Хозяин так и не появился ни на следующее утро, ни позже. Голодная Муська с надеждой царапнула лапой дверь, жалобно поскулила, но в ответ услышала лишь глухую тишину. Ей стало не по себе — она насторожилась, огляделась, а потом подняла морду к небу и завыла…
— Ты кого там притащил, Иваныч? Пса, что ли? — Кузьма Петрович сощурился, пытаясь разглядеть, кого нёс сосед.
— Какой пёс! Лиса эта чёртова! На кабана собирался, а она — из-за оврага выскакивает прямо под ноги. Выстрелить пришлось! — мрачно сказал Василий Иванович, поднимая трофей за хвост.
— Да ты с ума сошёл, что ли?! Июнь на дворе — у неё лисята, наверное! Потому и бросилась под выстрел — отвлечь хотела!
— Понимаю… Знаю всё это. Ты думаешь, она мне самому нужна? Ни шкуры, ни толку! Сам не знаю, зачем тащу… Автоматизм, наверное. Слово «добыча» в голове заело. Надо было прямо там в овраге бросить…
И, опустив плечи, он направился к дому.
Когда-то хозяйство у Василия Ивановича было что надо: козы, птица, грядки — всё в порядке. Казалось, вот он, прочный фундамент, сыну на будущее. Но Сашка давно решил иначе. Уехал в город и отца почти вычеркнул. Раз в год наведывался — и то если совесть проснётся.
Отец сник. Потянулся к бутылке. Живность продал — не до неё стало. Оставил лишь Муську, чёрно-белую лохматую дворнягу. Да и ту бы, может, спровадил, да кому она сдалась? Так и жили вдвоём — с переменным успехом.
Когда Василий был трезв — Муське жилось спокойно. Миска полная, иногда и за ухом почесать мог. А вот в пьяном угаре — держись. То под бок пнёт, то ремнём заденет — «не мешайся под ногами!»
Тогда Муська уходила со двора. Спрячется, подождёт, пока буря внутри хозяина утихнет. Потом осторожно возвращалась.
Утром хозяин, как правило, оттаивал: клал в миску еду, что-то бормотал примирительное, гладил грубой ладонью.
Так и жили. Пока однажды в её размеренный быт не ворвалась весна — и вместе с ней он… Граф.
Он прибыл на громадном внедорожнике вместе с шумной компанией. Хозяева зашли к бабе Любе «в гости», а Граф неторопливо шагал по двору, с лёгкой скукой поглядывая на крикливых гусей.
Через щель в заборе на него смотрела Муська.
— Ты местная? Из простых, значит? — прищурился Граф.
Муська завиляла хвостом. Откуда ей знать — дворняжка она или нет? Но такой красавец! Так хотелось познакомиться!
— Я, между прочим, лабрадор, — добавил он с важностью.
— Муська…
— Да я не про имя. Лабрадор — это порода. Хотя ладно… Я тут с людьми на природе. Они гуляют, пьют, едят, а мне скучно.
Роман их был коротким. Через пару дней Граф исчез — вместе со своей шумной свитой. А Муська осталась — с Василием Ивановичем.
Весна сменилась летом.
— Чего ты раздалась-то так, а? — прищурился однажды Василий Иванович, собираясь на охоту. — Еду, что ли, воровать начала? Или от кого наподхватила? Хотя других псов в деревне и нет… Ладно, сиди!
Обычно Муська всегда бежала за ним по лесу, но в тот день осталась на крыльце. Не хотелось. Ни сил, ни желания.
— И чёрт с тобой, — буркнул Василий и ушёл в лес.
Вернулся с охоты раздражённый, с руганью вошёл в дом. Муська забилась в будку, почуяв неладное. Однако хозяин на удивление в тот вечер даже не вышел — ни крикнуть, ни выгнать.
На следующий день его снова не было видно. Муська подошла к двери, поскреблась, поскулила… Ничего. Молчание. Тогда она завыла — тоскливо, страшно.
Кузьма Петрович, попивая чай, вздрогнул от собачьего воя.
— Что это Муська так воет? Не к добру, — пробормотал он жене. — Пойду гляну.
Что-то тревожное скреблось внутри. Ни разу Муська так не выла…
Он дошёл до Васильевого дома, открыл дверь и замер. Василий Иванович лежал на кровати, и сразу было ясно — уже не проснётся. Тело — недвижимое, лицо — белое, почти прозрачное…
После похорон Сашка приехал — глянул на скромное отцовское подворье.
— И что я с этим сараем делать буду? — пожал он плечами. — Продать? Возни больше, чем толку! Короче, Петрович, смотри за домом. Вдруг кто-то заинтересуется — звони. А я за хлопоты, само собой, отблагодарю!
Кузьма Петрович кивнул. Что ж, несложно. А потом показал на будку:
— Пёс-то остался. Муська. И щенков, по всему, ждать скоро… Кто бы мог подумать.
— Мне она точно ни к чему, — отмахнулся Сашка. — Да ещё с выводком. Вот, держи! — сунул Петровичу деньги. — Хочешь — на корм, хочешь — отдай кому. А хочешь — сам реши, как с ней поступить. Мне без разницы. Только не отказывайся — любая забота стоит денег.
С этими словами он сел в машину и укатил.
Кузьма Петрович от Муськи избавляться не стал, хотя и жена бурчала.
— Деньги свалились, а ты их на дворнягу транжиришь! В мешок бы её, да в реку — и всё дела!
