Две недели кот приходил к окну. Сотрудники больницы не могли поверить, когда узнали причину.
В дежурную комнату вбежала молоденькая медсестра Ирина, только что выпустившаяся из училища. Её глаза сияли, щеки раскраснелись:
— Татьяна Сергеевна! Он снова здесь! Представляете?
— Кто «он»? — устало потерев переносицу, спросила заведующая. Ночная смена выдалась тяжёлой, и ещё это…
— Кот! Серый, с белым ушком. Уже час сидит! Он каждый день приходит, представляете?
— Как это «каждый день»?
Татьяна Сергеевна снова вернулась к документам перед обходом. Новая пациентка из четвёртой палаты всё ещё была в коме. Уже четырнадцать дней, с тех пор как её сбил лихач, пролетевший на красный свет. Проблем с плановыми пациентами и без того хватало, а тут ещё это…
Ирина присела на край стула:
— Да уже две недели! Он приходит к окну палаты, где лежит Анна Викторовна. Сидит и смотрит, смотрит… Санитары гонят его, а он всё равно возвращается. Мы его даже прозвали Дежурным.
Татьяна Сергеевна недовольно поморщилась — только бездомных котов им здесь и не хватало! Хотела отчитать медсестру, но что-то в её тоне заставило её подняться и подойти к окну.
На подоконнике действительно сидел кот — серый, с белым ушком, как описала Ирина. Он был худой, но явно домашний: хоть шерсть и взъерошенная, было видно, что за ним когда-то ухаживали. Кот сидел необычно — прямо, словно часовой на посту, и не отрываясь смотрел в окно палаты, где лежала та самая пациентка.
— Господи, что за ерунда, — пробормотала заведующая. — У нас тут человек между жизнью и смертью, а мы котами занимаемся.
Однако что-то в этой истории не давало ей покоя. Может быть, настойчивость, с которой этот кот возвращался? Не у каждой собаки, да и человека, встретишь такую преданность.
— Что мы знаем об этой пациентке? — вдруг спросила она.
Ирина пожала плечами:
— Почти ничего. Анна Викторовна, 52 года. Живёт одна, изредка её навещает дочь. Сбили её на переходе, прямо возле дома.
— Какого дома?
— Вон той пятиэтажки, — махнула рукой Ирина в сторону окна. — Серой, за больничным забором.
Татьяна Сергеевна снова посмотрела на кота. Он как будто почувствовал её взгляд, повернул голову. У заведующей мурашки побежали по коже от его выразительных глаз.
Ответ на их вопросы пришёл неожиданно. В тот же день дочь Анны Викторовны принесла документы. Из папки выпала фотография. На снимке Анна Викторовна сидела в кресле, а на её руках был тот самый серый кот с белым ушком.
— Это… — голос Татьяны Сергеевны дрогнул. — Кто это?
Дочь всхлипнула:
— Это Мурзик, мамин кот. Он пропал два года назад — выскочил на улицу, когда сантехники оставили дверь открытой. Мама всё обклеила объявлениями, каждый двор обошла… Она даже переезжать отказалась. Говорила: «А вдруг Мурзик вернётся? Как же он меня найдёт?»
Татьяна Сергеевна почувствовала холодок по спине.
Кот всё-таки нашёлся, но, увы, слишком поздно… Возможно, он был рядом в тот момент, когда его хозяйку сбила машина, и проследил за машиной скорой помощи, чтобы узнать, куда её увезли. А как нашёл нужное окно? Наверное, заглядывал в каждое по очереди…
— Где она живёт? — спросила заведующая.
— Здесь, за больницей, в серой пятиэтажке…
В этот момент тишину больничного коридора разорвал пронзительный сигнал приборов из палаты Анны Викторовны. Все бросились туда — заведующая, медсестра, дочь… Кардиомонитор показывал первые признаки выхода из комы. О коте, конечно, тут же забыли.
