Ольга не любила этот лес. Но её дом стоял у самой опушки, и единственный путь до автобусной остановки лежал через лесополосу. Иногда, чтобы сократить время, приходилось пересекать эту неприятную территорию. В этот раз под ногой что-то хрустнуло, и Ольга резко остановилась. В тот момент она услышала тихий, почти неразличимый скулёж.
— Кто здесь? — её голос предательски дрогнул.
Тишина. И снова этот жалобный звук, похожий на детский плач. Сердце ушло в пятки. Городок был маленький, и слухи распространялись быстро: то детей пропавших ищут, то подростки шалят. Ольга сделала несколько неуверенных шагов в сторону от тропинки, раздвигая черёмуху. И вот она застыла.
В неглубокой яме, покрытой опавшими листьями, лежала собака, больше похожая на сkeлет, обmянутый грязной, запуmанной шерсmью. Её лапы были туго перемоmaны строиmельным скоmчем. Мутные глаза животного смотрели не с надеждой, а с обречённостью.
— Господи, — выдохнула Ольга, опускаясь на влажную землю. — Да кому ж ты так насолила?
Собака чуть повернула голову в сторону её голоса и слабо махнула хвостом. Кто-то связал это несчастное животное и оставил его умupать медленно и мучuтельно. Волна гнeва охватила Ольгу.
— Не бывать этому! — решительно произнесла она, расстёгивая пальто.
Собака не сопротивлялась, когда женщина, кряхтя, подняла её и укутала в своё тёплое пальто. Она лишь слегка прикрыла глаза, словно выражая благодарность за неожиданную помощь.
— Потерпи, миленькая. Сейчас отогреемся, — тихо бормотала Ольга.
Ветеринарная клиника встретила её прохладным воздухом и запахом лекарств. Таксист сначала отказывался везти «эту грязную псину», но, после того как Ольга сказала, что «человек бы так не поступил», он молча открыл дверь. В клинике был один врач — высокий, хмурый, с трёхдневной щетиной. Он молча указал на смотровой стол и замер, увидев собаку.
— Это же… — срывающимся голосом проговорил он, сжимая челюсти. — Это нужно быть нелюдем!
Ловкими движениями он разрезал скотч, освобождая лапы животного. Собака слабо дёрнулась, но не могла встать.
— Спасём? — с надеждой спросила Ольга, цепляясь за край стола.
Врач, подняв глаза, посмотрел на неё с яростью, которая заставила её отшатнуться.
— Обязательно. А потом найдём того, кто это сделал.
Он не договорил, снова погрузившись в работу. Ольга достала из сумки блокнот, записала имя врача и твердо заявила:
— Я подам заявление в полицию. Мы его найдём.
Врач кивнул и вернулся к осмотру.
— Это не просто бродячая собака. Домашняя. Кто-то её бросил недавно. День-два, не больше.
— Значит, след ещё горячий, — сказала Ольга, ощущая, как разгорается странный огонь внутри. — Мы его найдём. Правда, девочка?
И собака, словно отвечая, едва заметно повела хвостом.
На следующий день Артём встретил Ольгу перед клиникой. Она сидела на скамейке, кутаясь в куртку.
— Доброе утро, — сказала она, выдыхая пар в морозном воздухе. — Вы что, всю ночь здесь?
Ольга покачала головой:
— Нет, недавно пришла. Хотела узнать, как она.
Ветеринар впустил её, и они оказались в помещении, пахнущем дезинфекцией и теплом.
— Ждите здесь, — сказал Артём, — я сначала осмотрю пациентку.
Он исчез за дверью. Ольга села, выложив на столик контейнер с едой и бутылку воды. Вчера в полиции ей не обрадовались, а дежурный, зевая, даже не пытался понять серьёзность её обращения.
— Понимаете, там явно изверг, с садистскими наклонностями! — сказала Ольга.
— Гражданка, — отозвался полицейский, — у нас три нераскрытых ограбления, пропавший подросток и автомобильная авария со смертельным исходом. А вы мне про собаку.
