Приют для животных пах одинаково, где бы он ни находился — это Илья понял сразу, как только они с мамой переступили порог. В нос ударил знакомый запах — смесь хлорки, мокрой шерсти и чего-то неуловимого, что невозможно было назвать. Может быть, это и был запах одиночества?
— Мам, а почему они так громко лают? — Илья поёжился и крепче вцепился в мамину ладонь.
— Они радуются, что к ним кто-то пришёл, — попыталась улыбнуться мама, но улыбка получилась натянутой.
Вольеры тянулись в одну линию вдоль стены. В каждом — собаки: крупные и мелкие, пушистые и короткошерстные. Все лаяли, скулили, вставали на задние лапы, старались привлечь внимание. Их глаза были наполнены такой надеждой, что у Ильи сжалось сердце.
— Проходите, — пригласила женщина в синем халате. — У нас тут всякие: и породистые, и щенки вон там.
Мама потянула сына к вольеру с щенками, но Илья вдруг застыл. В самом конце, в тени, почти не заметный, сидел серый щенок с поцарапанным ухом и печальным взглядом. Он не прыгал и не лаял. Просто сидел, будто смирившись.
— Вот его хочу, — тихо сказал Илья.
— Ты уверен? — мама удивилась. — Смотри, вон тот рыжий — весёлый, красивый…
— Нет. Мне нужен этот.
Женщина в халате кивнула, хотя в голосе скользнуло сомнение:
— Щенок с непростой судьбой. Его нашли привязанным к мусорному контейнеру. Еле откачали.
Илья посмотрел на серого пса. Тот ответил взглядом — настороженным, недоверчивым, будто говорил: «Ты всё равно не выберешь меня, так зачем надеяться?»
— Я его забираю, — твёрдо сказал мальчик. — Мам, пожалуйста.
Щенок не сопротивлялся, когда его вынимали из вольера — повис в руках, как тряпичная кукла. Но стоило Илье протянуть руку, тот зарычал. Тихо, неугрожающе, но предостерегающе.
— Видите? — вздохнула сотрудница. — Очень напуган. Не доверяет никому.
— Может, посмотрим ещё кого-то? — предложила мама.
— Нет. Он просто боится. Я справлюсь. Обещаю, мам.
— Все так говорят, — тихо пробормотала женщина в халате. — А потом бросают…
Илья поднял глаза, и обе женщины умолкли, глядя на него.
— Я не брошу. Я ему пообещал.
Годы пролетели. Если бы собрать все фотографии Ильи, можно было бы проследить, как он меняется: стиль, возраст, интересы. Но кое-что оставалось неизменным — серая собака с поцарапанным ухом, по имени Рекс.
Первое время было тяжело. Рекс прятался, рычал, убегал под диван, выходил лишь по ночам, чтобы поесть. Мама качала головой:
— Может, лучше вернуть его? Он дикий, Илья.
Но Илья упрямо садился рядом с диваном и тихонько рассказывал, как прошёл день, как дела в школе и о том, какой велосипед ему пообещали на Новый год.
Через две недели Рекс вылез и лёг неподалёку. А ещё через несколько дней Илья проснулся и обнаружил его у себя под боком. Тёплого, свернувшегося клубочком. Так началась их дружба.
В новой школе, после переезда, Илья подрался с местными ребятами, защищая Рекса.
— Ты что, ради собаки?! — изумилась мама, обрабатывая сыну рану.
— Конечно, ради него. Он же друг.
С годами Рекс стал уверенным, сильным псом, а Илья — капитаном баскетбольной команды. Они были неразлучны. Летом уезжали на дачу и сидели на холме над рекой, глядя на небо.
— В воскресенье не пойду на тренировку, — однажды сказал Илья.
— Почему?
— У Рекса день рождения. Ну, как бы. Его же 15 октября нашли — пусть будет этот день.
Мама только вздохнула: сын воспринимал собаку как равного.
Когда в старших классах начались вечеринки и первые влюблённости, Илья не спешил уходить допоздна.
— Тебя мама не отпускает? — шутили одноклассники.
— Нет, просто Рекс ждёт. Ему одному дома тоскливо.
Поступив в университет, Илья отказался от общежития.
— Как же Рекс? — спросила мама.
— Поедет со мной. Найду жильё.
Так он снимал самые дешёвые комнаты, подрабатывал где мог, лишь бы хватило на всё необходимое. Сокурсники удивлялись:
— Ты мог бы купить себе машину, путешествовать…
— Ему я пообещал быть рядом. А вам — нет.
Когда Рексу исполнилось десять, он стал спокойнее. На морде появилась седина.
— Не женишься ты из-за него, да? — спросила мама.
— Не из-за, а благодаря. Он научил меня, что такое верность. И я не женюсь, пока не найду ту, с кем буду готов делить это навсегда.
После учёбы Илья быстро сделал карьеру. Просторный дом, собственный двор — всё, о чём мечтал. Кроме времени, которого становилось всё меньше.
