— Рекс, ну что ты творишь? — Я схватила пса за ошейник и оттащила от кровати. — Прости, Игорь, не понимаю, что на него нашло.
Племянник мужа поправил очки и кивнул, но я заметила, как он поджал губы. Недовольство было написано на лице.
Рекс — наша дворняга, рыжий, лохматый, с одним надорванным ухом — сел у порога и не сводил глаз с гостя. Восемь лет назад мы с Васей подобрали его щенком. Замерзал под нашим подъездом, пищал жалобно. Принесли домой, отогрели. С тех пор он у нас — добрейший пёс. Соседских детей на руки берёт, стариков у подъезда знает всех в лицо, даже с участковым дружит.
А тут ведёт себя так, будто перед ним враг какой-то.
— Может, всё-таки уберёте собаку? — Игорь говорил вежливо, но я слышала нотки раздражения. — Неудобно как-то получается.
Я посмотрела на Рекса. Он сидел неподвижно, уставившись на племянника. Не рычал, не скалился. Просто смотрел. Настороженно.
— Рекс, на кухню, — сказала я.
Пёс встал, но дошёл только до двери спальни. Остановился там и продолжил наблюдение.
Мой Вася лежал уже четвёртый месяц. В мае случился инсульт — резко, без предвестников. Утром завтракали как обычно, он читал газету, ворчал на депутатов. А через час я нашла его на полу в коридоре. Лицо перекосило, речь пропала, правая сторона не работала.
Сейчас было получше. Врачи обещали восстановление, только медленное. Вася понимал всё, что ему говорят, иногда пытался отвечать — получались обрывки слов. Левой рукой мог держать чашку, но писать пока не получалось.
Игорь появился у нас через две недели после выписки из больницы. Сын покойного Васиного брата Петра. После смерти отца взял фамилию жены — Смирнов. За двадцать лет виделись от силы раза три — на свадьбах да поминках. После института уехал в столицу, работал там в какой-то фирме, семью завёл. Звонил по Новому году, открытки присылал. На похороны отца так и не приехал — сказал, что командировка срочная.
А тут вдруг — с букетом гвоздик, с коробкой конфет.
— Дядя Вася, как самочувствие? — наклонился он к кровати. — Узнал о беде и сразу в отпуск взял. Нельзя же родню в беде бросать.
Вася пытался что-то сказать, получалось невнятно. Игорь кивал, изображал понимание. А Рекс в этот момент подполз к кровати и лёг прямо между гостем и больным. Лежал и не сводил глаз с племянника.
— Интересная у вас собака, — заметил Игорь. — Что-то больно недоверчивая.
— Рекс обычно ласковый, — ответила я. — Может, устал от всех этих врачей, процедур. Переживает за хозяина.
Это была правда. С самого начала болезни пёс практически не отходил от Васи. Спал на старом коврике рядом с кроватью, во время кормления садился рядом и следил, чтобы не подавился. Когда приходила массажистка — контролировал каждое движение. Врач из поликлиники сказал, что так бывает — животные чувствуют беспомощность хозяина и берут на себя роль охранника.
Но со всеми остальными — с доктором Петровной, с соседкой тётей Валей, с моей сестрой Ритой — Рекс вёл себя обычно. Принюхивался, знакомился, потом ложился в сторонке. А с Игорем всё было по-другому. Может, пёс чувствовал, что от племянника исходит какое-то напряжение, неискренность — то, что люди не всегда замечают, а собаки улавливают.
— Лидия Григорьевна, — сказал племянник, когда мы вышли на кухню, — я не просто так приехал. Хотел с вами серьёзно поговорить.
Я включила чайник, достала печенье. Руки дрожали — не от волнения, а от усталости. Четыре месяца без нормального сна. То лекарства по часам, то поворачивать надо, чтобы пролежни не образовались, то кормить. Похудела на десять килограммов, в зеркало смотреть страшно. Но не сдаюсь. Вася — это вся моя жизнь. Тридцать два года вместе, детей Бог не дал, но мы друг для друга были всем.
