Семейной паре Лесковых долго не везло… Годы шли, а долгожданного ребёнка всё не было. Ольга Сергеевна, бедняжка, побывала у десятков врачей, ездила по святым местам, даже отправилась в Иерусалим — всё безрезультатно. Её муж Пётр, преданный и добрый человек, везде сопровождал жену, но надежда угасала — беременность не наступала.
В какой-то момент супруги решили смириться с этим и подумали: раз не получается самим, почему бы не подарить семью тем, кто давно в ней нуждается? Они решились взять двоих девочек из приюта в соседнем регионе. Ольга собрала вещи, бутерброды с домашними котлетами — и вдруг почувствовала такую тошноту, что бросилась в ванную. Её буквально скрутило.
Вместо поездки в детский дом — срочный визит в поликлинику. Там-то и выяснилось: Ольга беременна. Уже четвёртый месяц пошёл! Пётр был вне себя от счастья — в прямом смысле: гинекологи пригрозили вызвать охрану, если он не перестанет носиться по приёмному отделению, сбивая журналы со столов.
С этого момента супруги полностью переключились на ожидание чуда. Пётр стал не просто заботливым — он был гиперактивным закупщиком всего полезного. Возил с рынка коробками творог, овощи, яблоки, зелень — лишь бы без химии, лишь бы жене и будущему малышу было хорошо. Тем более, его Оля — не кто-нибудь, а педагог с двадцатилетним стажем, уважаемая женщина!
Вскоре их ждало новое потрясение — ультразвук показал: будет двойня! Беременность протекала тяжело, всё-таки возраст Ольги давал о себе знать. Почти всё время она провела в стационаре на сохранении. Но старания и терпение были вознаграждены — в срок на свет появились две прекрасные дочурки.
Лесковы были счастливы. Назвали девочек в честь бабушек — Анной и Екатериной. Малютки росли здоровыми, спокойными, быстро развивались. Родители радовались: умные, послушные, любознательные. Хоть и похожи, как близнецы, но по натуре — абсолютно разные.
Катя была заводной, спортивной, общительной, активно участвовала в жизни школы, обожала плавание. Аня — тише воды, ниже травы: обожала книги, кулинарию, природу и уединение. У неё была одна большая любовь — животные. Девочка постоянно подбирала бездомных и раненых: то воробья, то ежика, то кошку. В доме поселился огромный белый алабай по кличке Гром, которого Пётр подарил дочери на день рождения. Щенок вырос в добродушного великана, был предан Ане и стал любимцем всей семьи.
Хотя порода у Грома внушительная, грозная, но по характеру он был добрейшим существом. Особенно радовался гостям и жениху Кати — Андрею. Тот лишь отмахивался, смеясь: «Опять ты, неугомонный дурында!» Пёс гонялся за ним, облизывал, а потом с довольным видом ложился у ног хозяйки.
Но в тот день было не до веселья. Катя с Андреем подали заявление в ЗАГС, шли последние приготовления к свадьбе. Родители жениха подключились по видеосвязи, обсуждали детали торжества. Катю собирались увезти после свадьбы — свёкор купил им квартиру в другом городе. Все волновались, радовались, суетились.
Летний вечер, солнце жаркое. Молодые поехали в ресторан обсудить меню и оформление. Аню тоже взяли — кто же ещё, как не она, подскажет лучшее кулинарное решение? Но как только Андрей завёл машину, Гром повёл себя странно. Он бросался под колёса, лаял, выл, грыз шины. Пётр выбежал, чтобы усмирить пса, надел ошейник.
Катя хмыкнула: «Разбаловала ты его, Ань. Без тебя ни шагу!» Аня молча глядела на пса. Что-то тревожное скребло внутри. Но разве можно отменить встречу из-за собаки? Она только махнула Грому через стекло, а машина уехала. Пёс взвыл и… по его морде скатилась слеза. Пётр похолодел: никогда прежде он не видел, чтобы животные плакали.
Андрей вёл уверенно, с привычной скоростью. Катя и Аня весело болтали, ехали в хорошем настроении. Впереди — поворот. Водитель чуть сбавил скорость, вошёл в вираж… и в ту же секунду из-за поворота вылетел лесовоз. Прицеп начало заносить, фура раскачивалась — и в следующий миг многотонная махина врезалась в легковушку.
На месте трагедии — страшная картина. Пожарные резали кузов, врачи вытаскивали тела… Катя и Андрей погибли на месте. Аня — единственная, кого удалось достать живой. Без сознания, в тяжёлом состоянии, её срочно везли в больницу.
Водитель лесовоза, убитый горем пожилой мужчина, сидел у обочины, раскачиваясь и повторяя: «Что я наделал… заснул… убuл…» Он работал без выходных и просто не справился с усталостью.
Свадьба не состоялась. Вместо неё — похороны. У гроба Кати — мёртвая тишина. Мать еле удержали, чтобы не прыгнуть в яму, отец Андрея стоял бледный, трясущийся. Его жена не приехала — uнсульт сразил её, как только узнала о трагедии.
