Палата была наполнена резким запахом хлорки, вперемешку с чем-то сладко-горьким, едва уловимым. Наталья бережно коснулась лба мужа — жар понемногу отступал. Уже неделю Максим находился между жизнью и смертью после того ужаса на замерзшем озере. Семь мучительно долгих суток, когда доктора только разводили руками, а она без устали молилась всем святым, умоляя, чтобы он просто открыл глаза.
И вот, наконец, чудо свершилось.
— Макс?.. — прошептала она, склоняясь ближе к его похудевшему, осунувшемуся лицу. Темные круги под глазами, впалые щеки — он будто постарел на десяток лет.
Веки дрогнули. Максим открыл глаза, в которых зажглось слабое узнавание.
— Наташа… ты здесь…
— Конечно, с тобой, — улыбнулась она, сдерживая слезы. — Как ты?
Максим попытался приподняться, но тело не слушалось. Он поморщился от боли:
— Словно под поезд попал… Но жив. Не понимаю, как, но жив.
Наталья сжала его ладонь, холодную и обессиленную, и погрела в своих руках:
— Тебя нашли дальнобойщики. Без сознания, с жутким переохлаждением. Врачи… — ее голос сорвался, — говорили, что еще немного — и…
— Не продолжай, — перебил он, крепче сжав её пальцы. — Главное, я здесь. С тобой.
Повисла тишина. За окном нудно моросил осенний дождь, а в палате царила особая больничная тишина, где каждый звук будто звучал громче обычного.
— Макс… — Наталья заговорила неуверенно. — А где… где Брамс?
Словно пощечина. Он резко повернул голову, в глазах вспыхнула тревога:
— Брамс? Что? Разве его не нашли вместе со мной?
— Нет, любимый. Ты был один. Его не было.
Максим закрыл глаза, и по щекам скатились слезы. Настоящие, горькие, беззащитные.
— Он остался там… на том проклятом озере. Наташа, я должен его найти! Я обязан…
Он рванулся, пытаясь подняться, но тело тут же предало. Наталья мягко удержала его:
— Тебе ещё лежать как минимум неделю. Ты слишком слаб. Мы найдем его, слышишь? Обязательно.
Когда она ушла, сосед по палате, пожилой мужчина с гипсом на ноге, сочувственно спросил:
— Брамс — ваш пёс? Породистый?
Максим долго смотрел в потолок, прежде чем ответить:
— Нет. Он друг. Самый настоящий и самый преданный.
И в голове снова всплыли те события пятилетней давности, которые навсегда изменили его жизнь…
Тогда они с Антоном собирались на рыбалку. Место привычное — тихая заводь в пригороде. Утро выдалось чудесным: легкий ветер, снасти в полном порядке, настроение — отличное.
— А давай сегодня спиннингом займёмся, — предложил Антон, вытаскивая рюкзак. — Говорят, щука пошла активная.
— Согласен, — кивнул Максим. — Хватит уже с поплавками возиться.
Но вдруг в зарослях камыша раздался жалобный писк — слабый, пронзительный.
— Ты слышишь? — насторожился Максим.
— Слышу… Щенок, что ли?
Они переглянулись и почти одновременно направились на звук. Пробравшись сквозь густую осоку, Максим застыл: в грязной прибрежной жиже метался крошечный щенок, из последних сил пытаясь выбраться. Лапки скользили, тельце падало в мокрый мусор снова и снова.
— Господи… — выдохнул Максим и, не колеблясь, шагнул в воду.
Тина облепила сапоги, но он не замечал. Осторожно подхватив дрожащий комочек, он выбрался обратно.
Щенок был жалок: грязный, худой, слипшаяся шерсть, порезы на лапках. В огромных карих глазах читался страх и мольба.
— Кто ж так с тобой, малыш… — шептал Максим, укутывая его в куртку. — Кто мог так поступить?
Антон угрюмо покачал головой:
— Избавились, видимо. Чтобы не вернулся…
О рыбалке забыли. Вместо этого — прямая дорога в клинику. Щенок тихо скулил, прижавшись к Максиму, его сердце билось учащённо.
— Держись, родной… мы тебя вытащим.