— О чём хотите поговорить?
— Ну, вы же понимаете… дядя Вася, может, и не поправится полностью. А вам одной очень тяжело. Я подумал — давайте оформим доверенность на меня. Чтобы я мог помочь с документами, с больницами, с какими-то юридическими вопросами.
В кухню зашёл Рекс. Подошёл к столу, сел рядом с Игорем. Не лёг, как обычно делал с гостями, а именно сел. И уставился на племянника снизу вверх.
— Что он на меня так смотрит? — поморщился Игорь.
— Рекс, иди сюда, — позвала я.
Пёс не шелохнулся. Сидел и не сводил глаз с гостя.
— Дайте ему руку понюхать, — предложила я. — Может, привыкнет.
Игорь нехотя протянул ладонь. Рекс наклонился, принюхался. И тут же отвернул морду, как от чего-то неприятного. Даже нос поморщил.
— Ну вот, видите? — Игорь попытался засмеяться, но вышло натянуто. — Ваш охранник меня в упор не признаёт.
Я почесала Рекса за ухом. Пёс прижался к моей ноге, но взгляд с племянника не отводил.
— Так что скажете насчёт доверенности? — вернулся к теме Игорь.
— Мне надо подумать. И с Васей посоветоваться.
— Да что он может посоветовать? Говорить же не может толком.
В голосе племянника прозвучало что-то резкое. Неприятное. Я взглянула на него внимательнее. Игорь пил чай, но я заметила, как он постукивает пальцами по столу. Нервничает.
На следующий день он пришёл к обеду. Рекс встретил его у самого порога — встал посреди коридора и не пропускал дальше.
— Рекс, что творишь? — рассердилась я. — Место!
Пёс нехотя отошёл к стенке, но проводил Игоря пристальным взглядом. А когда племянник наклонился к Васе поправить одеяло — Рекс тут же оказался рядом и тихо, но отчётливо зарычал.
— Лидия Григорьевна, — сказал Игорь уже без прежней вежливости, — уберите собаку куда-нибудь. Я не могу нормально с дядей общаться.
Пришлось отвести Рекса в кладовку и прикрыть дверь. Но оттуда сразу послышались жалобные скулёж и царапанье. Пёс явно волновался.
— О чём вы с Васей разговариваете? — спросила я, когда вернулась в комнату.
— Да рассказываю про столицу, про работу. Он всегда интересовался, как я там устроился.
Вася лежал с прикрытыми глазами, но по его лицу было ясно — он напряжён. Обычно после общения с близкими он оживлялся, пытался выражать мысли жестами, хотя бы глазами давал понять, что рад. А в этот раз будто закрылся изнутри, словно всё происходящее тянуло его куда-то глубже — в тишину, в безмолвие.
Когда Игорь ушёл, я открыла дверь кухни и выпустила Рекса. Пёс метнулся по квартире, проверяя каждый угол, будто что-то искал или хотел убедиться, что всё на месте. Затем подошёл к кровати, лег рядом с Васей и никак не мог найти себе покоя — ворочался, вздыхал, лизал руку мужа и тяжело дышал.
— Не пойму, что с ним, — пожаловалась я Семёну Петровичу, ветеринару, когда он заглянул к соседям. — Словно с ума сходит. Вроде здоров…
— А может, дело не в здоровье, — задумчиво ответил он. — Собаки чуют, где фальшь, а где беда. Если пёс ведёт себя так, значит, что-то его тревожит. Надо бы прислушаться.
С того дня Игорь стал захаживать часто. Почти ежедневно. И каждый его визит сопровождался странным поведением Рекса. Он будто вставал на защиту — ложился между ним и Васей, иногда вставал у изголовья, не сводя настороженного взгляда с гостя. Один раз даже тихонько гавкнул — что для нашего сдержанного пса было настоящим криком.
