– Почему я должна подстраиваться под ваши порядки в своём доме? – спокойно спросила Катя у свекрови.
– У вас тут… неплохо, – ответила Людмила Викторовна, стоя посреди комнаты с потрёпанным чемоданом. – Пространства много.
Катя обернулась к мужу. Андрей лишь пожал плечами, явно недоумевая. В этом всём было что-то странное. Женщина, которая всегда находила повод покритиковать их дом, вдруг молчит? Свекровь, постоянно возмущавшаяся по любому поводу – от цвета обоев до планировки, теперь не говорит ни слова?
– Мама, можешь объяснить, что происходит? – спросил Андрей, усаживаясь на подлокотник дивана. – Ты звонишь на рассвете, просишь тебя встретить… Что-то случилось?
– Что тут объяснять? – попыталась улыбнуться Людмила Викторовна, но улыбка вышла неуверенной. – Квартиру я продала. Решила, что хватит жить одной. Район стал уже не тот, что раньше.
– Район? – удивился Андрей. – Но ты же всегда говорила, что там идеальное место, соседи – как семья.
– Мало ли что я говорила, – махнула рукой свекровь. – Просто подумала, что поживу у вас немного. Неделю-две, пока не найду что-то новое.
Катя почувствовала, как внутри всё сжалось. «Неделя-две» в исполнении Людмилы Викторовны обычно означало «навсегда».
– А деньги от продажи? – осторожно спросил Андрей.
Людмила Викторовна заметно побледнела, словно сразу постарела на несколько лет.
– Деньги? Были. Я их вложила… в надёжный проект, – проговорила она едва слышно.
– И что это за проект? – Андрей не собирался уступать.
– Я же сказала – потом всё объясню! – с раздражением ответила свекровь. – У вас тут что, места мало? Три комнаты стоят пустыми…
– Они не пустые, – спокойно сказала Катя. – Там наш кабинет и…
– Кабинет! – резко перебила её свекровь. – Как будто это так важно…
В этот момент в кармане Людмилы Викторовны зазвонил телефон. Она быстро скинула вызов, заметно нервничая.
– Кто это звонил? – спросил Андрей.
– Никто. Реклама, – поспешно отмахнулась она, отворачиваясь к окну. Катя заметила, как дрожат её руки.
– А куда поставить вещи? – вдруг сменила тему Людмила Викторовна.
– В гостиную, – указала Катя на кабинет. – Но там…
– Прекрасно! – перебила свекровь, схватила чемодан и быстро вышла из комнаты.
– Что-то тут не так, – пробормотал Андрей, глядя на закрывшуюся за матерью дверь.
– «Не так» – это ещё мягко сказано, – ответила Катя, скрестив руки на груди. – Твоя мама, которая всегда обожала свою квартиру, вдруг её продаёт? Без предупреждения? И приезжает сюда с одним чемоданом?
– А где мебель? Где её вещи? Сервиз, который ей достался от бабушки? – неожиданно добавил Андрей.
Из комнаты, где поселилась свекровь, раздался стук и приглушённый вскрик.
– Мама, ты в порядке? – Андрей вскочил с места и бросился к двери.
– Да, всё нормально! – слишком поспешно ответила Людмила Викторовна, чтобы это было правдой. – Просто за чемодан зацепилась.
Телефон в её кармане снова зазвонил. На этот раз она даже не попыталась скрыть звонок, но и трубку не подняла.
– Мама, ответь, вдруг это важно? – предложил Андрей.
– Говорю же – реклама! – отмахнулась она, но на лице была явная тревога.
– С каких это пор реклама приходит с подписанного номера? – Катя наклонилась ближе, заметив имя «Лена» на экране.
– Ах ты какая наблюдательная, – пробурчала свекровь с раздражением.
– Лена? Это же… – Андрей нахмурился. – Она знает, что ты здесь?
Лицо Людмилы Викторовны побледнело.
– Конечно, знает, – сухо ответила она, избегая взгляда.
– Тогда почему она звонит? – Андрей настойчиво продолжал.
– Хватит вопросов! – неожиданно резко выпалила свекровь. Её глаза вспыхнули то ли гневом, то ли страхом. – Я же не спрашиваю, почему у вас до сих пор такие ужасные обои или шторы, как тряпки!