После аварии у Петра и Ольги осталась только одна дочь. Но утешением это назвать было невозможно — Аня находилась без сознания, в глубокой коме, не реагируя ни на свет, ни на голос, ни на прикосновения. Её тело лежало в реанимации, подключённое к аппаратам, а душа будто бы застряла где-то между мирами. Визуально — просто живой организм, но для родителей это была уже не та девочка, которую они знали. Никто не находил слов, чтобы говорить с Петром и Ольгой: даже самые близкие избегали встреч, словно трагедия могла передаться другим.
С каждым днём вера в то, что Аня вернётся, становилась всё слабее. Только один человек — молодой реаниматолог Виталий Озеров — не сдавался. Он боролся за её жизнь с каким-то личным, почти отчаянным упорством. Его коллеги не понимали: зачем ему всё это? Что он доказывает? Иронично подмигивали: «Влюбился, что ли, в свою Спящую красавицу?» Но никто даже не догадывался, что именно так и было — он влюбился в неё с первой встречи. В хрупкое, словно хрустальное, лицо с упрятанным в трубках дыханием, в невесомую девочку с надломленными крыльями.
Виталий не выдержал и собрал врачебный консилиум. Опытные доктора спорили: одни настаивали, что он поступает безответственно, другие считали — шанс есть. Посреди бурного обсуждения неожиданно раздался тихий голос пожилого специалиста: «Позвольте, послушаем Озерова». Виталий предложил экспериментальное лечение с применением нового препарата. Всё законно, есть положительная статистика — но нужно дорогостоящее вмешательство. Родителям он сказал прямо: нужна срочная операция. Она сложная, рискованная и потребует больших затрат, но может дать шанс. Ольга долго не колебалась, видя, с какой верой смотрит врач.
Пётр продал машину и гараж, отдал ценные вещи, бытовую технику — всё, что можно было. «Лишь бы не видеть, как наша девочка угасает… Лучше уж так», — шептал он, сжимая ладонь исхудавшего Грома. Пёс ничего не ел, почти не вставал, только иногда пил воду и тихо вздыхал, положив морду на лапы. Он перестал лаять. Только смотрел в одну точку — туда, где не было его хозяйки.
Операция состоялась. Но результата не дала. Виталий, стиснув зубы, сорвал с себя перчатки и выскочил на улицу. Он не хотел, чтобы кто-то увидел, как он плачет навзрыд. Казалось, всё было зря…
Ольга и Пётр были уничтожены этой новостью. Надежда, за которую они так цеплялись, рухнула. Нужно было принимать решение — денег на дальнейшую поддержку организма не оставалось. Они шли по коридору больницы, обессиленные, словно им в одночасье прибавилось по тридцать лет. «Я таблетки оставил в ящике. Не сердись… не думаю, что вернусь…» — глухо произнёс Пётр. — «Ты тоже, я знаю… Пусть хотя бы Гром выживет. Умирать одному — страшно».
Но Озеров не намерен был сдаваться. Он решил идти до конца: продаст свою квартиру, возьмёт кредит, сделает что угодно — только бы не отключать Аню от аппаратов. Он направился в палату, чтобы встретить родителей и рассказать о своём решении.
Ему сообщили, что мама и папа Ани уже приехали. Он торопливо пошёл навстречу.
В палате Ольга склонилась над дочерью, нежно целуя её в лоб, Пётр стоял, утирая слёзы. Оба были опустошены. Осталось несколько минут — и, казалось, всё закончится. Только тонкий голос Петра нарушил тишину:
— А Грома не пустили проститься… — Он взглянул на жену. — Это неправильно.
— Кто бы его сюда пустил? — машинально ответила Ольга.
— Пустили бы… Ты слышишь? В больнице лает собака. Кого-то пустили…
Ольга насторожилась. Может, он начал терять связь с реальностью? Но нет — собачий лай действительно становился всё громче! И вдруг двери палаты распахнулись — и вбежал белоснежный великан. Это был Гром! Он с визгом бросился к койке Ани, носом тыкался в её плечо, скулел, вёл себя так, будто умолял проснуться.
И произошло то, чего никто не ожидал. Аппараты ожили. Сердечный ритм усилился. Аня зашевелила ресницами. Затем открыла глаза.
— Гром… — прошептала она, улыбнувшись. — Я слышала тебя… Здравствуй…
Озеров, зашедший в этот момент, замер. Медсестры, санитарки, охранник — все, кто пытался остановить пса, столкнулись в дверях, врезаясь в спину ошеломлённого Виталия.
Аня пошла на поправку. С каждым днём ей становилось лучше. Гром тоже возвращался к жизни — теперь ел с таким аппетитом, что казалось, наверстывает месяцы. Ольга была счастлива и уставала… от радости. Озеров был рядом — как врач, как человек, как влюблённый мужчина. Он приносил ей домашнюю еду, цветы, угощал своими блюдами.
— Виталий Геннадьевич, — как-то сказала Аня, попробовав салат, — вы не задумывались открыть ресторан? Я бы вас к себе наняла. Я ведь повар — и, поверьте, не хуже вас! — она съела ещё ложку и с улыбкой добавила: — А может, даже лучше.
Но вместо ресторана Виталий предложил Ане кое-что другое — стать его женой. Она ответила согласием. Они целовались, а между ними вклинивался Гром, стараясь тоже всех облизать — он не хотел оставаться в стороне от счастья своей любимой хозяйки.