— Лидия Григорьевна, — начал как-то племянник, — может, я временно заберу Рекса к себе? У меня в столице есть хороший кинолог, может, подучит его, успокоит. А то он какой-то… нервный.
— Нет, — отрезала я. — Рекс остаётся. Он Васе нужен, и точка.
— Да какая с него польза? Один только дискомфорт.
— Игорь, тебе мешает не пёс. Тебе мешает то, что он тебя насквозь видит.
Он резко замолчал, потом улыбнулся натянуто.
— Мне просто хочется наладить с дядей контакт. Поддержать. А Рекс не даёт…
Пёс, как будто услышав, повернул голову и посмотрел прямо на него. Тихий взгляд, но с такой внутренней силой, будто говорил: «Я тебя раскусил».
Прошла неделя, и всё встало на свои места.
Мне нужно было съездить в районную поликлинику — забрать справку для бесплатных лекарств. Уехала надолго не хотела, но ситуация требовала. Игорь, как назло, был у нас.
— Сходите спокойно, — сказал. — Я посижу с дядей, пообщаюсь, книгу почитаю.
Пришлось закрыть Рекса в кухне — Игорь настоял, мол, собака мешает сосредоточиться. Рекс выл, царапал дверь, пытался вырваться — что с ним такое, я не понимала. Но не обратила внимания, думала — просто переживает.
В поликлинике всё сложилось удачно: документы выдали быстро, и я вернулась домой на час раньше. Только поднялась по лестнице, вставила ключ — и тут услышала из-за двери голос Игоря. Не тот вежливый, каким он с нами разговаривал. А другой — уверенный, холодный, даже надменный:
— …а толку от лечения? Полного восстановления может и не быть. Тётка и так еле держится. А детям моим квартира понадобится. Оформим всё по-хорошему — всем легче будет. Да и ей спокойней, чем потом разбираться…
Из кухни доносился злой, отчаянный лай. Рекс рвался, словно чувствовал: сейчас творится что-то плохое.
Я вошла в дом. Игорь сидел у кровати с какими-то бумагами. Наклонился к Васе, что-то говорил ему тихо.
— Что тут происходит? — спросила я жёстко.
Он дёрнулся.
— Лидия Григорьевна… вы так быстро… Да ничего такого, мы тут просто говорили…
Я подошла ближе. На тумбочке — договор дарения, оформленный, как положено. Осталось только подпись поставить.
— Это ты называешь «говорили»?
— Я просто хотел предложить возможный вариант… чтобы облегчить всем…
— Вон отсюда. И побыстрее.
— Вы не понимаете, я хотел…
— Я всё прекрасно понимаю. И ещё раз — убирайся.
Открыла дверь кухни. Рекс вылетел, молнией метнулся к кровати, встал рядом со мной. Спокойный, сосредоточенный, как настоящий охранник.
Игорь собрал свои бумаги, бросил что-то неразборчивое и ушёл. Больше он не появлялся.
Рекс подбежал к Васе, положил морду на его руку. Вася с трудом пошевелил пальцами, погладил пса. А в глазах — слёзы. Молчаливое «спасибо». Вся правда — без слов.
— Он знал, — прошептала я. — Он знал с самого начала, кто ты такой.
Вася кивнул. Пёс тихо гавкнул — коротко, ясно. Как точка в конце истории.
Прошло полгода. Вася идёт на поправку, понемногу возвращается речь, сила в руках, интерес к жизни. А Рекс всё так же рядом — надёжный, верный, чуткий. Не собака — ангел-хранитель. Не даёт чужим пройти, помогает восстановить утраченное доверие к миру.
Теперь я знаю: если собака кого-то не принимает — нужно прислушаться. Их инстинкты точнее слов. Рекс защитил нас от предательства, от потери, от боли.
И я каждый день благодарю судьбу за то, что когда-то мы подобрали его щенком у подъезда. Потому что он спас нас. Спас нашу семью. Спас мою веру в добро.
