкам, собакам и крысам. Сидел, курил и разговаривал. С Котей. Мне всё казалось, что он смотрит на меня. Он часто снился мне — будто сидит рядом, глядит прямо в глаза, а я пытаюсь объяснить ему, как сильно его люблю и помню. А он… улыбается и словно успокаивает.
Учитель закончил рассказ и замолчал. Я сидел, ошеломлённый услышанным.
— Так что, сынок, — снова заговорил он, — брось эти мысли об увольнении. Тебе нужно учиться и работать, а не уходить из-за глупого принципа. Для тебя ведь не главное кормить бездомных. А значит, мы с тобой и правда с разных планет.
Высокий седой шеф японского ресторана улыбнулся:
— Мы ещё много раз виделись, пока он не уехал. И передал он мне свою заветную тетрадь с рецептами. Так что гуляш, который вы ели, — не мой. Это его. А мне…
Мне стало до боли обидно, что мой учитель считал меня человеком с другой планеты. И тогда я начал подкармливать всех бездомных. Вы понимаете, чем это закончилось. Меня стали увольнять отовсюду. Где это видано, чтобы повар кормил крыс? Никто не мог понять, почему я кормлю не только собак, кошек и бездомных людей, но и крыс.
Так я и оказался в Японии. Проездом, что ли… А потом выяснилось, что деньги закончились. Я устроился уборщиком в этот ресторан и ночевал в пустом доме. Пока менеджер не заметил, что я кое-что понимаю в кухне, и не поставил меня на салаты. С этого всё и началось.
Потом выяснилось, что я кормлю бездомных и крыс. Здесь кошки и собаки все под присмотром, а вот это… Менеджер, конечно, решил меня уволить и честно предупредил. Но хозяин ресторана узнал и пришёл посмотреть сам. Целый день он стоял на кухне, не подходя ко мне, будто и не замечая. А вечером я пошёл кормить крыс и бездомных. И он пошёл за мной.
Я подумал: раз уж увольнять — чего скрываться? А он не уволил. На следующий вечер снова пошёл со мной. Когда я начал кормить крыс, он расставил маленькие чашечки, зажёг благовония, стал кланяться крысам и быстро-быстро говорить что-то по-японски. И, вы не поверите…
Седой повар посмотрел на меня светлыми глазами:
— Они начали отвечать ему. Вставали на задние лапки и кланялись в ответ.
И тогда я понял — он точно не с моей планеты. Он с другой. И мне стало страшно обидно. Захотелось быть с его. С одной планеты. Поэтому я и остался здесь навсегда.
Теперь он учит меня понимать животных, а я учусь готовить национальную кухню. И мне помогают все. Даже менеджер теперь смотрит на меня иначе — словно я стал своим.
Так я и нашёл своё место под солнцем. Купил здесь маленький домик неподалёку. Встретил хорошую женщину…
Шеф улыбнулся.
— Даже имя мне дали. Иоши-сан. Вот так.
Он попрощался и ушёл. А я остался сидеть и думать. Шестьсот репортажей я написал, а этот — не могу. Слишком тяжёлый и слишком невероятный. Как ни берусь — всё не то.
Наверное, потому что мы с разных планет. И пока я не стану с их планеты, этот репортаж мне не написать.
Но я стараюсь. Кормлю бездомных и всё ищу… Ищу того самого крыса, Котю. Почему-то кажется, что я обязательно его встречу. Не может всё это быть просто так. Не может.
А если вы не с нашей планеты — вам будет трудно понять.
А если с нашей, то объяснять ничего и не нужно.
