Пожилой мужчина пришёл в ветеринарную клинику вместе со своей собакой. Самая обычная, беспородная, лет девяти от роду — преданная, добрая, уже с седыми мордочками. Последние недели пёс всё чаще падал на передние лапы, будто они вдруг переставали слушаться. После осмотра главный врач коротко заявил, что за всё нужно платить, и прежде чем сказать диагноз, назвал сумму.
Старик дрожащими руками достал из карманов последние монеты, сложил их на стол. Монеты звякнули — и в тот же миг врач взорвался гневом. Он кричал, что не приём благотворительности устроил, что с копейками к нему ходить нечего, и если нет денег, то нечего держать животных. Старик молчал. Он только гладил своего пса, который прижимался к нему и испуганно смотрел на грубого врача своими большими, полными страха глазами.
После того как тот всё же взял деньги, заявил: нужна срочная операция, иначе собаку ждёт мучительная смерть. И выбор, мол, за вами — либо спасаем, либо прощаемся.
Через три дня старик снова пришёл. На лице — усталость и безысходность. Он стоял, вытирая слёзы, и тихо сказал, что не смог собрать нужную сумму. А потому просит… усыпить. Чтобы верный друг не мучился. Он положил на стол последние деньги — на эту процедуру — и начал прощаться с псом. Он попросил всего хотя бы пять минут на это.
Главный врач, раздражённый и спешащий, начал кричать, что некогда разводить сантименты: у него студенты-практиканты, их нужно учить, а усыпление, дескать, — подходящий пример. Старик плакал, гладил собаку по голове и всё просил ещё пять минут — пять минут, чтобы проститься.
Молодые практиканты, стоявшие вокруг, наблюдали за сценой, застыв от ужаса. И тут одна невысокая девушка в белом халате что-то быстро зашептала товарищам. Через минуту высокий парень с ярко-синим ирокезом подошёл к дедушке, что-то тихо сказал и осторожно вывел его в коридор.
Тем временем студенты окружили стол с собакой и начали расспрашивать врача — о технике, дозах, показаниях. Тот с удовольствием отвлёкся на объяснения и даже на время забыл о животном. А когда наконец обернулся — в дверях вновь появился старик, поддерживаемый тем самым практикантом.
— Деньги… — голос дрожал. — Я принёс деньги.
Он выложил на стол толстую пачку разноцветных купюр и несколько чеков, исписанных разными почерками. Врач опешил, пересчитал всё, потом снова посмотрел на старика.
— Здесь больше, чем нужно, — сказал он уже совсем другим голосом. — Но как? Полчаса назад у вас ничего не было!
— Бог помог, — ответил дедушка, и на его лице появилась улыбка сквозь слёзы.
Практиканты переглянулись. Девушка сжала руку соседа с ирокезом — глаза обоих светились радостью.
— Оставшуюся сумму отдайте ему на лекарства, — тихо сказал один из студентов.
— Этого хватит ещё на полгода осмотров, — пробормотал врач, растерянно глядя на молодых ребят, окруживших его.
Прошла неделя. Собака уже стояла на всех четырёх лапах. Через месяц — бегала по двору, как прежде, весело и уверенно.
А старик сидел на скамейке, улыбался и смотрел, как его верный друг носится по двору, лает на голубей и счастливо машет хвостом.
Может, и правда Бог помог. Но кто знает, справился бы он без маленькой девушки в белом халате и высокого парня с ярко-синим ирокезом, у которых, похоже, сердца были намного больше, чем у всех остальных взрослых в той клинике.
