В тот первый раз, когда мне стало по-настоящему плохо, я даже не обратила внимания на поведение Рекса. Просто опустилась в постель, осознала, что больше нет ни сил, ни желания что-то делать — и заснула. Я ещё не знала, что болезнь затянется надолго. Но он знал. Почувствовал это задолго до того, как врачи начали ставить диагнозы и выписывать лекарства.
— Рекс, иди поешь, родной, — звала я его, когда ещё могла подняться с кровати. Но он только подходил, молча нюхал мою руку и вновь садился у изголовья, не отрывая от меня взгляда. Он словно охранял меня, не отлучаясь ни на минуту. Не спал, почти не ел, только сидел рядом, как будто знал, что это его самая важная миссия.
Когда приходила сестра, она каждый раз удивлялась: — Ты только посмотри, какой он стал — худой, глаза грустные. Он буквально тенью ходит за тобой. — Я знаю, — вздыхала я. — Я уговариваю его отдохнуть, поесть, но он не уходит. Он считает, что должен быть рядом.
Пока врачи прописывали горсть таблеток, я всё слабела. Иногда даже руку не могла поднять, чтобы потрогать его. Тогда он ложился совсем близко, и я едва касалась пальцами его шерсти — это было всё, что мне оставалось, и всё, что грело. Когда меня увезли в больницу, медсёстры мягко советовали: — Вам нужен полный покой. Пусть собака пока поживёт у кого-нибудь из родных. — Я только качала головой: — Но он и есть мой покой. Без него мне вдвойне хуже.
Конечно, в палате с собакой не разрешили бы остаться. Пока я лежала в стационаре, Рекс перебрался к сестре. Муж был в командировке, не мог вернуться срочно. И вот что рассказала потом сестра: он не отходил от двери, выл ночами и днём. Игрушки, вкусняшки — ничто не помогало. Они даже возили его в клинику — думали, заболел. Но там только развели руками: — Пёс в сильном стрессе. Очень переживает. Ему срочно нужна хозяйка.
Когда я вернулась домой, состояние моё было чуть лучше. Но, увидев Рекса, я не смогла сдержать слёз: осунувшийся, с поседевшей мордой, потухшими глазами. Он умирал вместе со мной — не телом, а душой, медленно и мучительно.
— Прости меня, мой милый, — говорила я, гладя его по голове. — Я выкарабкаюсь, слышишь? Обязательно. А ты наберёшься сил, и мы опять будем гоняться за мячиком.
Он тихо вилял хвостом, ложился рядом, прижимая морду к моим коленям. Смотрел в глаза, будто боялся снова потерять меня. — Может, надо было раньше идти к врачам, — говорила я подруге по телефону. — Он ведь чувствовал, предупреждал. Пытался спасти по-своему.
— Главное — береги себя сейчас. И его, конечно, не забудь показать ветеринару. Да и кормить надо, даже если не ест.
Я начала по чуть-чуть вставать, передвигалась вдоль комнаты, держась за спинку стула. Рекс следовал за мной шаг в шаг. Если я опускалась на диван, устав от малейшего движения, он ложился рядом, укрывая собой мою усталость.
— Может, попробуем выпустить его на улицу? Пусть хоть немного развеется, — предложил муж, заметив, как сильно затосковал пёс.
Я кивнула. Сама выйти не могла, но муж вывел его на поводке. Говорит, Рекс шёл медленно, не бегал, всё оборачивался — будто ждал, не пойду ли я следом. Спустя пару недель я собралась с силами и впервые сама спустилась во двор. Держась за перила, преодолевая каждую ступень, я медленно шла. Рекс радостно бежал впереди, потом возвращался — подбадривал.
Мы гуляли всего пять минут, но для меня это был настоящий прорыв. А для него — возможность снова почувствовать ветер, вдохнуть запах снега. Хотя, кажется, самое важное для него было просто — быть рядом.
— Что ж ты сделал с хозяйкой, а? — смеялся сосед, глядя на нас. — Вместе хандрите, что ли?
Я только улыбалась, а Рекс смотрел с лёгкой виноватостью, будто понимал, что стал причиной моих страданий — а ведь на самом деле просто не смог остаться в стороне.
В какой-то момент врач сказал: — У вас хорошие показатели. Если так пойдёт дальше, через пару месяцев будете в норме. Я не удержалась — тут же провела ладонью по голове Рекса, который сидел рядом. Его позволили привезти к крыльцу больницы.
— Слышишь, дружище? Мы живём, — прошептала я.
С каждым днём он выглядел всё бодрее. Я начала готовить ему пищу сама, добавляла витамины, масла, как рекомендовал ветеринар. Рекс начал набирать вес, шерсть снова заблестела. Мы будто вытаскивали друг друга из ямы — по миллиметру, капля за каплей.
— Смотри, он уже готов играть, — улыбался муж, когда мы вышли во двор. — Брось ему мячик. Я неуверенно кинула — он рванул, как в былые времена, и вернулся, сияя. Мне самой хотелось заплакать.
— Как думаешь, он забудет всё это? — спросила я сестру однажды.
— Нет, — ответила она. — И ты не забудешь. Но, может, оно и к лучшему. Теперь вы сильнее.
Когда я окончательно восстановилась, мы с Рексом пошли на ту самую площадку, где гуляли в лучшие дни. Я села на лавочку, он устроился у ног. И я вспомнила: как он не спал ночами, как дышал тяжело, как прижимался ко мне. Он дарил мне тепло, надежду и жизнь.
— Спасибо, мой хороший, — прошептала я, опускаясь к нему. — Ты тогда меня спас. Теперь я обещаю — и тебя никогда не брошу.
Он лизнул мою ладонь. Ответ был ясен без слов. Мы — навсегда. До самого последнего дыхания.
А у вас было что-то похожее? Поделитесь в комментариях — ведь такие истории могут согреть чьё-то сердце.