– Начинается… – тихо произнесла Катя, закатив глаза.
– Что опять за упрёки? – вспылила Людмила Викторовна, скрестив руки на груди и тяжело вздохнув. – Вы думаете, я не вижу ваших взглядов? Как вы перекидываетесь намёками? Может быть, вы вообще не хотите меня здесь видеть?
Она внезапно замолчала, её глаза на мгновение стали такими отчаянными, что Катя, не выдержав, сделала шаг вперёд:
– Людмила Викторовна, пожалуйста, скажите, что случилось?
– Ничего не случилось! – резко ответила свекровь, схватила сумку и направилась к выходу. – Пойду в магазин. Наверное, ваш холодильник пустой. У вас всегда только йогурты!
Дверь хлопнула с такой силой, что люстра на потолке задрожала.
– Думаю, нам надо позвонить Лене, – задумчиво сказал Андрей, глядя на закрывшуюся дверь.
Лена, однако, не отвечала. Её телефон молчал, несмотря на многочисленные попытки дозвониться.
– Что-то тут явно не так, – Андрей беспокойно потер ладони. – Она всегда сразу отвечает.
– Может, занята, – предположила Катя, хотя сама в это не верила.
Через час свекровь вернулась, неся несколько тяжёлых пакетов с продуктами, словно собиралась кормить целую армию. Разложив покупки на столе, она вышла на балкон с телефоном в руках.
– Галя, я не знаю, как им это сказать… – её голос был едва слышен через балконные двери. – Нет, не могу… Всё уже сделано. Денег нет, и вернуть их невозможно…
Катя, затаив дыхание, прислушивалась. Андрей стоял рядом, напрягшись.
– Андрей… Он этого не простит… – свекровь сделала паузу, и послышался тихий всхлип. – Нет, я не могу приехать к тебе. У тебя своих забот хватает. Как-нибудь выкручусь… пока поживу тут.
Закрыв разговор, Людмила Викторовна тяжело вздохнула и шумно высморкалась.
– Мама, – раздался голос Андрея из-за её спины.
Свекровь вздрогнула и резко обернулась:
– Ой, ты меня напугал… А я тут… дышала воздухом.
– Что происходит? – Андрей внимательно посмотрел ей в глаза. – Во что ты впуталась?
– В ничто! – она пыталась держаться уверенно, но голос выдавал её. – Просто квартиру продала…
– А деньги? Где они? – Андрей не отступал.
– Сказала же, что вложила… – отвернулась она, глядя на улицу.
– Во что, мама? Что это за вложения? – Андрей продолжал давить.
– Потом, сынок. Всё потом, – прошептала она и скрылась в квартире.
Следующие дни Людмила Викторовна вела себя странно: то лихорадочно мыла полы, то сидела в кресле, уставившись в одну точку. Её телефон оставался выключенным, а любые упоминания о Лене игнорировались.
На четвёртый день её молчание было прервано внезапным звонком в дверь. На пороге стояла пожилая женщина с усталым лицом.
– Люда дома? – спросила она.
– В ванной. А вы кто? – Катя внимательно рассматривала незнакомку.
– Я Галина, её подруга. Мне нужно кое-что вам рассказать, пока она не вышла.
— Что случилось? — настороженно спросил Андрей, подходя ближе.
— Лена с мужем решили купить просторную квартиру, намного больше прежней. Чтобы убедить твою мать продать свою квартиру, они сказали, что ей будет комфортнее жить с ними, ведь одной столько места не нужно. И знаешь, она им поверила. Продала квартиру и отдала все деньги, чтобы они закрыли ипотеку, — Галина говорила тихо, но каждое ее слово било, словно удар.
— И что было дальше? — Андрей подался вперед, пытаясь осмыслить услышанное.
— А дальше Виталик резко изменил свое отношение, — Галина покачала головой с горькой усмешкой. — Он заявил: либо твоя мать уходит отсюда, либо уйду я. А твоя сестра… знаешь, что сделала? Просто промолчала. Даже не попыталась защитить мать.
— Это невозможно… — Андрей начал бледнеть, а его руки задрожали от напряжения. — Лена не могла так поступить.
