Ранним утром Пётр направлялся к мусорным контейнерам, таща за собой пакет с отходами. Ночная метель бушевала не на шутку, теперь утихла, но снегу намело выше колена. Он брёл, углублённый в одни и те же мысли, что крутились в голове каждое утро последние несколько лет: зачем всё это? Дочь звонила раз в месяц из столицы, а внучка Настя — и того реже. Привет по видеосвязи, на бегу, из вежливости:
— Деда, как ты? — спрашивала, глядя мимо экрана. Своя жизнь, и это нормально.
Пётр бросил мешок в бак, повернулся — и обмер. У детской площадки в сугробе торчали два уха. Собачьих. Серых, с тёмными кончиками.
— Тебе показалось, старик, — пробормотал он себе под нос. — Мало ли что.
Но ноги сами понесли его к снежному холму. Хрустели ботинки, в лицо задувал холод. Он присел и рукой стал разгребать снег.
Под пухлым слоем лежала собака. Живая. Дышала еле заметно, глаза закрыты, молодая. Видно — недавно щенилась: соски набухшие, живот опущен.
Пётр застыл в растерянности. А собака вдруг открыла глаза. В её взгляде — отчаяние. Он инстинктивно протянул руку:
— Ты чего, бедняжка? Кто тебя оставил здесь?
Собака чуть шевельнула хвостом, будто понимала.
Пустой двор, тишина, чёрные окна. Людям, как всегда, всё равно.
— Ладно, — выдохнул он. — Пойдём, согреемся.
Он аккуратно поднял собаку — лёгкая, будто из одних костей и шерсти. Прижал к груди и почувствовал едва заметное биение сердца.
Поднимаясь по лестнице, Пётр ругал себя: «Зачем тебе всё это?»
Но дома, когда уложил её у батареи, подстелив старый плед, и поднёс воду, а она стала жадно пить, — вдруг почувствовал, как в квартире снова появилось дыхание жизни.
Первые дни
К вечеру собака окрепла. Встала, осторожно пошла по комнате, обнюхивая каждый угол. Пётр сидел на кухне с кружкой чая и следил за ней. Называл её просто — «девочка» или «собака».
— Ну что, как дела, красавица? — спрашивал, подставляя миску с кашей. И сам не верил, что разговаривает с животным.
В тот же вечер позвонила Настя — как всегда по видеосвязи, живая, с взъерошенными волосами:
— Дед, ты сегодня весёлый какой-то.
— Да тут… собака забрела. Приютил.
— Собака?! А покажи!
Пётр повернул планшет. На коврике лежала его находка.
— Ой, да она же лапочка! Как зовут?
— Пока никак.
— Давай Лялей назовём? Она прям Ляля-красотка!
— Ну и имена у вас, — усмехнулся он. Но имя прижилось.
На следующий день он повёл Лялю к ветеринару. Та осмотрела и сразу нахмурилась:
— Щенки где?
— Какие щенки?
— Недавно рожала. Дней десять назад максимум. Где малыши?
Петру стало не по себе:
— Я нашёл её одну. Под снегом.
— Тогда щенков, скорее всего, тоже выбросили, — сказала ветеринар. — Надеялись, что она не выживет.
В машине Пётр сидел, сжимая руль. Ляля лежала сзади. В голове стучала одна мысль: «Щенки… Где-то там, в холоде.»
Он весь день искал. Облазил свалки, стройки, дворы. Люди сторонились. Нашёл к вечеру — за гаражами, в коробке.
Четыре мёртвых комочка. Один — дышит.
Пётр завернул кроху в шарф, прижал к груди. У дома Ляля почуяла и заныла. Он посадил её рядом — она сразу начала вылизывать малыша, как будто снова обрела смысл жизни.
— Ну вот, — сказал Пётр, глядя на них. — Семья снова вместе.
Вечером Настя снова на связи:
— Деда, ты теперь ещё и собачий дедушка!
— Ох, напрасно всё это, — отшутился он. Но, глядя, как щенок сосёт молоко, понял: они его уже не отпустят.
Новая семья
Прошло две недели. У Петра появился распорядок — кормёжка, прогулки. Щенок рос, играл, возился. Даже соседка заметила:
— Пётр Иванович, вы помолодели.
А потом Настя прислала скриншот с форума:
«Пропала овчарка Грета, 3 года. Очень ждём. Вознаграждение.»
На фото — Ляля. Один в один.
Пётр сидел в ступоре. Не мог поверить. Но фото — не лгут.
Он ходил по квартире, а Ляля не отставала. Смотрела в глаза.
— Что же делать, девочка? Молчать?
Он набрал номер. Женщина, назвавшаяся Майей, приехала через час. В прихожей замерла, увидев собаку:
— Грета? Это ты?..
Собака бросилась к ней. Вскрикнула от радости. Майя плакала, обнимая её.
— Где ты была, моя родная?
Пётр стоял в стороне. Сердце ныло. Майя рассказала о взрыве газа, о переселении, о том, как потеряла всё — даже собаку.
— А щенок?
Он рассказал всё. Майя слушала в ужасе.
— Вы их спасли, — сказала она. — Я вам обязана.
— Забирайте. Они ваши, — хрипло ответил он.
Пустота
После их ухода стало тихо. Не просто тихо — пусто. Он убрал миски, сложил одеяло. Как будто ничего не было.
Настя позвонила:
— Где Ляля?
— Забрали.
— Ты не грустишь?
— С чего бы?
Но после разговора сидел в тишине. Смотрел в пустую стену.
Утром — звонок:
— Пётр, я одна не справлюсь. Малыш требует ухода. Пожалуйста, помогите.
Майя приехала. Протянула щенка:
— Может, вы и не случайный человек в его судьбе?
Пётр взял щенка. Тот пискнул и прижался.
— А Грета?
— Со мной. Но вы будете видеть её часто. Если захотите.
Он улыбнулся:
— Конечно, захочу.
Семья
Май. Пётр шёл по парку с подросшим щенком — Байком. Тот тянул поводок, нюхая всё подряд.
Навстречу — дочь Света и Настя. Приехали в гости.
— Дед! — Настя кинулась к нему. — Байк вырос!
Света обняла его:
— Пап, ты другой стал.
Сзади — лай. Грета с Майей. Собаки ринулись друг к другу.
— Девочки, это Майя. И Грета, — представил он.
Настя болтала, Света улыбалась, Майя — рядом. Пётр смотрел на всех и думал — сколько лет он не чувствовал себя частью чего-то живого?
Они присели на скамейку. Майя тихо сказала:
— Грета тебя не забыла. Радуется тебе, как родному.
— Она умная, — ответил он. — Понимает.
— Но ведь ты знаешь, о чём я говорю…
Он глянул на Настю и Байка, потом на Майю:
— Порой надо откопать кого-то из-под снега, чтобы понять — спасли тебя.
Настя подбежала:
— Это ты про Байка?
— Про всех нас, — ответил он и погладил щенка.
Солнце клонилось к закату. Впереди было лето, встречи, и, может, что-то большее. Но главное — он был не один. И снова нужен.