— Задержишься сегодня? — спрашивал начальник. — Важная встреча…
— Извините, не получится, — качал головой Илья. — Мне нужно домой. К семи.
— Слушай, если у тебя девушка — так и скажи прямо.
— Нет. Просто дома меня ждёт друг.
К моменту, когда они переехали в загородный дом, Рексу уже исполнилось двенадцать. Он с трудом поднимался по ступеням, стал прихрамывать, в глазах проступила мутная пелена. Илья каждый вечер растирал его лапы специальным кремом, кормил с ладони, когда у старого пса совсем пропадал аппетит, и засыпал рядом, если тот тихо скулил по ночам от боли в суставах.
— Это же всего лишь пёс, — говорили ему коллеги, когда он в очередной раз отказывался от совместного ужина. — Они ведь живут меньше нас, это нормально.
— Может быть, — соглашался Илья. — Но для меня он не просто собака. Он — мой товарищ. И я обещал ему быть рядом.
Они по-прежнему ездили на их любимый холм — теперь уже не пешком, а на машине. Илья поднимал Рекса на руки, укутывал его в старую клетчатую рубашку, чтобы не простудился, и осторожно нёс к тому самому месту, где много лет назад они впервые смотрели на небо вдвоём. Там они молча сидели, и Илья держал старого друга за лапу, чувствуя, как в нём ещё теплятся воспоминания о лучшем времени их жизни.
Тот день не предвещал ничего особенного. Илья, как обычно, проснулся раньше будильника — Рекс чуть пошевелился на своём лежаке в углу комнаты, и этого было достаточно, чтобы разбудить хозяина. Пятнадцать лет рядом научили чуткости.
— Пойдём, старина, — сказал Илья, потягиваясь. — Время на прогулку.
Рекс приподнял голову, но вставать не стал. Только еле заметно махнул хвостом — мол, слышу тебя, хозяин.
— Что, сегодня не в настроении? — тихо усмехнулся Илья. — Ладно, отдыхай.
Он поднёс миску с водой к лежанке, осторожно провёл рукой по поседевшей морде. И вдруг почувствовал неладное — Рекс выглядел не так. В нём будто что-то угасало.
— Эй, друг, — тревожно позвал Илья, опускаясь на колени. — Всё хорошо?
Пёс взглянул на него мутными от старости глазами, в которых застыла глубокая усталость. Илья знал этот взгляд — он видел его у пожилых людей в хосписе, где волонтёрствовал студентом. Рекс попытался приподняться, но лапы не слушались.
— Тихо, не надо, — прошептал Илья, осторожно укладывая его обратно. — Полежи, я рядом.
Собака тяжело выдохнула — не скуля, не жалуясь, просто тихо, по-человечески. В её взгляде читалось: «Прости, кажется, мой путь подходит к концу».
Не теряя ни минуты, Илья начал собираться. Всё происходило будто в тумане — позвонил на работу:
— Я не приду сегодня. Личные обстоятельства.
Осторожно поднял Рекса на руки. Он стал таким лёгким, будто вся жизнь уже уходила. Завернул в ту самую рубашку, в которой они когда-то грелись на холме.
— Потерпи, дружок, — шептал Илья. — Я с тобой.
В машине Рекс лежал на заднем сиденье, дышал тяжело, с перебоями. Илья то и дело поглядывал в зеркало заднего вида, будто опасаясь, что может не успеть.
— Держись, слышишь? Мы почти на месте, — говорил он, но голос дрожал.
Вывеска «Ветеринарная клиника» светилась в утреннем полумраке. Илья не стал даже закрывать дверь машины — выбежал, держа пса на руках.
— Сергей Петрович! — позвал он, врываясь в кабинет. — Помогите!
Врач — пожилой мужчина с добрыми глазами — сразу понял, в чём дело. Он знал Рекса с щенячьего возраста. Пятнадцать лет — это почти вечность.
— На стол его, — скомандовал он. — Аккуратно.
Рекс не сопротивлялся. Только смотрел на Илью — прямо, долго. Будто прощался. Будто спрашивал: «Ты со мной?»
— Илья, — тихо сказал ветеринар. — Я боюсь, мы уже ничего не можем.
— Я знаю, — шепнул Илья, опуская взгляд. — Только скажите… ему больно?
— Очень. Это последние часы. Мы можем облегчить страдания, дать обезболивающее, он протянет немного. Но это будет тяжело. Или…
Илья не дал договорить. Он и сам всё понимал.
— Я не могу… я обещал быть рядом до самого конца…
Врач положил руку ему на плечо:
— Быть рядом — это и есть помочь уйти с миром. Без боли.
Рекс еле слышно скулил. Глаза были уставшие, просящие. Илья всё понял.
— Можно… можно мне его с собой? На пару часов. У нас есть место. Наше место.