— Еще как могла, — Галина печально улыбнулась. — Я долго уговаривала ее сказать матери правду. Но она постоянно откладывала: «Позже», «Сейчас не время». А когда момент настал, уже было поздно. Деньги потрачены, документы подписаны.
— Это ужасно… — Андрей сжал кулаки так, что костяшки побелели. — Они… они просто подонки!
— Тише, — предостерегла Галина, бросая тревожный взгляд на дверь ванной комнаты. — Твоя мама не хочет, чтобы вы об этом знали. Ей очень стыдно. Представляешь? Они ее обманули, а ей стыдно говорить об этом вам.
— И что у нее осталось? — голос Кати дрожал от смеси гнева и отчаяния. — Ее вещи, мебель?
— Все перевезли в мой гараж, — вздохнула Галина. — Она собирается понемногу продавать их, чтобы как-то сводить концы с концами.
— Боже мой… — Катя закрыла лицо руками, качая головой. — И она все это время молчала…
— А что ей говорить? — Галина встала, приглаживая складки на платье. — Что родная дочь выгнала ее на улицу? Что муж сестры выставил ее, как ненужную вещь?
Из ванной комнаты стих звук воды.
— Мне пора, — Галина поспешно схватила сумку. — Не говорите ей, что я приходила. Она не простит, если узнает. Но я больше не могла молчать.
Как только Людмила Викторовна вернулась в прихожую, там уже никого не было. Только Катя стояла у окна, вытирая глаза.
— Что случилось? — спросила свекровь с ноткой тревоги.
— Да ничего, — быстро ответила Катя, пытаясь скрыть свои эмоции. — Лук резала.
— Какой еще лук? — удивилась Людмила Викторовна, подозрительно глядя на невестку. — Ты ведь у окна стоишь.
Катя глубоко вздохнула, а затем твердо заявила:
— Завтра мы поедем забирать ваши вещи.
— Какие вещи? — свекровь напряглась, ее взгляд стал настороженным.
— Те, что в гараже у Галины, — ответила Катя, глядя ей прямо в глаза.
Людмила Викторовна побледнела, а ее руки нервно сжали край кофты:
— Она была здесь? Ох, какая же она предательница…
— Нет, не предательница, а настоящая подруга, — в комнату вошел Андрей. Его голос звучал твердо. — В отличие от твоей дочери.
— Сынок… — прошептала мать.
— Почему ты молчала? — Андрей сел рядом и взял ее за руку. — Почему не рассказала все сразу?
— А что я могла сказать? — она опустила глаза. — Что моя дочь оставила меня без крыши над головой? Что я теперь без квартиры, без денег… без всего.
— Мама, прекрати! — Андрей ударил кулаком по столу. — Ты — не обуза. Ты всю жизнь работала ради нас, а это… так они отблагодарили тебя?
— Да, всю жизнь, — горько усмехнулась она. — А теперь что? Теперь я обуза для всех. Лене муж дороже меня, а ты…
— Что я? — Андрей наклонился ближе.
— Ты тоже не рад моему присутствию, — она бросила взгляд на Катю. — Невестка устала от меня. Ее раздражают мои замечания, мои советы…
— Людмила Викторовна, — Катя взяла ее за руку, — вы не поняли меня правильно. Просто…
— Не утешайте меня, — махнула рукой свекровь, сдерживая слезы. — Я старая, придирчивая, требовательная… Думаете, я этого не понимаю? Но где мне еще податься?
— Никуда, — твердо сказал Андрей. — Вы остаетесь здесь.
— Но…
— Без «но», — он повернулся к жене. — Правда, Катя?
Катя после короткой паузы кивнула:
— Правда. Но давайте договоримся: в нашей семье должно быть место честности. Вы должны говорить, что вас тревожит.
Людмила Викторовна опустила голову:
— Честно? Я боюсь. И мне стыдно. Потому что я потеряла все и теперь, возможно, только тяготю вас.
Катя сжала ее руку:
— Вы — не обуза. Вы наша семья. Мы все вместе справимся.
— Каких детей? — Людмила Викторовна изумленно посмотрела на Катю, её голос слегка дрожал.
Катя замерла, а Андрей затаил дыхание, глядя на жену:
— Ты хочешь сказать, что…?
