Наталья готовила чай на тесной кухне своей «хрущёвки». В свои пятьдесят четыре года она выглядела стройной женщиной с короткой стрижкой. Старые деревянные рамы окон с трудом удерживали тепло. Из комнаты доносился гул телевизора, сообщавшего о новых ценах на бензин и событиях за границей.
Было почти девять утра, а он всё не приходил. «Может, не придёт?» — подумала она. Но тут раздался негромкий, но настойчивый стук в дверь.
— Заходи, Гоша, открыто, — сказала она, выходя из кухни.
В коридоре стоял Георгий, пятьдесят восемь лет, слегка сутулый, с тусклым взглядом и аккуратными усами. Они прожили вместе почти двадцать два года, но последние два года жили раздельно. Формально развод оформили только весной.
— Привет, — Георгий быстро огляделся, словно кого-то искал. — Можешь выйти поговорить?
— На улице холодно, — Наталья поправила прядь волос. — Проходи на кухню.
Они сели на табуретки, и Георгий шмыгнул носом, будто от ветра. В комнате повисла тишина: телевизор переключился на рекламу, в коридоре тихо мяукнул кот Барсик.
— Слушай, — начал Георгий, — я всё обдумал. Хочу забрать оставшиеся вещи и подать на выписку. Мне нужно переехать к Оле.
— Забирай. Я не против, — Наталья спокойно посмотрела на пустую кружку.
— И ещё… нужно обсудить деньги, — Георгий нервно сжал в руках ключ от дачи.
— Какие деньги? — уточнила она.
— Понимаешь, я позволил тебе остаться в квартире и даче. Мог бы отсудить половину, но не стал.
— Да, — вздохнула Наталья. — Ты уже говорил об этом зимой, когда собирался «отсудить».
— Так вот, — продолжил он, — я оставляю всё. А ты, в благодарность, могла бы поддержать меня… ну, хотя бы парой сотен тысяч. Мне нужны деньги на ремонт и мебель для Олиной квартиры. Мы планируем детскую обустроить.
Наталья сделала глоток чая и посмотрела в окно, за которым моросил дождь.
— Ты хочешь, чтобы я дала тебе деньги на ремонт?
— Ну… да. Я ведь отказываюсь от доли в квартире. Разве этого мало?
— Гоша, но ты знаешь: я купила эту квартиру до нашего брака. Мама помогала, остаток я выплатила, когда мы познакомились. А дачу мы строили вместе, но ты переписал документы на меня, чтобы скрыться от долгов. Помнишь?
— Ну и что, — проворчал Георгий. — Я мог бы восстановить свои права через суд.
— Пробуй, — пожала плечами Наталья. — Но ты знаешь, что три года назад я погасила твой последний кредит.
Георгий покачал головой: — Я не хочу судиться. Просто хотелось по-хорошему: ты поддерживаешь мою новую семью, а я…
— А ты остаёшься «чистой душой». Я это уже слышала, — фыркнула Наталья.
— Если откажешься, я подам в суд, — пригрозил он.
Наталья отставила чашку. В окно стучали капли дождя, за стеной послышался звук лифта — соседи спускались.Она вспомнила вечер, когда Георгий ушёл с чемоданом: думала, что на пару дней, а оказалось — навсегда. С тех пор она простила, отпустила и наладила тихую жизнь.
— Гоша, — сказала она устало, — я не дам тебе денег.
— Почему? — оживился он.
— Потому что я уже столько отдала. Хочу жить спокойно, без долгов. И не собираюсь финансировать ремонт у Оли.
— Эх ты… — Георгий покраснел. — А я хотел по-хорошему!
— Может, хватит спектаклей, Гоша? — вздохнула Наталья. — Ты ушёл два года назад, у тебя новая женщина и, как я поняла, скоро будет ребёнок. Всё, что могла для тебя сделать, — я сделала.
— То есть совсем ничего? — сжал он губы.
— Ни копейки, — подтвердила Наталья.
За дверью мяукнул Барсик, царапая косяк. Наталья встала, чтобы впустить его. Приоткрыв дверь, услышала, как Георгий что-то буркнул. В комнате запахло мокрой шерстью и улицей.
— Хорошо, — сказал он, когда Наталья вернулась. — Тогда подам заявление, пусть вернут то, что мне причитается. Или разделят дачу, чтобы у меня была гарантия!
— Гарантия на что? — тихо спросила Наталья.
— На будущее, — Георгий встал, пряча ключ от дачи в карман. — Мне ещё жить, а без твоей помощи…
— Гоша, подавай в суд. Как хочешь, — предложила она без злости. — Но учти, у меня все документы в порядке.
Повисла тишина. Барсик потерся о его штанину, но Георгий отмахнулся, избегая взгляда кота.
— Ладно, — выдавил он. — Раз так, заберу долю дачи и продам.
— Можешь продать соседям. Или я выкуплю твою долю.
— Выкупишь? — нахмурился он.
— Да. По реальной цене. Домик ветхий, скважина засорена, забор рухнул — много не выручишь.
— Смешно, — буркнул Георгий. — Мы ведь столько лет туда вкладывались, а ты говоришь — ветхий, рухнувший.
— А ты хотел, чтобы я как на особняк посмотрела? — Наталья скрестила руки на груди. — За два года, что ты туда не ездил, всё обветшало. Если бы ты хоть изредка интересовался участком, не пришлось бы так говорить.
Георгий опустил глаза, почесал затылок, потом тяжело вздохнул:
— Ну, хорошо. Давай ты сама всё оформляй и скажи, сколько дашь.
— Я позвоню риелтору, узнаю примерную рыночную цену. И не завышай ожидания — там ещё вкладываться и вкладываться.
— Мне просто хоть что-то нужно, — глухо сказал он. — Оля надавила, мол, «раз ты с Натальей всё закончил, то давай уже разбирайся с делами».
— Не сомневаюсь, — Наталья взяла с комода тетрадь, что-то в ней быстро записала. — Я сделаю всё официально. Без угроз, без претензий. Тебе нужно — ты получишь свою часть.
— Спасибо, — выдохнул он. — Я… не ожидал.
— Не за что. Просто мне уже не хочется лишних разговоров и конфликтов. Я это всё прошла.
Георгий постоял у двери, потом сказал почти шёпотом:
— Ты изменилась, Наташ. Стала… спокойнее, что ли.
— Я просто устала. И научилась жить без лишнего.
— Может, оно и к лучшему. Нам обоим.
— Я тоже так думаю.
Он надел ветровку, с минуту постоял, не решаясь выйти, потом коротко кивнул:
— Тогда я пойду.
— Держи в курсе по документам. И не теряйся.
— Не буду.
Когда дверь за ним закрылась, Наталья ещё долго стояла в коридоре, прислушиваясь к тишине. Кот Барсик тёрся об её ногу, будто чувствуя, что произошло что-то важное. Она присела, погладила его по пушистой голове.
— Ну что, Барсик, кажется, одна глава окончательно закрылась, — сказала она тихо. — А это значит, можно начинать писать новую.
На улице моросил дождь, в окнах соседнего дома зажигались огоньки. Наталья прошла на кухню, долила себе ещё чаю и села к окну. Она чувствовала себя не то чтобы счастливой, но спокойной — и это было больше, чем она могла надеяться два года назад.
Впереди был октябрь, ветреные вечера, листопад, горячий чай, уютные пледы и тишина. Такая тишина, которую она теперь могла выбирать сама.
