Тамара лениво потянулась, даже не открывая глаз. Справа — никого. Простыня была прохладной, хранившей лишь слабый шлейф мужского аромата.
Виктор, как обычно, встал рано. Вышел на утреннюю прогулку с Роем.
— Отдыхай, Томочка, — тихо прошептал он, целуя её в висок. — Мы скоро.
Тамара слегка улыбнулась, не открывая глаз. Их субботние утренние привычки были уже устоявшимся ритуалом за два десятилетия брака. Он выводил собаку, она готовила завтрак. Простое уравнение семейной гармонии. Или того, что от неё ещё оставалось.
Кофеварка шумела, наполняя квартиру бодрящим ароматом. Тамара глянула на часы — почти десять. Обычно они возвращались раньше. Где они?
Она взяла телефон.
«Ну и где вы? Яичница остывает.»
Сообщение прочитано. Ответа нет.
К полудню завтрак оказался в мусорном ведре. Чуть позже она начала обзванивать знакомых:
— Витю не видели? Вышел с Роем и пропал.
Телефон мужа сначала гудел, затем был вне зоны. Потом вовсе перестал отвечать.
Под вечер внутри закрался холод. Не страх. Пока нет. Но что-то нехорошее, будто бы знакомое. Как три года назад, когда она нашла те странные сообщения от Маши.
«Витя, я не могу забыть твои руки. Когда увидимся снова?»
Был скандал. Слёзы. Обещания. «Просто интрижка, ничего серьёзного». Удалённые фото. Блокировка номера. Ночи примирения.
Теперь она стояла у окна, глядя в сгущающиеся сумерки и гипнотизировала телефон. Полиция? Рано. Мужчина, взрослый человек, может уйти куда угодно.
Звонок в дверь. Сердце дрогнуло. Виктор? Забыл ключи?
На пороге — Ирка, соседка:
— Тамар, я с утра твоего не видела. Может, чего стряслось?
В её взгляде тревога перемешивалась с любопытством.
— Всё нормально, — выдавила Тамара. — Он поехал к брату. В Коломну.
Она захлопнула дверь и прижалась к стене. Зачем соврала? Почему стыдно признаться, что не знает, где муж?
В голове щёлкнуло. Она бросилась к ноутбуку, вошла в почту Виктора. Пароль тот же. Входящие.
Электронный билет на автобус в Воронеж. Сегодня. 10:30 утра. Один пассажир.
Телефон задрожал в руке. Незнакомый номер.
— Алло? — голос предательски дрогнул.
— Тамара Сергеевна? Это Андрей. Сын Виктора.
Пасынок. Почти чужой человек. Никогда просто так не звонил.
— Папа просил передать: он уехал. Ему нужно время. Он у Маши.
Словно выстрел. Тамара застыла.
— А Рой? Где собака? — голос не узнавался.
— Рой?.. Не знаю. Он про пса ничего не говорил.
Телефон в руке стал чужим. Мир сузился. Виктор бросил их обоих. Даже Роя. Пса, который ждал его каждый вечер у двери, приносил тапочки, лизал руки.
— Спасибо, — автоматически прошептала она и отключилась.
Дом стал пустым. Она начала обзванивать приюты, клиники, службу отлова. Нет. Никто не находил большого серого пса. Ни живого, ни мёртвого.
Мысли: где он? Один? Без воды, еды? Эмоции от предательства меркли перед этим.
Утром она пошла в полицию. Молодой дежурный с видом человека, слышавшего всё:
— Пропала собака? Да, понимаю, трагично. Но у нас убийства, грабежи…
— Он бросил собаку! — сорвалась она. — Это как человека бросить!
— Может, он взял её с собой?
— Нет. Автобус. Один билет. С собакой туда не пускают.
Вернулась домой вымотанной. Съела что-то наспех. Неужели вот так и бывает? Без драмы, без финального крика? Просто человек исчезает и стирает тебя из жизни?
Звонок. Ирка снова. В руках — торт и вино.
— Где Витя? Слухи ходят… Говорят, к другой укатил.
Тамара хотела снова соврать. Не смогла.
— Уехал. К женщине. И Роя где-то бросил. Я ищу его.
Ирка обмерла:
— Ах ты ж… Скотина! И пса-то за что?
Это стало точкой. Тамара заплакала. Тихо, по-взрослому. Ирка гладила её по плечу.
— Сейчас пост составим. Фотку вставим. Разошлём в группы, по волонтёрам. Ройку мы найдём. А Витьку — туда, куда надо. Я давно говорила, что он — гниль. Ещё на корпоративе к Верке из второго подъезда клеился.
Пост разошёлся по сетям. Люди писали, сочувствовали, помогали.
23:17. Сообщение от незнакомца:
«Это вы ищете собаку? Видел на автовокзале. Привязан к скамейке. Похож на фото.»
Фото — размытая. Большая серая собака, словно волк. Привязана. Смотрит в пустоту.
Тамара вылетела из квартиры. В майке, в домашних штанах. Такси:
— Быстро на автовокзал!
— Там закрыто уже…
— Плевать. Пса там бросили! Вот деньги!
Пустой, тёмный вокзал. Фонари освещают только лавочки.
— Рой! Ройка!
Поскуливание. Он там. Голову на лапы, глаза впалые. В миске — остатки воды.
— Мальчик мой… — она упала на колени. Он вильнул хвостом. Узнал.
— Сволочь… — вырвалось у неё. Неясно — про кого: Виктора или себя.
Она отвязала пса, с трудом подняла его. Он шатался, но шёл. За ней. Домой.
