— Ты ещё пожалеешь сто раз, что выставила меня! Просить будешь, на коленях приползёшь! — Николай буквально захлёбывался злостью, раздуваясь, словно разъярённый бык.
— Не думаю, — Валентина спокойно подвинула чемодан к двери.
Ирония судьбы: столько лет она жила в страхе перед этим моментом, боялась сделать шаг в сторону, уйти от него, убеждённая, что он её уничтожит. А теперь? Её охватывало странное, пьянящее чувство облегчения. Даже смех пробивался сквозь сдержанность.
— Ты хоть понимаешь, что творишь?! — Николай подошёл вплотную, навис над ней, лицо налилось кровью. — Ты без меня никто! Просто жалкая баба в возрасте!
Он всегда бил словами. Больно, прицельно, хлёстко.
Когда-то она рыдала ночами после его оскорблений, повторяя себе, что он просто устал, что день был тяжёлый, настроение испортилось. А теперь? Теперь она смотрела на него с равнодушием, будто перед ней был шумный дворовый пёс — лает, но укусить не может.
— Коля, тебе пора, — сказала она мягко, но твёрдо.
— Ты о чём вообще думаешь?! — он рассмеялся, но смех его был сухой, раздражённый. — Без меня ты пропадёшь! Всегда ведь на мне сидела! Или думаешь, тебя кто-то подберёт? Найдётся дурень, который будет тебя содержать?
— Странно, почему тебя это волнует? — Валентина слегка склонила голову, изучая его.
Николай замешкался, как будто не ожидал такого вопроса.
— Да ничего мне не надо! — взревел он. — Просто интересно, сколько ты протянешь, прежде чем сама начнёшь умолять!
— Даже не надейся, — усмехнулась она.
Она смотрела на него — взрослого мужчину, стоящего на пороге, совершенно потерянного. Он не понимал: больше не она для него никто, а он — для неё.
Как так получилось, что она терпела всё это так долго? Когда-то ведь была любовь. Она помнила, как он носил её на руках, смеялся, гладил волосы, как ухаживал. Но со временем нежность сменилась насмешками. Сначала он говорил, что она «поправилась», потом отпускал грубые шутки, потом стал критиковать при людях. Она свыклась. Поверила, что недостойна большего.
И всё изменилось в один день. Она услышала его телефонный разговор:
— Да, я скоро уйду. Живу из жалости. Потерплю немного.
Что-то внутри разорвалось. Автоматически, не помня себя, она собрала его вещи и выставила за дверь. Когда он вошёл и увидел её, то только фыркнул:
— Это что, шоу?
— Ты же сам хотел уйти. Вот и давай.
— Валя, ты совсем?
— Нет. Просто устала.
И теперь он стоял на пороге, выдыхая ядом.
— Всё равно позовёшь, — прошипел он.
— Нет, Коля. Не вернусь.
Она закрыла за ним дверь. А потом прислонилась к стене и, прикрыв глаза, впервые за долгие годы почувствовала свободу.
Тишина в квартире резала уши. Валентина села на диван, обхватила себя за плечи и заметила, что руки слегка дрожат. Она сделала это. Но внутри шевелился страх: а вдруг он прав? А вдруг не справится одна?
Она жила с ним всю сознательную жизнь. Он принимал решения, он всё решал. А она просто была рядом.
Она взяла телефон, набрала Татьяну.
— Ну?! — воскликнула подруга. — Неужели?
— Выставила его… — прошептала Валентина.
— Да ты героиня! Я же знала! Ну и как?
— Орал, что я буду жалеть.
— Пусть орёт! Он дурак. А ты свободна!
— Таня, мне страшно. А вдруг он прав? А вдруг я не смогу?
— Ты сможешь. Я в тебя верю.
Прошло три дня. Николай не звонил.
Валентина привыкала к тишине. Спала спокойно, варила себе кофе с корицей — не крепкий чёрный, который любил он. Купила новое платье. В ярком цвете. Когда она себе такое позволяла в последний раз?
Но тишина обманчива.
На четвёртый день он позвонил. Она не взяла трубку. Затем снова — и снова тишина. А через несколько минут — стук в дверь.
— Открой, Валя. Надо поговорить.
— Нам нечего обсуждать.
— Ты серьёзно? Справляешься без меня?
— Уже справляюсь.
— Ты что, кого-то в дом привела?
— Ты с ума сошёл? Уходи.
— Не уйду. Пока не поговорим!
— Вызову полицию.
Молчание. Потом хриплый смешок.
— Ну-ну… Посмотрим, как долго ты будешь строить из себя независимую.
Шаги. Он ушёл.
Но она знала — не навсегда.
Машина стояла под окнами второй день подряд. Она видела её утром, видела вечером. Иногда он сидел внутри и просто смотрел вперёд. Не подходил, не звонил.
Она делала вид, что не замечает. Но сердце билось быстрее, когда она возвращалась домой.
На пятый день снова звонок.
— Валя.
— Угу?
— Ты что, решила так и жить? В одиночку? На жалкую зарплату?
— Николай, иди к чёрту.
— Без меня ты пропадёшь. Я знаю. Не ври себе!
— Это ты себе льстишь. Я прекрасно себя чувствую.
— У тебя кто-то появился? — вдруг резко сменил тон.
— Я знала, что ты это скажешь.
— Есть другой?
— А тебе-то какое дело?
— Валя, ты не справишься одна!
— Справлюсь. И уже справляюсь.
Поздно вечером — стук в дверь. Сначала тихий, затем сильнее.
— Валя, открой.
— Я вызову полицию.
— Вот значит как? Значит, точно есть кто-то! Я прав?
— Николай, ты бредишь.
— Я войду, ясно?!
Он дёрнул ручку. Её сердце остановилось.
И тут — голос соседа:
— Что происходит?
— Всё в порядке, — громко сказала она. — Просто человек забыл, что тут больше не живёт.
Николай отступил.
— Ничего… — пробормотал он. — Посмотрим, Валя.
Николай исчез на неделю. И Валентина уже почти поверила, что всё кончено. Но вдруг он снова появился возле подъезда.
— Ну что, довольна?
— Что тебе нужно?
— Смотрю, разоделась, улыбаешься. Кто тебя спонсирует, а?
— Николай, мне плевать на твои фантазии.
Он подошёл вплотную.
— Думаешь, победила? Думаешь, я исчезну?
— Это было бы прекрасно.
Он схватил её за руку.
— Ты не смеешь так со мной разговаривать!
Она вырвалась.
— А я смею. Потому что больше не боюсь.
Он отступил, развернулся и ушёл. И Валентина поняла — конец.
Прошло время.
Оказалось, его новая пассия быстро поняла, с кем связалась, и выгнала его без сцены. А потом он снова женился. Но история повторилась: крики, упрёки, давление. Его выгнали снова.
Через полгода Валентине сообщили, что Николай умер от инфаркта. Пятьдесят два года.
— Ты знаешь, его больше нет? — тихо сказала знакомая.
Она услышала это… и ничего не почувствовала. Ни радости, ни облегчения. Ни боли.
Просто пустоту.
Он был её мужем шестнадцать лет. Когда-то она думала, что не выживет без него.
А теперь он исчез — и её жизнь осталась. И стала только лучше.
Она смотрела в окно, на весеннее солнце, и впервые улыбалась по-настоящему. Впереди – поездка к дочери, переделка балкона, курсы танцев.
Она не просто выжила.
Она начала жить.
И это была её настоящая победа.
