Когда я впервые его увидела, он был размером не больше моей ладони. Дрожащие лапки, вваленный животик, испуганный взгляд и огромные, влажные глаза. Он прятался в углу сырого подвала, под старым, покосившимся табуретом, будто надеялся, что его никто не заметит. Но я всё равно увидела. И не смогла пройти мимо.
Сначала я хотела лишь потрогать его и уйти — в подвал я зашла случайно, за банкой варенья. Там было холодно, сыро, пахло сыростью и ржавыми трубами. Но когда наши глаза встретились, я словно услышала: «Пожалуйста, не оставляй меня».
И я не ушла.
Мы тогда жили во втором подъезде старой пятиэтажки. Мне было десять. Мама работала медсестрой в детской поликлинике, возвращалась домой поздно, усталая, с натянутым лицом и болящей спиной. К животным относилась без особой теплоты — считала их источником грязи, блох и лишних трат, которые были для нас непозволительной роскошью.
— Только этого мне не хватало — животину ещё в дом, — вздыхала она всякий раз, когда я поднимала тему «можно ли завести котёнка».
Так что я решила молчать.
Я просто принесла ему манную кашу, оставшуюся с ужина. Мама всё равно заставляла её доедать, а я терпеть не могла эти комочки. Положила в миску, спрятала в сумку и спустилась. Он ел жадно, как будто это его последний шанс. На следующий день я снова принесла угощение — сосиску, хлеб, корочку от колбасы. Воду налила в старую банку. А ещё принесла своё детское одеяло с машинками — положила его в угол. Он свернулся на нём, замурлыкал еле слышно. И мне стало чуть-чуть теплее внутри.
Я дала ему имя — Тишка. Потому что он был удивительно тихим. Совсем беззвучным.
В школе я думала о нём постоянно. Замёрз ли он там? Не напугал ли его кто-нибудь? Не случилось ли чего?
Однажды, когда я пришла, лампа в подвале не горела. Я на ощупь спускалась по ступеням, сердце колотилось — вдруг его больше нет? Но он был. Тихонько подошёл и ткнулся мне в ладонь.
— Привет, Тишка. Я здесь.
Он всегда ждал. Даже если приносила чуть-чуть еды — не обижался. Смотрел с доверием, тёрся о куртку. Эти его чёрные глазки… Я знала, что долго так продолжаться не может. Но не могла иначе. Это был наш с ним тайный мир.
Однажды мама насторожилась: осень, вечер, а я всё куда-то выхожу.
— Где тебя носят? — спросила она, когда я вернулась с карманным фонариком.
Я соврала, что заходила к подруге за учебником. Мама недоверчиво нахмурилась, но промолчала.
Но на следующий день всё всплыло.
Я, как обычно, спустилась к Тишке, накормила его, погладила. И вдруг услышала шаги. Потом — поворот ключа. Дверь открылась.
На пороге стояла мама. С фонариком в руке, лицо её наполовину скрывала тень. Она молча смотрела. Я затаилась. Тишка тоже не шелохнулся.
— Это ещё что такое? — её голос был не резкий, а ровный. Слишком ровный.
Я инстинктивно заслонила котёнка собой.
— Он чистый! Не больной! Он просто один, понимаешь? Я его нашла, и если не я, он пропадёт!
Мама ничего не ответила. Лишь развернулась и ушла.
Я осталась с Тишкой. Он дрожал. Я обняла его, и мы сидели молча.
Наутро я бросилась вниз — но замок уже сменили. Новый. Большой. Надёжный. Я стучала, дёргала ручку, а потом побежала к маме.
— Где он? — почти закричала я. — Где Тишка?
Она даже не повернулась.
— Я открыла подвал — он сам выскочил. Я не виновата. Это ты его там прятала.
Я стояла, не веря. Ни слёз, ни истерики. Только пустота внутри.
— Я бы его домой забрала… Он бы не мешал. Он был тихим…
Мама молчала. Потом лишь тихо сказала:
— Завтра пойдёшь со мной в поликлинику. Поможешь с документами. Достаточно уже глупостями заниматься.
Прошли дни. Недели.
Я продолжала тайком заходить к подвалу, смотреть под дверь, звать. Иногда оставляла еду, хотя знала — её никто не съест.
Однажды я увидела чёрного котёнка у соседнего подъезда. Он был худой. Я рванула за ним, звала: «Тишка!» Он обернулся. Посмотрел. Но прошёл мимо.
Позже в зоомагазине я интересовалась ценой переноски. Просто так. Мама услышала.
— Ты серьёзно? Всё ещё мечтаешь о своём блохастом?
Я не ответила. Просто вышла. Закрылась в комнате.
Сейчас у меня свой дом. И в нём трое котов. Один — чёрный. Без имени. Я зову его просто: «кис-кис». Он всегда приходит. Урчит, когда я глажу его за ушком.
Иногда я смотрю на него и думаю — вдруг это всё-таки он? Но потом отгоняю мысли. Тот был другим. Или просто появился не в то время.
Тогда я прятала его от всех.
Теперь я никого не прячу.
И никогда больше не брошу.
Если у вас когда-то было нечто похожее — поделитесь в комментариях.
