— Прости, но без ДНК-теста я не смогу забрать тебя из роддома.
Малыш, уютно завернутый в голубое одеяльце, мирно посапывал на руках у Юлии, изредка причмокивая и морща крохотный носик. Медсестра предложила проводить её до выхода, но Юлия, несмотря на слабость после родов, отказалась.
— Всё в порядке, я справлюсь, — тихо ответила она, прижимая сына ближе к груди и нащупывая в кармане телефон.
Пять дней она ожидала выписки из роддома, мечтая о том, как Артём наконец увидит их малыша. Она представляла, как муж подхватит на руки и её, и ребёнка.
С трудом доставая телефон, удерживая драгоценную ношу, Юлия увидела сообщение от мужа: «Уже выехал. Не выходи без меня». Она улыбнулась про себя; Артём всегда любил делать сюрпризы, возможно, он подготовил что-то особенное для их выписки.
Маленький свёрток в одеяле зашевелился и причмокнул губами. Юлия осторожно отодвинула ткань, чтобы взглянуть на сына. Никитка. Их с Артёмом долгожданный малыш, которого они ждали почти семь лет — столько же, сколько были женаты.
— Папа скоро приедет, мой хороший, — прошептала она, поправляя край одеяла.
Телефон завибрировал снова.
«Обстоятельства изменились. Жду, когда ты сделаешь ДНК-тест, иначе никак».
Юлия перечитала сообщение дважды; на третий раз буквы начали расплываться перед глазами. Она не могла поверить в прочитанное.
— Артём? Ты шутишь? — хрипло произнесла она в пустоту летнего дня, крепче прижимая к груди сына.
Телефон зазвонил, на экране высветилось имя мужа. Дрожащими пальцами, преодолевая волнение, Юлия ответила на звонок.
— Что ты там придумал? — её голос звучал непривычно высоко.
— Юль, давай без истерик, — спокойно ответил он, словно обсуждали что-то обыденное. — Ты же понимаешь, я должен быть уверен.
— В чём? — внутри всё сжалось. Малыш, почувствовав напряжение, заерзал и захныкал.
— В том, что это мой ребёнок, — терпеливо пояснил Артём. — Столько лет пытались, и вдруг… ну, ты сама понимаешь.
— Нет, не понимаю, — Юлия уже не сдерживала ярость. — Приезжай за нами, мы только что вышли. Это твой сын, чёрт возьми!
— Знаешь, куда можешь деть свою перестраховку? — прошипела она, чувствуя, как по щекам катятся горячие слёзы. — Мама заберёт меня с Никитой, слышать тебя не хочу!
— Юля, только без глупостей, ладно?
Она оборвала звонок. Никита теперь плакал громче, его маленькое личико покраснело и сморщилось.
— Ну-ну, мой хороший, не плачь, — она прижала его плотнее, укачивая и вытирая слёзы.
Дрожащими пальцами Юлия набрала номер матери.
— Мам, забери нас, пожалуйста, — произнесла она, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Артём… он не приедет.
Юлия не знала, как объяснить матери, что муж требует ДНК-тест для подтверждения отцовства. Как такое вообще объяснить? Как понять самой?
Через двадцать бесконечных минут к роддому подъехало знакомое такси, из которого выскочила её мать, Елена Сергеевна, с охапкой голубых шаров.
— Юленька, что случилось? Где Артём? — она огляделась в поисках зятя.
Юлия лишь отрицательно покачала головой, прижимая к себе слегка успокоившегося Никиту.
— Потом объясню, мам. Поехали домой.
Не оглядываясь на роддом, где ещё полчаса назад она была самой счастливой женщиной на свете, Юлия села в такси к матери.
Телефон снова завибрировал; она машинально взглянула на экран.
«Хорошо подумай над моей просьбой, Юля. Это важно для нас всех, и я не хотел тебя обидеть, если что».
Она выключила телефон.
К вечеру Никита наконец-то уснул в старой маминой кроватке, которую та достала с антресолей. Юлия сидела на кухне, обхватив чашку с мятным чаем. Перед глазами всё ещё стояло то злополучное сообщение.
