— Я маму к себе не возьму, — хмуро бросил Никита, сжимая в ладони ключи от квартиры. — У меня постоянные командировки, когда мне ещё возиться с больной старухой? Пожар устроит или воду забудет закрыть — кто потом за это отвечать будет?
— У меня тоже не получится, — подхватил Борис, отводя взгляд в сторону, будто не замечая, что мать в соседней комнате могла всё услышать. — Ирка меня точно из дома выгонит, если я с бабкой приду. Да и дети маленькие, испугаются её выходок.
— Пусть тогда Колька с Надей берут её к себе, — подытожил Никита, давая понять, что вопрос для него закрыт. — А если не захотят — оформим в дом престарелых.
Надя сдерживала раздражение, глядя на мужей. В их словах не звучало ни тени сочувствия, только раздражённое недовольство, как будто речь шла не о матери, а о чем-то лишнем и обременительном.
— Ну чего молчишь? — подтолкнула она локтем мужа. Ей не понравилось, что Коля не сказал ни слова, пока братья безжалостно обсуждали судьбу их матери. — Ты согласен забрать Анну Фёдоровну к нам?
— А что остаётся? — развёл руками он. — Нельзя же её одну тут бросить.
И правда, оставлять старушку одну в квартире было опасно. Ей уже исполнилось семьдесят пять, и здоровье пошатнулось. Врачи, скорая по ночам, а теперь ещё и провалы в памяти — она путала события, имена, забывала выключить плиту.
Первым тревожным звоночком стала история, которую Коля рассказал жене после очередного визита:
— Представляешь, мама наложила в миску коту не еду, а залила кофе, а рядом положила бутерброды. Жутко стало…
Надя тогда только тяжело вздохнула. Возраст не щадит никого. Женщина, с которой у неё раньше были тёплые отношения — поездки на дачу, отдых, общие сериалы, разговоры по душам — теперь превращалась в беспомощного человека.
Поначалу все надеялись, что болезнь не усугубится. Анна Фёдоровна жила одна и не жаловалась. Но однажды Никита позвонил Коле, возмущённый:
— Приехал к ней, а на кухне тараканы! Ты же недавно был, не видел?
— Так не было их, — оправдывался Коля. — Всё было нормально.
— А теперь весь дом завелся! Еда везде валяется. Надо решать, пока она квартиру окончательно не загадила. Может, интернат?
— Погоди, — забеспокоился Коля. — Давай с Борей обсудим.
— Завтра поеду к ней, вещи кое-какие забрать, пока не выкинула или кому не отдала. Приезжайте, вместе решим.
Так все трое сыновей и собрались у матери. Надя поехала с мужем, чтобы убедиться, что с Анной Фёдоровной всё в порядке. Раньше они были близки, делились рецептами, советами, но в последние годы стали общаться реже.
Старушка, увидев детей, обрадовалась и поспешила на кухню — хотела угостить чаем. Надя шла за ней и вовремя заметила, как та собирается включить чайник, не налив в него воды.
— Анна Фёдоровна, позвольте я помогу, — мягко предложила она.
— Спасибо, Машенька, — растрогалась бабушка. — Ты у меня умница! В школе, наверное, только пятёрки?
Надя промолчала. Машенька давно уже училась в университете. Она просто улыбнулась и перевела разговор на погоду за окном.
Тем временем Никита с Борисом рыскают по шкафам и ящикам.
— Нет! — раздражённо сказал Никита. — Неужели спрятала или вынесла?
— Что вы ищете? — спросила Надя.
— Шкатулку, — буркнул Борис. — Там её украшения были: кольца, серьги…
— И вы хотите их забрать? — удивилась она. — Мать ещё жива, не стыдно?
— Не вмешивайся, — огрызнулся Никита. — Мы её поделим и всё. Старухе это всё равно уже ни к чему.
— Не возьмёт же с собой на тот свет, — усмехнулся Борис. — А нам как раз телевизор нужен.
Наде стало мерзко. У неё тоже не было восторга от болезни свекрови, но такая черствость казалась нечеловеческой. Их волновали не её чувства, а имущество.
Вечером все разъехались. Было решено, что Анна Фёдоровна переедет к Коле и Наде, а кота Борис заберёт себе. Бабушка не возражала — даже обрадовалась.
— Я тут всё выкину, обработку закажу, потом сдавать буду, — деловито объявил Никита. — Квартира простаивать не будет.
— Главное — выручку потом поделим, — добавил Борис. — Она же нам всем мать.
Так Анна Фёдоровна переехала в комнату внучки Маши, которая давно уже жила отдельно. Надя вспоминала, как бабушка помогала воспитывать Машу, забирала со школы, учила варить суп, гуляла с ней по лесу.
Теперь всё изменилось. Бабушка перестала узнавать Надю, путала её с Машей, с Ирой — женой Бориса. Каждый раз это ранило.
— Я здесь, — спокойно говорила Надя, скрывая слёзы.
Чтобы развлечь свекровь, она ставила ей сериалы про любовь. Та увлечённо смотрела, пока не засыпала.
Но через несколько дней бабушка ушла из дома. Рано утром, пока все спали. Надя и Коля оббегали весь район, искали её, собирались уже в полицию, когда раздался звонок — некий Антон сообщил, что нашёл женщину у себя в подъезде. При ней была сумка и записная книжка с номером сына.
— Мама, зачем ты ушла? — устало ругался Коля, приводя мать домой. — Всё же для тебя делаем, виноград купили, сериалы скачали…
— Я домой хотела, — пробормотала бабушка. — Там Барсик…
— Кота Борис забрал, — успокаивала её Надя. — А почему в книжке только номер Коли?
— Потому что я знала, что он не бросит. Остальным не до меня, — вдруг твёрдо сказала Анна Фёдоровна.
— Ну мам, — неловко отозвался Коля. — Никита с Борей тоже переживают.
— Ага, — усмехнулась бабушка. — Украшения мои искали, чтобы продать!
— Кто тебе сказал? — попытался отнекиваться сын.
— Никита сам просил показать. Даже подвеску золотую хотел сдать. Я не дала. Перепрятала. А потом с собой унесла.
С этими словами она достала из сумки шкатулку.
— Мама, зачем ты её с собой таскала? — всплеснул руками Коля.
— Хочу отдать её Наде, — спокойно сказала Анна Фёдоровна. — Ей нужнее. Мне уже ничего не нужно.
Надя, с трудом сдерживая эмоции, взяла шкатулку. В ней было не золото — в ней была память, любовь, тепло. Она пообещала себе: сохранит и передаст Маше.
А в душе крепла одна мысль — не существует богатства ценнее здоровья и заботы о тех, кто когда-то заботился о тебе.
