Серая кошка, растерянно озираясь, бродила у подъезда многоэтажки, будто надеялась, что вот-вот её впустят обратно. Квартира, в которой она провела десяток лет, утопая в тепле и заботе, теперь была наглухо заперта.
Когда из дома выносили её хозяина, она выбежала вслед за процессией, не понимая, что происходит. Следовала за людьми до самой машины, в которую погрузили тело. А потом долго сидела на асфальте, глядя вслед уезжающему катафалку…
Похоже, она уже осознала, что больше его не увидит. Пока боль утраты заглушала страх и растерянность, она снова и снова возвращалась по тому же маршруту – от двери подъезда до того места, где исчез хозяин. И так – по кругу. Словно надеялась, что если повторит путь ещё раз, всё вернётся назад.
На балконе своей квартиры стоял Василий Макарович. День был не из лёгких – один из тех, что навсегда врезаются в память зарубкой на сердце. Он размышлял о прожитом. Таких дней немного, но именно они отмечают вехи человеческой жизни – от детства до самого финала.
В ранние годы боль быстро уходит – душа ещё гибкая, сердце юное. Даже сильные обиды со временем стираются. Но с возрастом всё меняется. Жизнь учит защищаться, и человек словно обрастает твёрдым панцирем. Вот только если пробивают эту броню – боль проникает глубоко, и зарубки остаются надолго, а то и навсегда.
Вот и сегодня – добавилась ещё одна. Умер его старый друг, сосед, соратник по жизни – Семён Авдеевич. И что самое горькое – ушёл, так и не простив. Не поговорили, не успели.
Познакомились они более полувека назад – у строительного вагончика отдела кадров на большой комсомольской стройке. Один – танкист, другой – моряк. Так и началась их долгая дружба.
Жили в одной комнате, трудились в одной бригаде. Спустя пару лет стали бригадирами. Вместе женились – в один день, на двух подругах Машах. Сыграли общую свадьбу, весёлую, как положено молодым и влюблённым.
Когда подошла очередь на квартиры, не раздумывая выбрали соседние. Пусть и в разных подъездах, зато балконы почти рядом. Если не удавалось заскочить в гости – переговаривались через перила.
Семейные праздники, дети, выезды на природу – всё было вместе. Сын Василия рос спортивным и трудолюбивым, а дочь Семёна – избалованной, уверенной в своей особенной судьбе.
Когда Василий осторожно пытался предупредить друга, что дочку, мол, чересчур балуют, тот лишь отмахивался:
– Светланка у меня такая красавица, ещё всех удивит!
И удивила… Выросла, уехала в город, деньги с родителей тянула исправно. Замуж выходила, разводилась, профессии так и не получила. Летела по жизни, словно мотылёк – от одного к другому.
Когда Семён остался один – без жены, с кошкой, которую холили и лелеяли вместе с супругой, он всё чаще заходил в гости к Василию. Тот был ему как родной.
А Светлана, которой давно за сорок, оставалась по-прежнему одинокой и требовательной. Обвиняла отца в своих неудачах, забирала у него последнее – дачу, машину. Только жила на широкую ногу – за его счёт.
В один из её приездов Василий с женой слышали, как она кричит на отца. А вечером Семён пришёл просить в долг. Сумма была внушительной.
Василий посадил его за стол, жену отправил в другую комнату и задал прямой вопрос. Услышав, что деньги нужны не ему, а Светлане, отрезал:
– Если бы тебе, я бы не задумывался. Машину продал бы, гараж – всё, что угодно. Но дочке твоей помогать не стану. Это бесполезно.
Семён тогда обиделся. По-настоящему. И уже не простил до самой смерти.
На поминки Василий с женой не пошли. Не могли смотреть на Светлану, устраивавшую трагедию, как будто искренне страдала.
Они проводили друга до машины и вернулись домой. Решили – завтра поедут на кладбище, проведают его и Машу.
А кошка… Она так и не уходила с двора. Снова и снова шла по маршруту прощания. Возвращалась и начинала заново.
– Маша! – позвал Василий. – Иди сюда! – Когда жена подошла, он указал на серую кошку. – Это же кошка Семёна. Полдня по двору ходит, а раньше даже на лестничную площадку не выходила.
– Господи… – прошептала женщина. – Родителей – в землю, квартиру – на продажу, а кошку – под забор. Где ж в людях справедливость?
– Это уж не нам решать, – тихо ответил Василий. – Может, есть, может, нет. Но кошку на произвол бросать – так не пойдёт. Иди, принеси её, пока собаки не набежали…
Кошка, устроившись на старом коврике в углу комнаты, лежала неподвижно. Смотрела в никуда. Василий присел рядом и начал гладить её, разговаривая как с человеком:
– Ты не думай, что все такие. Хозяева твои – люди хорошие были. А Светлана… Ну, бывает и такое в жизни.
Кошка слушала. Пока без ответа.
– Тяжело тебе? Мне тоже. Мы ведь с твоим хозяином – полвека рука об руку, душа в душу. Завтра поедем к нему. Поедешь с нами?
Кошка чуть приподняла голову и негромко мяукнула.
– Ну вот! – обрадовался Василий. – А жена у меня говорила про справедливость. А я тебе скажу, что важнее справедливости – совесть. Если у человека нет совести – не жди от него ни тепла, ни добра. Только совесть удерживает нас от подлости, от равнодушия. Так-то, Матрёшка… Матрёшкой тебя ведь звали?
Он пересел в кресло, кошка за ним. Положив голову ему на колени, она прикрыла глаза. Василий гладил её и думал:
«Семён… Ну как же так… Ушёл ты, не примирившись. Бывали у нас ссоры, но всё проходило. А теперь не успели…»
– Маша! – позвал он снова.
Жена зашла, посмотрела на мужа.
– Через год – другой, когда земля уляжется, надо будет памятники поставить. И Семёну, и его Маше. Ограды сделать.
– Обязательно, Василий. Кто ж ещё, как не мы? – сказала она. – Ушли, но были нам родными. И останутся. Всегда.