— Остынь! А то тебя саму в мешок уложу! — рявкнул Петрович. — Ну и баба ты, Наталья…
Он продолжал подкармливать Муську, но домой забрать её так и не решался. Жена бы устроила скандал — ни ему, ни собаке жизни не даст…
Вскоре Муська принесла потомство. Пять забавных щенков топтались у её живота, пищали, толкались. Кузьма Петрович регулярно приносил корм, игнорируя возмущённые упрёки жены.
Иногда собака выскакивала размяться, пройтись до оврага — места, где они когда-то вместе с Василием Ивановичем охотились. И на одной из таких прогулок наткнулась на детёныша.
Щенок? Нет. Слишком странный запах, больше звериный. Худющий, дрожащий, с прилипшей к телу шерстью — он был на грани. Муська зарылась носом в траву и нашла ещё троих. Те уже не дышали…
Она подхватила живого за загривок и потащила к себе — туда, где её ждали собственные детки.
— Иди кушать, мамаша, — позвал Кузьма Петрович, приоткрыв дверцу будки. — Э, а ты кого это притаранила?
Он достал изнутри обмякшее тельце лисёнка — сухого, измождённого. Тут же вспомнился Василий с убитой лисицей.
— Верно, это от той самой… Вася тогда в овраге и застрелил, — пробормотал Петрович, возвращая зверёнка Муське. — Ладно, вырастай, приёмыш…
«Так не пойдёт… Надо что-то решать. И с Муськой, и с лисятком, и с целым выводком», — думал он, почесав затылок.
Тем временем Сашка предлагал отцовский дом каждому встречному.
— Место — загляденье! Рыбалка, охота, леса кругом! Настоящий уголок природы! — расхваливал он.
Пару человек заинтересовались, пока не услышали, как далеко ехать.
— Ты серьёзно? Да это ж на полвыходных дорога уйдёт. Нам бы чего поближе к цивилизации!
Саша уже почти махнул рукой на всё — пусть валится эта избушка — как вдруг появилась она… Таня.
Нет, не с неба свалилась. Она оказалась дальней родственницей приятеля Макса. Сам Макс и познакомил их — идея у него была: подкинуть Сашке «жену».
— Девчонка чудо! Домашняя, скромная, без выкрутасов. Забудь ты свою прежнюю!
Саша слушал, кивал, потом махнул — ладно, знакомь. Как и ожидалось, между ним и Таней ничего не вышло. Уж больно разными были.
Но не всё зря. Таня неожиданно заинтересовалась домом.
— Устала от этого городского гама. Всю жизнь мечтала о собственном доме в деревне. И немного отложено есть, правда, не уверена, что хватит. Да и с работой в селе тяжело…
Сашка оживился:
— Так я всё узнаю! Подскажу, помогу!
Уже вечером он звонил Кузьме Петровичу:
— Кажется, нашёл покупателя на дом отца. Что у вас с работой?
— Да с работой у нас худо. Разве что почта. Почтальонка совсем выдохлась, вот-вот уйдёт. Зарплата — копейки, никто не хочет…
Сашка вздохнул:
— Ладно, предложу. Девушка она странная, тихая такая. Может, и согласится.
— Ты там постарайся… А то я тут уже зашиваюсь! У папиной собаки — пять щенков, а она, представляешь, ещё и лисёнка с леса притащила! Самое натуральное безумие! — пожаловался Кузьма Петрович.
На следующий день Саша пригласил Таню в кафе — обсудить.
— Танечка, ну я понимаю, работа не мечта. Но ведь с чего-то надо начинать! А там, глядишь, и до райцентра доберётесь. Зато воздух, тишина, пруд… И, да, собака.
— Какая собака? — насторожилась Таня.
Саша осёкся. Упс.
— Не одна… С щенками. И… — он замялся, — …ещё лисёнок. Сосед кормит.
«Ну всё, перегнул», — подумал он, ожидая отказа.
Но Таня вдруг выпрямилась:
— Дайте номер этого соседа. И адрес дома. Что ещё потребуется?
— Да-да, вот телефон Кузьмы Петровича! Он всё покажет! А я вам скидку на дом сделаю — в счёт хлопот, конечно! — зачастил Саша, передавая ей записку с номером.
Таня кивнула, взяла листок и молча ушла…
Дом был большой, запущенный, но по-настоящему живописный. Красота здесь — будто с открытки. Тишина, простор…
— Ну, здравствуй, Муська… Не бойся. Я тебе зла не сделаю. Похоже, мы теперь с тобой соседки, — ласково проговорила Таня, поглаживая собачью голову.
Муська сразу почуяла в ней что-то родное. Добрая. Не прогонит ни её, ни деток, ни лисёнка…
— Ну что, повезти тебя на почту? Или сразу к станции? — спросил Кузьма Петрович.
— Сначала — почта. На станцию потом. Надо съездить в город, дела закрыть. Вернусь на днях, — Таня улыбнулась.
Когда Таня окончательно перебралась в деревню, началась новая жизнь. Проблем хватало, но она не отступала.
Лисёнка пришлось передать в реабилитационный центр для диких животных. Там пообещали выходить и со временем выпустить в лес. Малыш ещё молод, может прижиться.
Дальше — к ветеринару. Щенков плодить без конца Таня не собиралась, всё решила заранее.
Саша, к слову, своё слово сдержал: снизил цену на дом прилично. На остаток Таня купила мебель и кое-что в хозяйство.
Плюс, в соседнем райцентре скоро планируют открыть крупный торговый центр — возможно, будет вакансия. А если наладят интернет — Таня всерьёз подумает об удалёнке.
Так что, несмотря ни на что, жизнь потекла новым руслом. Местами — непросто, но спокойно, по-своему хорошо… И с ощущением, что она наконец — на своём месте.
