— Лёха, выручай! — голос Пашки в трубке звучал на грани паники. — Мы забили «пятак» с шести вечера, но явно не успеваем. Если протянем — площадку по правилам займёт кто-нибудь другой. А сегодня к нам должен подойти один серьёзный человек, послушать. Если зайдёт — может и про контракт речь пойдёт.
— И что от меня требуется? — Алексей и так всё понял, но хотелось, чтобы просьба прозвучала прямо, без намёков.
— До четырёх там играет молодая команда, Цоя перепевают. Как свернутся — выходи ты. Часик подержишь место, а мы подтянемся.
— А если меня попросят освободить «пятак»? — он прекрасно знал, что этого не случится, просто позволял себе поддразнить друга.
— Тебя? С твоей-то публикой? — рассмеялся Пашка. — Да брось, брат, не смеши.
Разумеется, Алексей не стал бы отказывать Пашке — талантливому поэту и музыканту, да и всей его «банде». Ребята делали честную музыку, не под кого не подстраиваясь и не оглядываясь на вкусы толпы. Такие рано или поздно находят своё место. К тому же именно они помогли Алексею записать качественные «минусовки», с которыми уже не стыдно выходить к слушателям.
Песни он сочинял с тех пор, как впервые взял в руки гитару. Тогда это были простые, наивные вещи, исчезавшие из памяти сразу после исполнения. Всё изменилось, когда судьба забросила его в «горячую точку».
Он прошёл по самому краю, увидел людей без привычных масок, понял настоящую цену дружбы и предательства, ощутил холод смерти, идущей рядом, и надёжность плеч боевых товарищей, прикрывающих в самый опасный момент.
Тексты стали лаконичными и честными, понятными тем, кто хоть раз слышал дыхание войны. Полевые записи быстро разошлись по подразделению и неожиданно обрели популярность.
В последнем бою, когда отделению приказали прикрывать отход роты, командир жёстко заменил Алексея другим бойцом, не принимая его возражений.
— Останься, брат, — сказал тогда тот солдат. — Трусом тебя никто не считает. Я справлюсь, а вот песни про нас, кроме тебя, никто не напишет.
Так они и расстались. Песня о тех ребятах была написана, но до сегодняшнего дня её никто не слышал…
На «пятак» Алексей пришёл точно ко времени. Молодая группа заканчивала выступление под аплодисменты прохожих, туристов и случайных зрителей, заполнивших центральную улицу.
Музыканты свернули аппаратуру, несмотря на просьбы сыграть ещё, — время вышло, нужно уступать место. Толпа начала расходиться.
Алексея это не тревожило. Он знал: его слушатель появится сам, услышав первые аккорды. Подключив комбик, проверив микрофон и гитару, он вставил флешку с минусовками.
«Пятачок» был местом людным и популярным у уличных музыкантов. Строгий ритм и рубленые строки заставляли прохожих оборачиваться. Перед ними стоял мужчина около тридцати, с уже поседевшими висками, в выцветшем камуфляже без знаков различия, в берцах. У ног — раскрытый кофр от гитары.
Большинство проходило мимо, не задерживаясь. Но один, затем второй парень его возраста остановились, прислушались и направились ближе к импровизированной сцене.
Первая песня закончилась. Алексей открыл глаза и посмотрел на людей. Да, это были его слушатели. Их пока немного — не больше пары десятков, но по застывшим лицам и взглядам, устремлённым куда-то в прошлое, было ясно: они уже вспомнили то, что не стирается ни комфортом, ни алкоголем. Они почувствовали, что находятся среди своих.
Вторая песня, третья — людей становилось больше. В толпе появились мужчины постарше, прошедшие Афган. Пусть его песни были о другой войне, смысл им был близок. Рядом стояли жёны, внимательно вглядывающиеся в лица мужей, словно открывая их заново.
Алексей пел без остановок, выдавая весь проверенный репертуар. Кто-то знал эти песни по старым записям, кто-то слышал их впервые. Он слышал, как бывшие бойцы подпевают, видел, как некоторые украдкой вытирают глаза.
В первом ряду он заметил молодого парня лет двадцати, в таком же камуфляже. В нём было что-то до боли знакомое. Алексей напряг память. Неужели… да, это был он.
Удивления не было — словно этой встречи он ждал. Настало время той самой песни, написанной о них, двадцатилетних, оставшихся там.
Он отключил минусовки, прибавил звук гитары и тронул струны. С закрытыми глазами он рассказывал о десятке парней, которым могла быть уготована обычная жизнь — любовь, семья, дети. Если бы не война. Они отдали всё это, не раздумывая, чтобы спасти друзей, заплатив собственной жизнью. В высокой траве, среди бледно-розовых цветков ятрышника. «Жизнь свою за други своя…»
На этом всё. Сегодня он больше не сможет петь.
Вокруг стояла тишина. Гул улицы был слышен, но слушатели молчали. Мужчины в головных уборах сняли их.
В полной тишине тот самый парень подошёл к помосту, достал из-под куртки абсолютно белого котёнка и аккуратно положил его в гитарный кофр. Потом поднялся, улыбнулся Алексею, показал большой палец и растворился в толпе.