В ветклинике молодая врач внимательно осмотрела щенка, нахмурилась:
— Очень тяжелое истощение, обезвоживание, гнойные раны. Еще немного — и…
Поставили капельницу, промыли порезы. Максим остался возле бокса до самого вечера. Внутри он уже знал: это не просто случайная находка.
Дома он долго рассказывал Наталье и сыну Никите о случившемся. Мальчик светился от счастья — давно мечтал о собаке. Наталья сначала сомневалась, но когда через несколько дней они забрали малыша домой, её сердце не выдержало.
За это время щенок поднабрался сил, шерсть засияла, глаза ожили. Он облизал Максиму нос, будто говорил: «Спасибо».
— Как назовем? — спросил сын.
— Послушай, как он фыркает! — засмеялся Максим. — Бр-р-рм!
— Брамс! — воскликнул Никита. — Он будет Брамсом!
Так и повелось.
Брамс рос на удивление быстро — крепкий, умный, отзывчивый. Овчарка с лайкой — настоящий охранник и компаньон. А главное — он обожал рыбалку.
Каждую поездку на озеро он сопровождал Максима. Сидел молча, не спуская глаз с поплавка. А когда удавалось вытащить улов, подпрыгивал от радости и помогал как мог.
— Да он у тебя рыбак лучше меня, — смеялся Антон.
И вот тот самый злополучный мартовский день… Максим, как всегда, приехал за Антоном. Но его встретила Катюша — расстроенная:
— Макс, Антон заболел. Температура под сорок. Врач сказал — постельный режим.
Максим заглянул — друг был бледен, еле дышал:
— Езжай один. Зимняя рыбалка заканчивается, не упусти.
Обычно один он не ездил — слишком рискованно. Но как-то решил — надо развеяться. Брамс уже сидел в машине и смотрел с нетерпением.
— Ну что, старина, сегодня — только мы вдвоем, — сказал Максим, заводя мотор…
Пёс радостно гавкнул, будто отвечая на слова хозяина.
На берегу озера их встретила пугающая, почти фальшивая тишина. Лёд выглядел прочным, как обычно, но в груди у Максима гнездилось странное беспокойство — слишком мягкий воздух для марта, слишком резкое солнце.
— Может, не стоит сегодня, Брамс? — пробормотал он, глядя на гладкую поверхность.
Но охотничий азарт пересилил сомнения. Они медленно ступили на лёд, направляясь к своему обычному месту.
Не дойдя до середины, Максим решил остановиться. Достал бур, начал сверлить лунку. Лёд поддавался подозрительно легко, как будто устал держать вес.
И тут раздался резкий, зловещий хруст.
Всё произошло мгновенно. Под ногами словно рассыпалась земля — и ледяная вода сомкнулась над головой. Сознание на миг отключилось от шока. Потом сработал инстинкт — он вынырнул, судорожно хватая ртом воздух.
Одежда, напитавшись водой, словно тянула ко дну. Пальцы замерзли, руки дрожали, мышцы подчинялись с трудом. Максим понял: долго он не протянет.
— Брамс! — закричал он, с трудом выговаривая слова. — Беги! Найди кого-нибудь!
Но собака не спешила убегать. Она носилась по краю полыньи, хватала зубами рукав куртки, изо всех сил пыталась вытянуть хозяина. Несколько раз ей почти удавалось, но вес мокрого тела был непреодолим.
И вдруг Брамс остановился. Их взгляды встретились — тёплые, глубокие, как прощание. Потом пёс резко развернулся и исчез в сторону берега.
— Хороший мальчик… — выдохнул Максим, чувствуя, как мир тает в темноту. — Беги…
А дальше — провал.
Очнулся он уже в палате. И первое, что спросил, — где его собака.
Сейчас, лёжа в больнице, Максим вновь и вновь вспоминал то, что рассказали ему дальнобойщики, Николай и Роман. Те возвращались с рейса и внезапно заметили огромную собаку, выскочившую на трассу. Брамс лаял, метался, подбегал к колёсам, как будто хотел что-то сказать.
— Сначала решили, что бешеный, — делился воспоминаниями Николай. — А потом догадались — он зовёт.