— А если он завтра людей мучить начнёт?!
Полицейский вздохнул:
— Заявление примем, конечно. Но особо не надейтесь.
И вот теперь у неё была эта папка с копией заявления, которое наверняка отправится в долгий ящик.
Артём вернулся через пятнадцать минут:
— Ночь прошла неплохо. Обезвоживание, истощение, но внутренние органы, похоже, не пострадали.
Он опустился в кресло напротив, и Ольга впервые заметила, какие у него усталые глаза.
— Собаке повезло, что вы её нашли. Многим не везёт.
В его голосе проскользнуло что-то такое, от чего у Ольги защемило сердце. Боль. Эта собака была не первой, кого приходилось спасать после человеческой жестокости.
— Я подала заявление, — сказала она, выкладывая папку. — Но они…
— Не захотели заниматься.
Это был не вопрос. Утверждение.
— Как её назвали? — спросила Ольга, меняя тему.
— Никак. Пока просто «пациент номер восемь».
— Надо будет дать ей имя, — решительно заявила женщина.
Артём слабо улыбнулся краешком губ.
В стационаре было тепло и пахло лекарствами. Собака лежала на подстилке, опутанная капельницами. При виде людей она приподняла голову и слабо махнула хвостом.
— Узнала, — улыбнулась Ольга, присаживаясь рядом. — Я тебе еду принесла. Смотри.
Она достала контейнер с куриным филе, нарезанным мелкими кусочками.
— Пока только специальный корм и понемногу, — предупредил Артём. — И вообще ей пока лучше тишина и покой.
Ольга аккуратно погладила собаку по голове:
— Я буду приходить каждый день. И мы обязательно найдём того, кто с тобой это сделал.
Собачьи глаза — карие, умные — смотрели на неё с тихой благодарностью.
— Вы правда думаете, что его найдут? — тихо спросил Артём, когда они вышли из стационара.
— Я не надеюсь на полицию, — решительно ответила Ольга. — Я сама его найду.
— Как?
— Через интернет. Мой сын показывал мне соцсети. Выложу фото, расскажу, где нашла. Кто-то наверняка что-то видел.
Артём криво усмехнулся:
— А вы боевая.
— Я библиотекарь, — спокойно ответила Ольга. — Была. Сорок лет проработала с читателями. Знаю, как информацию добывать.
Она достала старенький, но аккуратно ухоженный смартфон:
— Только вот с этими технологиями не очень дружу. Может, поможете сделать фото? Хорошее, чтобы всё было видно?
Артём задумался, затем кивнул:
— Давайте попробуем. У меня даже есть идея получше. Моя сестра работает в местной газете. Можно попросить её написать заметку.
Глаза Ольги загорелись:
— Правда? А она согласится?
— Должна, — в голосе Артёма появилась твёрдость. — Иначе что это за люди такие, которым на чужую боль плевать?
В этот момент Ольга поняла, что у неё появился союзник. Настоящий. И теперь у того, кто так жестоко поступил с собакой, не было шанса ускользнуть.
— Ну что, приступим? — она протянула телефон ветеринару.
— Приступим, — кивнул Артём, и в его усталых глазах мелькнула искорка надежды.
Ольга нервно перебирала бумаги: распечатки комментариев из соцсетей, газетные вырезки, даже несколько анонимных записок, подброшенных в почтовый ящик. За две недели маленькая квартира превратилась в настоящий штаб расследования.
Звонок в дверь заставил её вздрогнуть.
— Опять опаздываешь, — упрекнула она Артёма, открывая. — А у меня новости есть!
Ветеринар, отряхивая с куртки мокрый снег, переступил порог. Щёки были раскрасневшимися от мороза, а глаза — совсем другими, живыми, с искорками азарта. Не то что при их первой встрече.
— Я тоже кое-что узнал, — улыбнулся он. — Но ты первая.
Ольга торжественно выложила на стол распечатанное сообщение.