Ветеринар задумался, затем кивнул:
— Хорошо. Только вот вам укол, чтобы ему стало легче. И мой номер. Позвоните, когда будете готовы.
Илья вновь завернул Рекса в клетчатую рубашку, прижал к груди. Тот чуть задышал свободнее. Даже вильнул хвостом — еле заметно.
— Мы едем на холм, помнишь? Там, где облака.
Сергей Петрович утирает глаза. Илья уезжает. В салоне — тишина, спокойствие. Только ветер в окнах.
Холм остался тем же. Илья сел, усадив Рекса на колени, и смотрел в небо.
— Видишь, всё так же, как раньше. Только мы с тобой стали старше.
Он гладил шерсть, говорил о прошлом. О том, как они нашли друг друга, как многое пережили. И как сильно он его любит.
— Я выполнил обещание. Был рядом. До самого конца.
Рекс смотрел в глаза. Те самые, в которых когда-то было: «Ты не выберешь меня». Но Илья выбрал. И никогда не пожалел.
— Люблю тебя, друг, — прошептал он. — Очень.
И наступила тишина.
Прошло несколько дней. Мир продолжал крутиться, словно ничего не случилось. Люди спешили на работу, спорили в пробках, смеялись в кафе. А Илья жил как будто внутри стеклянного шара — всё было приглушено, далёко, чуждо. Он по-прежнему ходил на работу, отвечал на звонки, улыбался, когда нужно. Но внутри была только тишина. Оглушающая, тяжёлая, будто кто-то выключил звук в самой душе.
Он так и не вымыл ту рубашку — сложил аккуратно и убрал в нижний ящик комода. Рядом положил старый кожаный ошейник с поцарапанным жетоном. На нём было написано: «Рекс. Тел. хозяина:…». Он не мог выбросить это. Не мог даже к ним прикасаться. Просто знал, что они там.
— Может, заведёшь щенка? — спросила мама однажды в телефонном разговоре. — Это ведь помогает. Я слышала…
— Нет, — тихо сказал Илья. — Это не про замену. Я просто… не готов.
Он не клялся, что больше никогда не заведёт собаку. Не говорил себе пафосно, что навсегда останется верен памяти Рекса. Просто сердце не принимало мысль о ком-то другом рядом. Он и сам не до конца понимал, почему. Просто чувствовал — не время.
Два месяца спустя, поздним осенним вечером, он шёл через парк. Мелкий дождь моросил с неба, ветер бросал в лицо мокрые листья, а Илья, сутулясь, брёл в сторону дома, не глядя по сторонам. Именно поэтому он его и заметил — щенка. Маленький мокрый комочек свёрнулся на скамейке под деревом. Тот дрожал, уткнувшись мордочкой в лапы.
Илья прошёл мимо. Шаг, второй, десятый. Остановился.
«Это не твоё дело, — сказал внутренний голос. — Оставь. Ты уже прошёл это. Пятнадцать лет — это немало. Ты не обязан».
Он обернулся. Щенок приподнял голову и уставился на него. Мокрая шерсть, огромные уши, тоненькие лапки. И глаза. Такие знакомые. Недоверчивые. Испуганные. В них был тот самый взгляд: «Ты же не подойдёшь. Всё равно не подойдёшь».
Илья медленно вернулся, присел на корточки.
— Ты чего здесь один, малыш?
Протянул руку. Щенок рванулся было в сторону, но сил убежать не было. Он съёжился, зарычал тоненько и жалобно.
Илья не испугался. Снял куртку, осторожно, шаг за шагом, укутал малыша.
— Тихо, — шептал он. — Тихо, всё хорошо. Я не обижу.
Щенок сначала дёрнулся, но, почувствовав тепло, сдался. Прильнул к груди Ильи. Словно поверил. Словно понял — его выбрали.
По дороге домой Илья почти не говорил. Только гладил мокрую макушку щенка и думал: «Вот и снова. Я снова это делаю». Но внутри уже не было боли. Была тихая грусть — и лёгкое, неожиданное тепло. Он не заменял Рекса. Он просто снова выбирал.
Дома он застелил диван полотенцем, согрел молоко, поставил миску рядом. Щенок ел медленно, с опаской, будто не верил, что можно. А потом свернулся в комочек у ног Ильи и уснул.
— Надо же как тебя назвать, — тихо пробормотал он, присаживаясь рядом. — Имя — это важно. Оно должно быть обещанием.
Он посмотрел на малыша — тот вздрагивал во сне, поскуливал.
— Знаешь, тебя зовут Шанс. Потому что ты — ещё один шанс. И я не подведу.
В ящике комода, рядом с рубашкой и ошейником, больше не было тишины. Там теперь жила память. Но в доме снова звучала жизнь — скрип когтей по полу, лёгкое дыхание рядом и тёплая шерсть на подушке.
Рекс остался навсегда. А у Шанса — началась история. История друга, которому тоже пообещали: «Я с тобой. Всегда».