Собака бежала в сторону леса, останавливалась, смотрела назад — проверяла, идут ли люди следом. И они пошли. Брамс вывел их прямо к полынье, в которой Максим уже едва держался на поверхности.
— Без него мы бы и не подумали искать здесь человека, — сказал Роман. — Он вам жизнь спас, этот пёс.
Когда они тащили замерзающего Максима к машине, Брамс не отставал — нёсся рядом, толкал мордой, словно помогал. А когда машина уехала в сторону больницы, он остался стоять у дороги. Больше его никто не видел.
Максим, как только вышел из больницы, сразу отправился на озеро. Машина стояла, заметённая снегом, как он и оставил. А вот Брамса нигде не было.
— Браааамс! — звал он, обходя лес. — Брамс, отзовись!
Голос отражался эхом, но ответа не было.
С этого дня начались его муки. Каждый божий день Максим приезжал к озеру, часами бродил по лесу. Опросил всех в округе, развесил объявления на каждом столбе. Искал, верил, надеялся.
К поискам подключились Никита и Наташа, позже — выздоровевший Антон.
— Может, он ранен где-то лежит, — тихо предположила Наташа.
— А может, кто-то приютил его? Он же красивый, — добавил Никита.
Но Максим качал головой:
— Он меня ждёт. Я чувствую это.
Однажды Никита, изучив десятки форумов, предложил:
— Пап, может, попробуем найти тех дальнобойщиков? Вдруг они вспомнят что-то ещё.
— А как? У нас даже номера машины нет, — усомнился Максим.
— В больнице есть камеры. И у дяди Антона в полиции связи…
Идея сработала. Через несколько дней у Максима были контакты Романа и Николая. Он позвонил, объяснил ситуацию, и те сразу согласились на встречу.
В придорожной столовой, за чаем, дальнобойщики слушали рассказ и сопереживали.
— Пёс ваш — настоящий герой, — сказал Роман. — Я о нём ещё долго думал. Не часто встретишь такую преданность.
— Мы больше его не видели, — добавил Николай. — Но недалеко от озера — километрах в трёх — есть посёлок. Может, туда подался?
Максим едва не вскрикнул. Посёлок! Они ведь всё время искали в лесу, а о деревнях даже не подумали.
На следующий же день он поехал туда. Маленькое селение Кедровка встретило его тишиной и серым небом. Он стучался в каждый дом, показывал фото, рассказывал — но все только сочувственно качали головами.
И вот, дойдя до последнего двора, когда надежда уже покинула его, он услышал… лай.
Родной, до боли знакомый голос, который невозможно спутать.
— Брамс?! — выдохнул Максим и бросился к скрипучей калитке.
За забором, на цепи, прыгал и метался огромный пёс. Завидев хозяина, он завыл, завизжал от счастья. Его морда сияла — вся собака была воплощением радости.
На шум вышел пожилой хозяин:
— В чём дело, молодой человек?
Сквозь слёзы и смех Максим рассказал всё. Мужчина слушал, а потом воскликнул:
— Да вот оно что! Я его на трассе нашёл. Худющий, жалкий… забрал к себе. А он всё на дорогу смотрел, не ел, будто ждал кого.
— Спасибо вам! Вы даже не представляете, что для меня значит этот пёс!
— Видно, что свой. Идите, я цепь сниму.
Брамс, едва освободившись, кинулся к хозяину, сбив с ног. Он лизал лицо, скулил, прыгал, не в силах поверить, что это не сон.
— Мальчик мой… ты жив… — шептал Максим, крепко обнимая своего верного друга.
— Хороший пёс, — сказал мужчина. — Очень преданный.
Дорога домой стала самой счастливой за всю его жизнь. Брамс сидел рядом, не отрывая взгляда. А дома Наташа и Никита уже стояли у окна.
— Папа нашёл Брамса! — закричал мальчик, выбегая навстречу.
Пёс носился по двору, обнимая всех, радостно лая, потом уселся рядом с Максимом и положил голову на его колени.
— Мы дома, старик, — прошептал он. — Дома.
И в этот момент Максим понял: дом — это не стены. Дом — это те, кто ждёт. Это любовь. Это верность. Это Брамс.
А пёс тихо гавкнул, словно соглашаясь.
