Дождавшись, пока юноша остался один, белоснежная кошечка медленно приблизилась к инвалидному креслу и остановилась в нескольких шагах. Сима старалась поймать его взгляд, но он словно не замечал её, уставившись куда-то вдаль…
Ангел наблюдал издали, сложив за спиной белоснежные крылья. Его направили к ней — к легендарной целительнице, способной помочь в самых безнадежных случаях. Но как обратиться к тому, о ком сложены легенды?
— Хранитель, мой отдых подходит к концу, — устало проговорила Сима. — Что привело тебя сюда?
Ангел вздрогнул от её голоса, понимая, что быть скрытым не удалось. Он расправил крылья, взмахнул ими и аккуратно опустился на землю, оставив между собой и ней почтительную дистанцию.
— Простите меня за вторжение, почтенная Серафима! — склонив голову, виновато произнёс он. — Это честь для меня — говорить с вами…
— Хранитель, что за тревога в тебе? — перебила его целительница, недовольно дёрнув хвостом. — Говори сразу.
Под её пронзительным взглядом Ангел невольно сделал несколько шагов назад. Сима, легендарная целительница, умела не только лечить, но и чувствовать чужие эмоции.
Раньше ему не доводилось иметь дело с целителями, и сейчас он боялся нечаянно её обидеть.
— Верховный Хранитель прислал меня с просьбой, — осторожно начал Ангел. — Моему подопечному требуется помощь. Только вы можете его спасти.
— У меня шесть подопечных… — Сима прикрыла глаза, опустив голову на лапки. Её пронизывала глубокая усталость.
Её силы иссякали. Годы без любимого человека, которого она так и не смогла удержать рядом, высушивали её душу. Она вспомнила нежный голос:
«Симочка…»
Прошло пятьдесят лет… И никто не мог исцелить её боль.
— В чем конкретно нужна моя помощь? — не открывая глаз, спросила она.
— Я допустил ошибку, — Ангел сник. — Мой подопечный пострадал в автокатастрофе. Ему нужно восстановить и тело, и душу.
— Показывай дорогу, — тихо приказала Сима, распрямившись и лениво потянувшись.
Спрятавшись под кустом сирени в реабилитационном центре, Сима внимательно наблюдала за юношей. Уже несколько дней она изучала нового подопечного, ради которого была призвана.
Ему было около восемнадцати. Худощавый, с лёгкими, чуть растрёпанными светлыми волосами, которые трепал весенний ветер. Но сам он, казалось, не ощущал ни ветра, ни солнечных лучей…
Парень сидел в инвалидном кресле, устремив взгляд в одну точку. Иногда он мог просидеть так несколько часов, не шевелясь.
Симу поразила связь, мгновенно установившаяся между ней и этим человеком. Она всегда избегала привязанностей — знала, насколько тяжело прощаться. Но с ним было иначе…
Дождавшись момента, когда юноша остался совсем один, Сима осторожно покинула укрытие. Она медленно подошла к креслу и остановилась, надеясь, что он заметит её. Но его взгляд оставался пустым.
Сима прикрыла глаза, вызывая в памяти образ своего человека, ту нежность, которую когда-то дарила ей хозяйка.
Громко замурчав, она открыла глаза и одним прыжком оказалась у него на коленях.
Она аккуратно начала массировать его неподвижные ноги мягкими лапками, наполняя каждое движение целительной энергией. Её силы медленно перетекали в его тело.
Когда медсестра вернулась, Сима ловко скрылась под скамейкой, а затем незаметно проследовала за юношей в его палату.
Ночью она свернулась клубочком у его головы, продолжая своё тихое лечение.
На рассвете Сима покинула палату, исчезнув в первых лучах солнца.
— Ему лучше! — воскликнул Ангел, приземляясь рядом с Симой в её роще. — Он снова чувствует ноги! Я так благодарен вам, Серафима!
— Его душевная боль мешает телу восстановиться, — тихо ответила целительница. — Нужно ещё много времени…
— Я верю, что вы справитесь! — с восторгом сказал Ангел. — Вы — легенда среди нас!
— Матвей… — прошептала Сима, приоткрыв глаза. — Его имя?
— Да, — кивнул Ангел.
— Ещё четыре сеанса, — произнесла Сима, сворачиваясь клубочком. — Тогда он будет здоров.
За эти дни она немного восстановила силы, чтобы завершить лечение. И теперь могла сосредоточиться только на Матвее.
— Где его семья? — спросила она. — Почему никто не приходит?
— Он сам ушёл, — виновато признался Ангел. — Ссора с отцом…
— И никто не ищет его? — уточнила целительница.
— Хранителям запрещено вмешиваться… — развёл крыльями Ангел.
— Ваши запреты, — Сима прикрыла глаза, давая понять, что разговор окончен.
Сима сидела на подоконнике палаты, наблюдая за Матвеем. Она провела ещё два сеанса. И впервые юноша отреагировал на звук — музыка Моцарта вызвала еле заметную улыбку на его лице.
Воспоминания захлестнули Симу. Музыка… её хозяйка писала музыку…
Сима спрыгнула на кровать и легла на грудь юноши, мягко массируя его лапками, продолжая наполнять его тело исцеляющей энергией.
На её удивление, Матвей протянул руку и лёгкими движениями стал гладить её спинку. Глаза его были закрыты, но рука двигалась уверенно.
