Летняя сессия осталась позади, и Аня, студентка уже четвёртого курса, шла по улице с лёгкой походкой. На сердце было радостно — экзамены сданы, впереди долгожданные каникулы и солнечный день, наполненный ощущением свободы. Она решила пройтись пешком, наслаждаясь этой маленькой победой и летней теплотой.
До дома оставалось совсем немного, когда взгляд её упал на старушку, медленно переставлявшую ноги. Возможно, Аня и прошла бы мимо, но внимание привлёк поводок, который та держала в руке. На его конце семенила рыжая собачка-шпиц, шагавшая удивительно синхронно с хозяйкой, будто понимая её усталость. Пёсик не тянул вперёд, не отвлекался, а послушно держал ритм.
— Асенька, ещё чуть-чуть, и будем дома, — ласково и устало произнесла женщина, обращаясь к своей спутнице.
Вдруг старушка остановилась, слегка наклонившись.
— Вам нехорошо? — встревоженно подбежала Аня.
— Нет, дитя, просто силы уходят. Плохо мне было три года назад, потом два года назад. Сегодня всё в порядке, только время утекает слишком быстро, — сказала она с тихим вздохом.
В её словах не звучало жалобы — лишь спокойное принятие.
— Разрешите, я провожу вас, — предложила девушка.
— Если это не обременит, буду благодарна, — улыбнулась старушка.
Собака села рядом, смирно глядя на хозяйку.
— Какая воспитанная у вас Асенька, — с восхищением отметила Аня.
— Она у меня умница, — тепло взглянула женщина на пса.
— Лидия Петровна, — представилась старушка.
— Аня, — отозвалась девушка.
Так и познакомились. Взяв её под локоть, Аня пошла рядом, чувствуя сухую, но крепкую руку пожилой женщины. Они медленно двигались вперёд, следуя за собачкой, словно за маленьким проводником.
У подъезда Лидия Петровна снова остановилась, тяжело переводя дыхание.
— Совсем ноги не слушаются. И голова кружится. Старость, — сказала она с печальной усмешкой.
— Сейчас отдохнёте, и я доведу вас до квартиры. Какой этаж?
— Четвёртый.
Они поднялись на лифте, и, неожиданно для Ани, старушка пригласила её на чай. На кухне, за чашкой ароматного напитка, девушка поняла: хозяйке просто нужно выговориться.
— Три года назад ушла моя дочь, — начала Лидия Петровна, — два года назад не стало близкой подруги… Асенька — её память. Родные не захотели забирать собаку.
Слова звучали тяжело, с долгими паузами. Аня смотрела на её худые ладони, которые теребили платочек или разглаживали складки на скатерти. В доме чувствовался уют былых лет: добротная мебель, ковры, кружевные салфетки. Но в то же время — тень заброшенности и грусти.
— Забавно, но Ася тоже досталась нам по наследству. Внучка подруги завела её, а потом уехала за границу. Собаку оставила с обещанием забрать. Но так и не вернулась. Даже на похороны бабушки не приехала, — горько усмехнулась старушка.
— Вот и остались мы вдвоём. Мужа давно нет, детей у дочери не было… Всё вдвоём да вдвоём. А теперь годы и здоровье берут своё, — замолчала она, а затем добавила: — Прости, девочка, я тебя разговором утомила. Давно никто ко мне не заглядывал.
— Лидия Петровна, если хотите, я буду приходить. И Асю выгуливать могу, — искренне предложила Аня.
— Конечно, приходи. Мы будем очень рады.
Они обменялись телефонами и обнялись. Девушка уходила уже почти как близкий человек.
С тех пор Аня регулярно навещала Лидию Петровну. Иногда ей приходилось проходить мимо местных старушек, которые сидели у подъезда, обсуждая всё подряд. Они отпускали колкие замечания, будто Аня приходит к одинокой женщине ради квартиры. Но девушка знала правду: жильё давно завещано племяннику, и злые слова были всего лишь сплетнями.
В один из дней, получив по телефону жалобу на недомогание, Аня поспешила к своей новой подруге. У неё были ключи, и она сразу зашла в квартиру. Асенька радостно бросилась к ней, но тревожно скулила, не отходя от ног. Девушка стремительно прошла в комнату и увидела Лидию Петровну, сидевшую полулёжа на диване, тяжело дышавшую и с закрытыми глазами.
Аня не растерялась и сразу же вызвала скорую помощь. Всё то время, пока ждали врачей, она не отходила от Лидии Петровны: сидела рядом, держала её сухонькую руку и мягко гладила по ладони, словно стараясь передать немного сил.
Когда медики прибыли, старушку увезли в больницу. Аня, узнав, куда именно её доставили, забрала Асю, аккуратно проверила, чтобы все краны были перекрыты, закрыла дверь и отправилась к себе. На выходе из подъезда её уже ждали настороженные взгляды соседок, жадных до сенсаций.
— Анечка, что с Лидией Петровной? Что врачи сказали? — с напускным сочувствием и тянущейся сладкой интонацией спросила главная любительница дворовых пересудов.
— Сердце, — коротко бросила девушка и почти бегом прошла мимо, не давая возможности развернуться потоку расспросов.
Вечером зазвонил телефон.
— Девушка, это вас беспокоят из второй больницы. Вам знакома Лидия Петровна Савина?
— Да, — ответила Аня тихо, чувствуя, как холодок пробегает по спине.
— В её халате нашли телефон. В записной книжке всего два номера. Один не отвечает, второй ваш. К сожалению, Лидия Петровна скончалась…
Эти слова прозвучали как приговор. Потом были бесконечные звонки её племяннику, формальные хлопоты, похороны. На поминки Аню никто не пригласил, да и желания сидеть рядом с людьми, которым жизнь и смерть старушки были безразличны, у неё не было.
Наступила осень — серая, туманная и дождливая. На пустыре за домами, спрятавшись под большим зонтом, стояла худенькая фигурка девушки, ожидая, пока мокрый рыжий шпиц закончит свою прогулку.
— Ай, Асенька, ты же вся в грязи. Я хозяйку уговаривала, умоляла, чтобы она позволила мне оставить тебя. Теперь сама отвечаю за тебя. А ведь мне скоро в университет бежать, а тебя ещё и мыть надо, — с ласковой улыбкой посетовала Аня, присев, чтобы подхватить собачку.
Она прижала Асю к груди, к старенькой куртке, в которой обычно выгуливала её, и быстрым шагом направилась домой, бережно прижимая к себе то самое «наследство», которое досталось ей не по документам, а по доброй воле сердца.