Когда Анна Викторовна впервые открыла глаза, вокруг суетились врачи. Яркий свет, голоса, писк приборов… Всё было словно в тумане.
— Мама! — раздался голос Натальи, её дочери. — Мамочка, ты нас слышишь?
Анна Викторовна попыталась кивнуть. Говорить пока не получалось — во рту пересохло, горло болело от трубок.
— Тихо, не торопитесь, — мягко сказала Татьяна Сергеевна. — Вы молодец…
Позже Наталья сидела рядом, держала маму за руку и плакала. Но вдруг улыбнулась сквозь слёзы:
— Мамочка, у меня для тебя сюрприз! Ты не поверишь… Мурчик нашёлся!
Анна Викторовна вздрогнула, пытаясь что-то сказать. В её глазах смешались удивление и радость.
— Лежите, лежите, — уверенно придержала её Татьяна Сергеевна. — Вам пока нельзя волноваться.
— Представляешь, мама, — продолжала Наталья, гладя её руку, — он сам тебя нашёл! Каждый день приходил сюда, сидел под окном… Лекари заметили. А когда я принесла фотографию, сразу узнали!
По щекам Анны Викторовны покатились слёзы.
— Я забрала его к себе, — продолжила Наталья. — Сперва он не хотел уходить, всё рвался к больнице. Но ничего, мы договорились — я буду приводить его к тебе каждый день, как только врачи разрешат.
Когда Анну Викторовну перевели в обычную палату, Наталья пришла с большой сумкой, из которой доносилось недовольное урчание.
— Нельзя его сюда! — строго заметила санитарка. — Запрещено.
Но Татьяна Сергеевна только махнула рукой:
— Пусть остаётся. Этот кот заслужил быть здесь больше, чем многие люди.
— Вот дела… — пробормотала подошедшая медсестра Ирина. — А мы думали, показалось…
— Ничего не показалось, — тихо ответила заведующая. — Просто иногда любовь сильнее любых преград.
— Потерпи, — приговаривала Наталья, вынимая встрёпанного Мурчика. — Сейчас увидишь маму…
Кот застыл, принюхался… А затем бросился к кровати. Лапы едва успевали мелькать.
— Осторожно! — вскрикнула Татьяна Сергеевна, но было поздно.
Мурчик уже сидел у подушки, прижимаясь носом к хозяйке. Он мурлыкал так громко, что это, казалось, было слышно в коридоре. А Анна Викторовна… она одновременно плакала и смеялась, пытаясь погладить его дрожащей рукой.
— Господи, — прошептала Ирина, украдкой вытирая слёзы, — словно в кино…
С тех пор Наталья приходила каждый день. К своему удивлению, она заметила, что Мурчик как-то научился определять время посещений. Ровно в четыре часа дня он начинал крутиться у двери и громко мяукать.
— Как ты это делаешь? — удивлялась Наталья. — Неужели часы научился читать?
А он лишь махал хвостом, переминаясь с лапы на лапу, словно торопил её — «пойдём быстрее, мама ждёт».
— Знаете, — однажды сказала Татьяна Сергеевна, глядя на эту картину, — за двадцать лет работы я видела многое. Но такое…
Она замолчала, подбирая слова, а потом добавила:
— Нам, людям, ещё учиться и учиться такой преданности.
Позже, когда Анна Викторовна вернулась домой, Мурчик вновь уютно устроился рядом с ней на кровати. Словно не было этих двух лет разлуки, комы, больницы, долгих дней ожидания под окном…
А Татьяна Сергеевна… С тех пор она по-другому смотрела на мир. И когда слышала разговоры о том, что животные не умеют любить, лишь загадочно улыбалась. Ведь она точно знала: настоящие чудеса случаются благодаря любви.
И каждый раз, проходя мимо серой пятиэтажки, она поднимала взгляд на окна третьего этажа. Там, на подоконнике, часто можно было увидеть знакомый силуэт — Мурчик сидел на солнце, блаженно жмурился и, казалось, улыбался всему миру.