Сима знала: после последнего сеанса Матвей окончательно вернется к жизни.
— Симочка! — ласково шептала девушка, гладя белоснежную кошку. — Спасибо тебе за всё! Ты сделала меня самой счастливой!
Сима, громко мурлыча, тёрлась о её ладонь. Эти воспоминания согревали её сердце.
Она вспоминала, как любила Наташу, как просила остаться с ней. Но хранители были непреклонны.
— Я напишу про тебя балет! — весело смеялась тогда Наташа.
Сима тяжело вздохнула. Её силы были на исходе. Но нужно завершить начатое. Нужно помочь Матвею.
Последний раз она отдала все силы Матвею, ощущая, как исцеляющая энергия покидает её тело. Но она была счастлива — парень задышит полной грудью!
Ласковая рука прикоснулась к её спинке. Сима открыла глаза и встретила осмысленный тёплый взгляд карих глаз.
— Спасибо тебе, родная! — прошептал Матвей. — Ты спасла меня… И я это никогда не забуду!
Сима лежала рядом с Матвеем на больничной койке, прижимаясь к его руке и тихо мурлыча от удовольствия. У неё больше не оставалось сил даже поднять голову. Целительница чувствовала, что её время подходит к концу, но всё же радовалась тому, что напоследок снова ощущает тепло человеческой ладони.
— Проходите, пожалуйста, — донёсся до неё спокойный женский голос, и в палату вошла медсестра, впустив перед собой пожилую женщину в строгом костюме. — Вот наш пациент, который попал к нам после той самой аварии несколько месяцев назад.
— Матвей! — воскликнула пожилая дама, бросившись к кровати. — Я нашла тебя, милый!
— Бабушка! — радостно отозвался юноша, вытягивая к ней руки.
— Представляете, — взволнованно сообщила медсестра, будто сама не веря своим ушам, — это Наталья Игнатовна Майская! Та самая, которая написала легендарный балет «Серафима»! А ещё — бабушка нашего Матвея!
— Я забираю его домой, — смахнув слезу, твёрдо произнесла Наталья Игнатовна. — Дома он быстрее восстановится.
— Но отец… — нерешительно проговорил Матвей.
— Он больше не станет настаивать на юридическом, — успокоила его бабушка, ласково погладив по щеке. — Ты поступишь в консерваторию и будешь заниматься тем, к чему стремится твоё сердце.
— Я вернусь не один, — с улыбкой сказал Матвей, нежно глядя на белоснежную кошку на своих коленях. — Звучит странно, но она спасла меня. Её зовут Сима… странно, но я точно это знаю.
— Симочка… — повторила Наталья Игнатовна с трепетом.
Сима медленно открыла глаза и почувствовала себя удивительно невесомой. Кругом раскинулись пушистые облака, а где-то вдалеке сияла яркая радуга, ослепительно красивая…
— Вот и всё, — с тихой грустью прошептала Сима, вспоминая ласковую руку Матвея.
— Приветствую тебя, Серафима, — рядом с ней приземлился Ангел, расправив свои крылья.
— Верховный Хранитель… — склонила голову кошечка. — Эта радуга… она для меня?
— Ты спасла Матвея, пожертвовав собой, — с лёгкой печалью сказал Ангел. — Ты была лучшей среди целителей. Мне тяжело отпускать тебя, но я понимаю: тебе нужен покой.
— Покой на радуге? — с сомнением переспросила Сима.
— Есть и другой путь… — Ангел умолк, позволяя ей услышать знакомый голос.
«Симочка! Симочка, родная! Очнись!»
— Наташа! — взволнованно воскликнула Сима, и её глаза наполнились светом. — Она зовёт меня… спустя столько лет!
— Матвей — её внук, — мягко пояснил Ангел. — И ты снова спасла её. Теперь ступай к ней, она ждёт тебя!
— Спасибо! Спасибо вам! — с неподдельной радостью воскликнула Сима.
Ангел тепло улыбнулся и взмыл в небо.
— Тебе отпущено двадцать один земной год… потом ты вернёшься сюда, — донёсся до неё его голос.
Сима закрыла глаза, позволяя себе раствориться в новом свете…
На коленях Натальи Игнатовны, в укромной ложе концертного зала, уютно устроилась белоснежная Сима. Женщина нежно гладила кошку по спинке, наслаждаясь её мягким мурчанием.
Прошло уже пять лет с того памятного момента, когда Симе позволили вернуться. Все это время она была рядом с Натальей, сопровождая её на гастролях и радостях новой жизни.
Сегодня они пришли на особенное событие — первый сольный концерт Матвея. Юноша выбрал своим инструментом орган, и его игра покоряла сердца слушателей.
Ласковая рука хозяйки не переставала гладить белоснежную кошечку. Сима подняла мордочку, глядя на Наталью полными счастья глазами.
— Это партия из «Серафимы», — шепнула Наталья Игнатовна, заметив её взгляд. — Я обещала тебе этот балет, помнишь? Я сдержала слово.
Она улыбнулась, продолжая тихо:
— Ты особенная, Симочка. Ты спасла меня, спасла Матвея. И я благодарна небесам за то, что тебе разрешили остаться со мной, быть моей родной, домашней любимицей…
— Моя целительница… моя Симочка! — прошептала Наталья, прижимая её к себе.