— Смотри, что мне написала девушка с Заречной улицы. Она видела мужчину с похожей собакой две недели назад. Он вёл её на поводке в сторону леса, а собака упиралась! И главное — у него была машина, красная «Лада». Номер она не запомнила, но первые две цифры точно 1 и 7.
Артём присвистнул:
— А ты молодец! Настоящий Шерлок Холмс!
Ольга зарделась от похвалы:
— Подожди, это ещё не всё. Я показала её сообщение участковому Семёнову. Он обещал пробить по базе все красные «Лады» с номерами на 17.
— И?
— И нашёл! — глаза Ольги сияли. — Три машины. Одна принадлежит пенсионеру, который два месяца в больнице лежит. Вторая — молодой девушке. А третья…
Она сделала паузу.
— Третья зарегистрирована на некоего Виктора Самойлова. Тридцать восемь лет, холост, работает менеджером в строительной фирме. Живёт в доме по Сосновой, 15.
Артём полистал свой блокнот и опустился на стул:
— Он был у меня на приёме. Полгода назад. С молодой овчаркой, с Гердой.
Ольга ахнула, прижав руку к груди:
— Быть не может!
— Может, — голос Артёма дрогнул. — Я всех пациентов записываю в свой блокнот, помимо регистрационного журнала. Он говорил, что собаку ему подарили друзья, но он не справляется. Спрашивал, куда можно пристроить. Я дал ему адреса приютов.
— Но он решил по-своему, — прошептала Ольга. — Изверг! Ты слышишь? Самый настоящий изверг!
Артём вскочил:
— Надо звонить Семёнову. Прямо сейчас!
Но телефон участкового молчал.
— Не отвечает, — Ольга в отчаянии посмотрела на Артёма. — Что будем делать?
— А что мы можем? Ждать.
— И долго ждать?! — она повысила голос. — Пока этот Самойлов ещё какую-нибудь собаку не искалечит? Или не уедет из города?
Артём задумчиво потёр подбородок:
— А давай просто съездим и посмотрим на него? Напишем участковому сообщение, пусть выезжает как сможет.
Дом на Сосновой оказался пятиэтажкой с обшарпанными стенами. Они припарковались чуть поодаль и стали ждать.
— Смотри! — вдруг вцепилась в его руку Ольга. — Это она?
Красная «Лада» медленно въезжала во двор.
— Номер на 17, — подтвердил Артём, щурясь. — Точно она.
Из машины вышел мужчина средних лет с потухшим взглядом и сутулыми плечами. Совсем не похожий на монстра, который способен обречь собаку на мучительную смерть.
— Это он, — прошептал Артём. — Узнаю.
Ольга порывисто открыла дверь.
— Ты куда?! — попытался остановить её ветеринар.
— Поговорить.
— Стой! Это может быть опасно!
Но Ольга уже шагала через двор, прямо к Самойлову, который возился с ключами у подъезда.
— Здравствуйте, Виктор! — окликнула она его звонким голосом. — Можно вас на минутку?
Мужчина обернулся, недоумённо глядя на незнакомку:
— Вы кто?
— Меня зовут Ольга Николаевна. Я хотела поговорить о вашей собаке.
Лицо Самойлова дрогнуло, глаза метнулись в сторону.
— У меня нет собаки, — глухо ответил он, отворачиваясь к двери.
— Была, — Ольга шагнула ближе. — Немецкая овчарка. Которую вы завели полгода назад, а потом решили избавиться. Но не в приют сдать, нет. Вы связали ей лапы и бросили умирать в лесу.
Самойлов замер.
— Я не, это не…
В этот момент подоспел Артём. Он молча вытащил телефон и показал фото собаки.
— Ну да, это Герда. Но я отдал её на передержку товарищу. Клянусь! — голос Самойлова звучал сдавленно.
— Вы врёте, — холодно произнёс Артём. — Её нашли связанной в лесу. Умирающей.
Самойлов побледнел:
— Я не связывал! Я просто оставил её там, открыл дверцу машины, думал, она в лес убежит.
— И сдохнет там с голоду, — безжалостно закончила Ольга. — Не лучше.
