Витя был человеком верующим. Не особо ревностным, не фанатичным, просто — «как все». Если жена шла в церковь — он шел рядом. Надо — значит надо. Так принято, так делают люди — значит и он старался соответствовать. Возможно, он думал, что делает всё правильно. Но возвращаясь домой после тяжёлой смены, думал он вовсе не об этом.
Ему хотелось горячей еды, тепла и покоя, а усталость давила прямо между лопаток. Завод — штука суровая, скажу вам, уважаемые слушатели. Настоящая проверка и для тела, и для духа. Поэтому, припарковав машину возле дома и дотянувшись до заветных запахов с первого этажа — где жена с дочкой, судя по аромату, колдовали над ужином — он невольно улыбнулся.
Он вышел из машины, хлопнул дверью, нажал на кнопку блокировки и поднял голову к небу. Поздняя осень полностью вступила в свои права. Небо затянуто свинцовыми тучами, воздух пронизан запахом сырости, и где-то там, в глубине облаков, гудели молнии, пока ещё без вспышек.
«Ну всё, сейчас зарядит», — подумал Витя. И решил, что смотреть на дождь из окна с тарелкой горячей еды — идея превосходная. От пенсии его отделяло лишь несколько месяцев, и рыболовные снасти дома уже были подготовлены и терпеливо ждали наступления нового периода жизни. Он представлял, как будет сидеть у воды с удочкой, и это грело душу.
Витя потянулся всем телом и услышал неприятный хруст в спине. Вздрогнув от боли, он согнулся и прижался лбом к капоту. Выждав пару секунд, он осторожно опёрся рукой и попытался выпрямиться. Чудо — получилось. Боль отступила, будто и не было её.
В глубине души поблагодарив Господа за это облегчение, Витя уже почти распрямился, когда…
…увидел, что под капотом что-то шевельнулось. Сначала он решил, что виноват ветер, который гонит листву и свистит сквозь щели. Но вслушавшись…
Он понял, что это совсем не ветер.
Осень между тем не собиралась ждать. Как и положено расписной суровой даме, она тихо и решительно низвела с неба первые тонкие холодные струи дождя.
Витя нахмурился и прислушался внимательнее. Из-под капота исходило…
Нет. Он не поверил сразу. Даже мысленно сказал себе: «Показалось». Но спустя мгновение вновь услышал — жалкое, отчаянное «мяу». Потом ещё одно, уже громче…
Витя чертыхнулся, мгновенно забыв про благочестивые слова и приличия, открыл капот.
Да, сомнений быть не могло — в нутре машины прятался котёнок. Видимо, влез на работе в теплый моторный отсек — и ехал всю дорогу.
Быстро перекрестившись и поблагодарив Бога, что малыш не попал под ремни, Витя начал искать путь, как достать бедолагу.
А дождь тем временем усиливался. Становился всё настойчивее, холоднее и даже злее. Витя сперва звал котёнка спокойно, потом уже умоляюще…
Но в конце концов махнул рукой на чистую рубашку и куртку. Засучил рукава и стал лезть руками во все возможные щели. Но, как назло…
Конструкторы-японцы умели располагать механизмы так, что туда просовывались только пальцы, и то не всегда. Котенок между тем перебегал внутри — испуганный, мокрый, непонимающий, куда бежать.
Рубашка стала чёрной от мазута и пыли, но Витя в пылу спасения этого даже не замечал. Мысль была одна: «Достать. Надо достать. Любой ценой».
Он ругался, ворчал, проклинал холод, ливень, металл, собственную неловкость — и котёнка, который молчал, а потом вдруг начинал отчаянно мяукать снова.
Слои дождя закрывали всё вокруг сплошной водяной стеной. Вода стекала по Вите, заливала двигатель, текущими струйками пробиралась ему под воротник…
Он ничего этого уже не чувствовал. Единственной реальностью был дрожащий комочек шерсти в глубине железа.
Десять минут ушли в вечность. Телефон звонил и вибрировал в кармане — вероятно, жена с дочкой уже волновались и ждали…
Но Витя не слышал звонков.
Не слышал гром.
Не видел молний.
Он был сосредоточен на одном — спасти маленькую жизнь.
Наконец, не выдержав напряжения, он распрямился — и сел прямо в холодную лужу у колеса машины, беспомощно глядя вниз.
Сердце защемило. В памяти всплыл эпизод из детства…
Когда он, маленький, спрятался от мамы, а она искала его по двору под холодным осенним дождём, крича его имя. Звала… и не находила.
И Витя вдруг заплакал.
Слёзы смешивались с дождевой водой, стекавшей по лицу. Он вцепился пальцами в мокрую сигарету, пытаясь закурить её…
— Ма-ма… — вырвалось из него.
И тут…
Он почувствовал тепло на левом плече. Тёплую, мягкую ладошку.
— Не плачь, сынок. Я рядом. Я всегда рядом…
Витя вздрогнул, вдохнул…
И повернув голову, увидел…
На его плече сидел маленький серый котёнок и беззвучно открывал рот — словно плакал вместе с ним.
Витя аккуратно снял малыша, поднялся, нашёл куртку, завернул котёнка внутрь, оставив только мордочку снаружи.
И пошёл к подъезду, прижимая дрожащий комок к груди.
Машина осталась стоять с распахнутым капотом — словно огромная пасть, обращённая к небу.
Яркая молния осветила двор.
И Вите на мгновение показалось…
…что в водяной пелене стоит его мама.
И улыбается.
И машет ему рукой.
Он улыбнулся ей в ответ.
А дома, когда он позвонил в дверь, тепло, свет и голоса мгновенно вырвали его из ледяного дождя. Он развернул куртку — и протянул жене и дочке промокшего котёнка.
Их сразу же окружили тепло, руки, забота и запахи ужина.
Дверь закрылась.
А за ней снова бушевала осенняя темень и шум дождя.
Но где-то там…
Посреди двора…
Мама продолжала улыбаться.
И махала сыну вслед.
Потому что так важно — суметь сказать матери: «Прости».
А она…
Она обязательно простит.
Потому что она — мама.
