Он всегда испытывал особую нежность к животным. С детства тянулся к кошкам, крысам, ёжикам, птицам… Всегда находил для них место в своём сердце и доме. Ему никогда не было скучно — то кто-то мурчит у ног, то просится на руки, то требует почесать за ушком.
А когда он женился, судьба подарила ему женщину, которая разделяла его страсть к живности. И тогда их дом наполнился особым, почти цирковым оживлением. Две дочери, сын и полчища тех, кто мяукал, щебетал, ползал, плескался и прыгал. Отдыхать было некогда — кто-нибудь всегда ждал ласки, еды или просто внимания.
Так и пролетела вся его жизнь: в заботе, в любви, в движении, в доброте. Дети выросли, создали свои семьи, разъехались. Жена ушла в мир иной… А он — остался. И остался всё тем же: всё также собирал с улиц бездомных, покалеченных, больных. Всех, кому больше не к кому было идти.
Единственное, чего он просил у своих детей — не выбросить его питомцев, когда его не станет. Только об этом он говорил серьёзно, с твёрдостью и болью в голосе. А они отмахивались:
— Пап, ну ты что! Ещё рано об этом думать. Молод ты ещё, не придумывай!
Но он настаивал. И в конце концов дети пообещали: всех возьмут, ни один хвостатый не окажется на улице.
Среди всех животных один был особенным. Рыжий кот. Последний, которого он подобрал — замурзанного, с почти закрытыми гноем глазками. Тот просто сидел и тихо выл — как будто звал кого-то, у кого хватит сердца прижать и не прогнать. Он забрал его, выходил, вылечил, кормил с соски.
Котик остался слепым, но не чувствовал себя ущербным. Он не боялся ни мира, ни темноты. Другие питомцы относились к нему бережно, аккуратно. Но для Рыжика существовал только он — человек, который однажды стал для него всем. Мать. Дом. Свет.
Стоит добавить: мужчина прекрасно играл на аккордеоне. Его жена обожала эти мелодии — тёплые, тянущие за душу, не похожие ни на одну песню. Он не играл то, что записано в нотах. Его пальцы подбирали то, что звучало в душе. После смерти супруги он продолжал играть — уже своим питомцам, которые садились рядом и слушали молча, будто понимали каждую ноту.
Последние восемь месяцев он почти ежедневно выходил в парк. Брал с собой аккордеон в чехле, в сумку усаживал Рыжика — и отправлялся. Садился на лавочку, доставал инструмент, рядом сажал своего слепого друга — и играл. Рыжик, хоть и не видел, смотрел прямо на него, лапкой трогал руку, как будто благодарил за музыку.
Люди останавливались. Слушали. Кто-то кидал монетки, но он объяснял: не за деньги он играет. Только от души.
В один из таких дней справа от него присел высокий пожилой человек, опирающийся на трость. Он слушал внимательно, ни разу не перебив, не пошевелившись.
Когда мелодия стихла, мужчина повернулся к нему и спросил:
— Вам понравилось?
— Очень, — ответил незнакомец.
— А вы кто?
— Я тот, кто всегда приходит, — прозвучал странный, немного грустный ответ.
Он встал и пошёл по тропинке, стуча тростью. А мужчина смотрел ему вслед с непонятной тревогой. Собрал аккордеон, посадил Рыжика в сумку и пошёл домой.
Позже вечером он позвонил детям.
— Приезжайте, — только и сказал.
Они приехали. Уже в больницу. Он просил об одном — чтобы животных не забыли, не бросили. Просил кормить их, говорить с ними, гладить.
Врач отвёл детей в сторону:
— Понимаете… осталось немного. Надо попрощаться. Главное — сделать так, чтобы он ушёл спокойно, с лёгким сердцем.
Собрались все. Внуки, дети, родственники. Каждый говорил что-то хорошее. Он слушал. И уже не боялся. Он знал: жена там, ждёт. Успокаивал всех, улыбался. Но просил только об одном:
— Принесите мне Рыжика. Я хочу с ним попрощаться. Только не пугайте его. Он всё понимает.
Сын поехал за котом. Когда вернулся, отец уже едва мог говорить. Только еле заметно кивал и шевелил губами.
Сын положил Рыжика на кровать.
— Папа тут. Видишь? Попрощайся…
Но слепому коту не нужно было показывать. Он знал. Подошёл к лицу, прижался щекой. Старик прошептал:
— Рыжик… мой любимый Рыжик…
И тогда из слепых глаз кота потекли настоящие слёзы. Он плакал. Потом вдруг повернулся, пошёл к тумбочке, как будто отлично видел, взял кусочек хлеба зубами, вернулся к кровати и положил человеку в рот. Но тот уже не мог сжать губы.
И тогда… Рыжик помог ему. Лапкой. Как кормят младенца.
Все, кто стоял рядом, плакали. Только тот самый высокий мужчина с тростью стоял спокойно.
— Как просто… И как тяжело, — произнёс он.
Протянул руку:
— Пойдём. Время пришло.
Мужчина встал. Оглянулся — лежит он, а душа уже здесь. Рыжик смотрит на него. Не телом — сердцем.
— Прощай, Рыжик… Тебя возьмут мои дети. Ты будешь не один, — тихо сказал он.
— Всё? — спросил незнакомец.
— Пойдём, — кивнул мужчина.
Они пошли по светлой дороге. Впереди сиял круг — свет, тепло, радость. Но в какой-то момент он остановился:
— Я хочу подождать Рыжика.
— Тогда ты не сможешь пройти к тем, кто тебя ждёт, — мягко сказал проводник.
— Я подожду его.
— Там холод, тени прошлого, сомнения…
— Я подожду.
— Тогда тебе — назад.
Он развернулся.
— Ты пожалеешь…
— Нет.
Он пошёл назад. И тогда круг света, который был впереди, оказался позади него. Он вошёл в него и исчез.
— Ты дождёшься, — прозвучало в последний раз.
А в палате кот Рыжик всё ещё сидел. Больше не плакал. Он знал: его человек его ждёт.
Он обязательно дождётся.