— Вы не понимаете! — вдруг взорвался Самойлов. — У меня кредиты, коллекторы названивают, на еду денег не хватает! А тут ещё эта псина, жрёт как не в себя! И гадит везде! Я пытался в приют сдать, но там мест нет!
— И вы решили её утилизировать, — Артём произнёс последнее слово с такой брезгливостью, что Самойлов съёжился.
— Я не хотел, чтоб она мучилась, — прошептал он. — Правда. Думал, она уйдёт, найдёт себе новый дом.
— Так это не вы её связали? — прищурилась Ольга.
Самойлов замотал головой:
— Нет! Богом клянусь, нет! Я просто оставил её там, открыл дверь. А она не хотела выходить, тогда я столкнул её и уехал. Может, это какие-то охотники потом.
— Ольга Николаевна! — Голос участкового Семёнова прозвучал как гром среди ясного неба. — Вот вы где. А я звоню-звоню!
За его спиной маячили двое полицейских.
— Виктор Самойлов? — обратился Семёнов к бледному мужчине. — Нам нужно поговорить. В отделении.
— Я ничего, я не хотел…
Ольга смотрела, как полицейские уводят Самойлова, и чувствовала странную пустоту внутри. Она ждала торжества справедливости, удовлетворения, радости. Но ничего этого не было. Только усталость и горечь.
— Ты в порядке? — тихо спросил Артём, обнимая её за плечи.
— В порядке, — кивнула она. — Просто подумала — если бы у него не было всех этих проблем, может, и Герда бы осталась с ним. И никто бы не страдал.
Артём покачал головой:
— У всех проблемы, Оль. Но не все превращаются в чудовищ.
Клиника после закрытия казалась другой — тише, интимнее.
Сумеречный свет падал из окон, окрашивая стены в синие тона.
— Я принесла пирожки, — Ольга поставила корзинку на стол. — Со щавелем. Как ты любишь.
Артём улыбнулся:
— Балуешь ты меня.
Прошло три недели с того дня, как Самойлова увели в отделение. История облетела весь городок, попала в областную газету, даже на телевидение.
Самойлов получил штраф — за жестокое обращение с животным.
— Как думаешь, он изменится? — Ольга присела на кушетку, глядя на Веру, которая мирно спала на коврике рядом с рабочим столом Артёма.
Ветеринар пожал плечами:
— Не знаю. Может быть. На суде он выглядел потрясённым.
И это была правда. Самойлов на заседании говорил сбивчиво, часто вытирал глаза, просил прощения. Признался, что никогда не думал, чем обернётся его поступок. Что только сейчас понял, что он натворил.
Им с Артёмом хотелось верить, что это искреннее раскаяние. А не попытка вызвать жалость судьи.
— А если бы я не нашла её? — тихо произнесла Ольга.
Артём сел рядом, взял её за руку:
— Но ты нашла. И она жива. Это главное.
Герда, словно услышав, что говорят о ней, приподняла голову и пристально посмотрела на людей. Потом встала, подошла и положила тяжёлую голову Ольге на колени.
— Она тебя любит, — улыбнулся Артём.
— Она нас обоих любит, — поправила Ольга, поглаживая шелковистую шерсть.
И это была правда. Вера стала для них связующим звеном — двух одиноких людей, которые боялись новых привязанностей. Они не говорили об этом вслух, но оба знали — в их жизни что-то изменилось. Что-то важное и хрупкое. Что-то, требующее заботы и времени, чтобы окрепнуть.
— Мой сын прилетает через неделю, — Ольга опустила глаза. — На Новый год. Он хочет познакомиться с тобой.
— Правда? — Артём удивлённо приподнял брови.
— Я рассказала ему всю эту историю. Про Герду. Про тебя. Он сказал, что с нетерпением хочет встретиться с человеком, который вернул его маме боевой дух.
Артём рассмеялся, но в уголках его глаз блеснули слезы.
— Я с удовольствием. Ты же знаешь.
А в маленькой ветеринарной клинике было тепло и уютно — как бывает только там, где есть настоящая любовь.