В квартире она отпаивала его водой, гладила, звонила ветеринару. Рыдала, пока он лизал её лицо.
И вдруг, среди слёз — решимость. Твёрдая. Непоколебимая.
На третий день раздался звонок. Виктор.
Она долго смотрела на экран. Потом ответила. Ровно.
— Да? — голос был пустым. Как и внутри неё.
— Тома, Томочка, — голос Виктора звучал надтреснуто. — Ты не представляешь, что со мной происходило. Мне казалось, что я схожу с ума. Мне нужно было понять себя. Разобраться, чего я хочу на самом деле.
Тамара молчала. Рядом на диване лежал Рой, положив голову ей на колени. Его карие глаза с золотистыми вкраплениями смотрели с безмолвным пониманием. Она продолжала гладить шерсть на его голове, будто это помогало ей сосредоточиться.
— Ты меня слушаешь? — в голосе Виктора появились нотки раздражения. Всё как всегда: сначала мягко, потом с нажимом. И как раньше она этого не замечала?
— Слушаю, — ответила она спокойно. — И что же ты решил?
На том конце провода повисла пауза. Кашель. Звук глотка. Наверняка коньяк — его любимое средство для храбрости.
— Я всё понял. Это была ошибка. Машка — пустышка. Ты не сравнима с ней. Ты — моя семья. Моя опора. Мы столько лет вместе, Том.
Эти слова звучали знакомо. Три года назад было то же самое. Та же Маша, то же раскаяние, та же фальшь. Интересно, что он ей говорил тогда? “Тома — старая, сварливая жена”?
— Я вернусь завтра. Мы всё забудем, начнём сначала, — продолжил он.
— Витя, скажи только одно, — перебила его Тамара. — Где Рой?
— Что?
— Рой. Наша собака. С которой ты вышел в тот день. Перед отъездом.
Пауза. Замешательство чувствовалось даже на расстоянии. Он не ожидал такого поворота. Ждал, может, слёз или упрёков. Но не этого.
— А, Рой… Я его другу отдал. Чтобы присмотрел. Всё в порядке.
Такое враньё, простое и грубое, вызывало у Тамары лишь ироничную усмешку.
— Какому другу?
— Ну… Косте. Мы с ним прошлым летом на даче виделись. У него тоже собака.
Рой, услышав голос Виктора, поднял голову и тихо заскулил.
— Это он? У тебя? — в голосе Виктора зазвучала тревога.
— Да, у меня. Я нашла его на автовокзале. Привязанным, обезвоженным, ослабшим. Он чуть не умер.
Наступила тишина. Даже дыхание Виктора не было слышно.
— Костя — это, значит, скамейка на вокзале? — произнесла она ледяным тоном. — Ты просто бросил его, как ненужную вещь.
— Тома, я объясню…
— Не нужно. Ты не сможешь это объяснить. Измену, может быть, я бы и простила. Но бросить Роя? Никогда.
— Тома, не драматизируй. Это просто собака.
— Нет, Витя. Это был конец. И ты его устроил.
В этот момент раздался звонок в дверь. Рой залаял и подбежал в прихожую.
— Подожди, — сказала она и пошла открывать.
На пороге оказался курьер с огромным букетом роз. Она расписалась, захлопнула дверь и вернулась к разговору.
— Получила? — спросил Виктор.
— Да. Красивые.
— Я приеду ночью. Мы поговорим. Обо всём.
— Не приезжай. Тебе некуда возвращаться. Я поменяла замки. И завтра иду к адвокату. Будет развод. И раздел.
Началась буря. Крики, угрозы, удары по мебели. Но это больше не пугало.
— Ты ничего без меня не сможешь!
Тамара нажала сброс. Телефон зазвонил снова. Она заблокировала номер.
Рой смотрел тревожно.
— Всё в порядке, малыш. Это уже позади, — прошептала она, обняв его.
На следующее утро пришёл адвокат — пожилой, с умными глазами. В его руках были все нужные бумаги.
— Оснований достаточно. Предательство, жестокое обращение с животным. Всё задокументировано.
Тамара подписала заявление. Почерк твёрдый, уверенный. Она удивлялась, как легко даётся ей это решение.
На улице она взглянула на красные розы в урне. Увяли, не раскрывшись. Как и её брак.
— Пошли, Рой. Дом ждёт.
Через шесть недель Тамара проснулась в доме родителей. Маленький деревянный дом в Селятино теперь казался уютным. Она оставила город Виктору. Забрала только нужное и Роя.
— Доброе утро, — сказала она, глядя на пса. Он открыл глаза, махнул хвостом. Шерсть снова блестела. Седина осталась, но он был жив и счастлив.
Тамара посмотрела в зеркало. Взрослая женщина с решительным взглядом. Она больше не была той, что терпела и ждала.
— Мы опаздываем, — напомнила она Рою. Их ждали в библиотеке. Новая работа приносила удовольствие, которого не было раньше.
На крыльце стоял Иннокентий Павлович с пакетом морковки:
— Только с грядки, Тамара Сергеевна!
— Вы нас балуете, — улыбнулась она.
— А с вами веселей. И Рой у вас славный.
Они втроём шли по пыльной дороге. Женщина, старик и пёс. В воздухе витал запах яблок и скошенной травы. Впереди — библиотека и дети, ждущие рассказов.
— Знаете, я и не думала, что в пятьдесят жизнь только начинается, — сказала Тамара.
— А я в семьдесят пчёл завёл. Всё бывает, — рассмеялся старик.
Рой бросился вперёд, к детям. Он был живым символом её новой жизни. И Тамара знала: всё будет хорошо.