— Ну… — Катя немного смутилась, щеки её порозовели. — Я собиралась сказать позже, когда всё станет спокойнее.
— Боже мой, — прошептала Людмила Викторовна. — Так ты… А я тут со своими проблемами… Как же я могла быть такой слепой?
— Именно так, — Катя села ближе, её голос стал мягче. — У нас будет ребёнок. И ему нужна бабушка. Такая бабушка, которая умеет и поругать, и обнять, и научить печь пирожки, шить, ухаживать за цветами.
— Постой, — перебила её Людмила Викторовна, всё ещё глядя на невестку с недоверием. — А как же твои правила? Твой распорядок? Ты же всегда придерживалась порядка…
— Забудьте про все эти правила, — ответила Катя с тёплой улыбкой. — Мы будем жить, как живут настоящие семьи. Мы будем спорить, мириться, иногда раздражать друг друга, но вместе справляться со всеми трудностями. Вы будете ворчать на мои йогурты в холодильнике, а я закатывать глаза на ваши советы. Главное, что мы будем вместе.
Людмила Викторовна смотрела на Катю так, будто видела её впервые:
— И ты… ты действительно не против? Ты хочешь, чтобы я осталась?
— Конечно, да, — Катя положила руку на живот. — Мне самой страшно. Первый ребёнок — это так много нового и неизвестного. Но я знаю, что вы рядом. Вы мудрая, опытная, и я уверена, что смогу рассчитывать на вашу поддержку.
— Мудрая… — Людмила Викторовна тяжело вздохнула и грустно улыбнулась. — А я натворила такую глупость с квартирой…
— Это не ваша вина, — вмешался Андрей. Его голос звучал строго. — Это Лена и её муж. Они предали вас. И знаете что…
— Нет, сынок! — мать схватила его за руку, остановив. — Не нужно ничего делать. Не звоните им, не ругайтесь. Пусть живут, как хотят. Главное, чтобы вы не потеряли свой покой.
— А как же деньги? — Андрей тяжело вздохнул. — Вы думаете, они их вернут?
— Чёрт с ними, с деньгами, — махнул рукой Андрей. — Мы начнём всё с чистого листа. Вместе.
Впервые за долгие месяцы Людмила Викторовна расправила спину. Её лицо осветилось облегчением и теплом:
— Главное, что я имею вас. И… — она осторожно взглянула на живот Кати, — и будущего внука.
— Или внучку, — рассмеялась Катя.
— Или внучку, — повторила Людмила Викторовна, впервые за долгое время искренне улыбнувшись. — Кстати, у меня где-то есть одеяльце для младенца. Заговоренное, между прочим. На счастье.
— И не говорите, что оно в гараже у Галины! — Катя рассмеялась, сложив руки на животе.
— Именно там! — засмеялась свекровь в ответ. На этот раз её смех был лёгким, настоящим и тёплым.
Прошло полгода. У Лены и Виталия начались серьёзные проблемы. Ипотека оказалась непосильным бременем, финансовые трудности росли, а отношения трещали по швам. Недоверие, ссоры и взаимные упрёки стали частью их жизни.
Лена несколько раз пыталась дозвониться до матери, но телефон неизменно поднимала Катя:
— Простите, но мама сейчас занята. У неё важные дела — она готовится стать бабушкой.
Когда у Кати и Андрея родилась маленькая Машенька, Лена, собрав всю смелость, пришла в роддом. Она стояла в коридоре и смотрела, как её мать держит на руках новорождённую внучку. Как нежно касается её крохотных пальчиков, как улыбается сквозь слёзы радости.
Людмила Викторовна заметила дочь, но не подошла. Вместо этого она спокойно вышла в коридор и, посмотрев Лене прямо в глаза, сказала:
— Знаешь, дочка, предать легко. А вернуть доверие — это труд.
С этими словами она вернулась в палату, оставив Лену наедине с её ошибками и тяжёлым грузом вины.
А дома Людмилу Викторовну ждала настоящая семья. Катя, Андрей и маленькая Машенька. Её настоящая семья. Ведь настоящая семья — это не те, кто всегда следует правилам, а те, кто остаётся рядом несмотря ни на что.