— Семь лет, мама, — тихо проговорила она, глядя на светлые обои напротив. — Семь лет мы пытались. Врачи сказали, что проблема в нём. А он… теперь…
Елена Сергеевна тяжело вздохнула:
— Может, он просто испугался ответственности? У мужчин бывает. Вроде хотят ребёнка, а потом, когда всё случается, начинают паниковать.
— ДНК-тест, мам. Он требует ДНК-тест! Как будто… как будто я ему изменяла. Причём тут ответственность?
Юлия закрыла лицо руками, и её начала бить дрожь. Всё, что она сдерживала весь день, вылилось слезами.
Возможно, если бы не последние месяцы, она бы отнеслась к этому иначе, но память услужливо подкинула воспоминания годичной давности.
…В тот день она вернулась после очередного визита к врачу.
Хирург, пожилой мужчина в очках, долго почесывал редкую бородку, потом причмокнул и многозначительно поднял палец вверх:
— Теоретически шанс на беременность у вас есть, моя хорошая. Но мужу надо будет подлечиться. На данном этапе вероятность беременности от мужа небольшая. Но она всё же есть, — сказал он тогда. — Возможно, вам стоит подумать о вспомогательных способах.
Юлия тогда плакала в машине, боясь возвращаться домой. Как сказать Артёму, что их шесть лет попыток, шесть лет ожиданий, шесть лет надежд — всё впустую? Ну, почти впустую.
Когда она всё-таки нашла в себе силы рассказать, Артём отреагировал на удивление спокойно. Он просто взял её за руку и сказал:
— Найдём выход, Юль. Без паники. Если надо — пойдём на ЭКО, если и это не поможет — усыновим. Главное, что мы вместе, — сказал он тогда.
И Юлия снова поверила: в него, в них, в чудо. И когда спустя несколько месяцев тест показал две полоски, она даже не сомневалась — это подарок судьбы. Это был их ребёнок, долгожданный, вымоленный.
Но теперь всё это перечёркивалось одним сообщением. Тест ДНК. Не слова поддержки, не радость, не слёзы счастья, а просьба доказать, что она ему не лгала.
Юлия смотрела на спящего сына и не могла сдержать слёз. Её сердце разрывалось между болью предательства и страхом потерять всё, во что она верила. А ещё — где-то глубоко внутри — росло чувство обиды. Не просто за себя, за Никиту. Этот малыш, такой крохотный, уже стал заложником недоверия.
На третий день, как и обещали в клинике, пришли результаты. Юлия открыла конверт молча, дрожащими руками. Чёрно-белые буквы на белом фоне, а рядом — заключение: «Установлена степень родства – отец/ребёнок: 99,99%».
Она передала распечатку Артёму, не сказав ни слова. Тот прочитал и замер.
— Юль… я… — он не находил слов. — Прости.
— Поздно, Артём, — голос её был хриплым от слёз. — Это нельзя просто забыть. Ты не поверил мне тогда, когда нужно было просто быть рядом.
Он попытался взять её за руку, но она отдёрнула её. В тот момент между ними встала пропасть, которую уже невозможно было перейти.
— Я не говорю, что ты плохой. Но знаешь, Артём, доверие — это не просто слово. Его нельзя вернуть бумажкой с процентами.
Он долго стоял на пороге, потом кивнул, будто признал поражение, и вышел.
Прошло два месяца. Юлия с Никитой переехала в свою старую квартиру, которую мама помогла привести в порядок. Елена Сергеевна часто навещала их, помогала с малышом. Артём больше не звонил. Он присылал деньги, игрушки, одежду. Всё — через курьеров.
Но Юлия знала: так он пытался загладить свою вину. Только это не работало.
Однажды вечером, уложив Никиту спать, она сидела на кухне, обнимая чашку с остывшим чаем. За окном падал первый снег. Чистый, тихий.
Юлия подняла глаза к небу и прошептала:
— Спасибо за тебя, мой сын. Ты — лучшее, что у меня есть. И этого мне достаточно.
Она знала: теперь всё будет иначе. Трудно. Одиноко. Но с верой — не в чужие слова, а в себя. В своё материнство. В любовь, которая не требует доказательств.
