Вот уже пятые сутки, как Шустрик пропал. Лиза не находила себе места, сердце тревожно сжималось при каждой мысли о любимце. Ещё ночью её охватило странное предчувствие. Приснился кошмар, где сквозь мутный сон она расслышала мяуканье — не обычное, а будто человеческое, искажённое. Перед самым пробуждением ей привиделось лицо старухи, и именно она произнесла то зловещее «мяу». Девушка проснулась в холодном поту, глядя на серое утро за окном, где густо валил снег. «Чёртовщина какая-то», — подумала она, натягивая халат. Снег не падал, а стоял стеной, будто отрезая весь мир.
Сегодня можно было поехать на работу позже, а при таком снегопаде — и вовсе остаться дома. В соседней комнате спал муж: он работал за компьютером до утра, чтобы не мешать Лизе. Девушка привычно позвала кота:
— Шустрик! Иди, мой хороший, я тебе вкусняшку принесла!
Странно было, что кот не прибежал. Обычно именно он будил хозяйку по утрам, требуя завтрак. Сегодня Лиза собиралась порадовать его новым кормом — ветеринар недавно посоветовал попробовать другой, более питательный. Шустрику исполнилось четыре года, но вёл он себя как игривый котёнок — весёлый, неугомонный, серый полосатик, в котором не было ничего особенного, кроме бесконечной любви и ласки. За годы он успел ободрать обои, испортить кресло и диван, а когтеточки упорно игнорировал. Но хозяева прощали всё. Даже Саша, вечно мрачный и занятый своей техникой, признавался, что этот кот «не такой, как все».
— Шустрик! Где ты, малыш? — позвала Лиза громче.
Жили они на втором этаже обычной пятиэтажки. Летом кот самовольно ходил гулять, хотя хозяева и были против. Но он всегда возвращался. Зимой же никогда не выходил. Что заставило его уйти в снегопад, оставалось загадкой: может, его приманил голубь на подоконнике, а может, позвал соседский кот. Или просто оступился и упал…
Лиза, не притронувшись к кофе, обыскала всю квартиру. Шустрик никогда не прятался, не был тем котом, что любит забиваться под шкаф или в коробку. Он всегда был рядом: на коленях, на плече, терся о руки. Даже ночью приходил спать к хозяйке. Но сейчас его не было нигде — ни в комоде, ни под кроватью.
Схватив пуховик, накинутый прямо на халат, и сунув ноги в валенки, Лиза выбежала на улицу.
— Шуууустрииик! — крикнула она изо всех сил.
На лестнице высунулась соседка-бабка и буркнула:
— Нашла время орать…
Но Лиза уже бежала во двор, в другой, дальше. Искала, звала, срывала голос. Снег падал, ветер хлестал по лицу. «Что-то случилось! Я это чувствую!» — металось в голове. Она вернулась домой заплаканная.
Саша уже проснулся. Услышав о пропаже, он встревожился, но старался держаться спокойно.
— Лиз, ты не знаешь, что случилось. Может, он просто гуляет. — Муж обнял её.
— Нет! — почти закричала она. — Он никогда не убегал! С ним беда!
— Не накручивай себя. Выпей кофе, и мы вместе поищем.
В тот день они обошли весь район. Люди пожимали плечами, кому-то было даже неловко — мол, у нас дети теряются, а вы с котом. Но Лиза не сдавалась. Искали и на следующий день. Потом развесили объявления — с фотографией обычного серого кота, какого полно во дворах. Только Лиза знала, что у её Шустрика — особый взгляд, зелёные глаза, в которых будто говорила душа.
Прошла неделя. На работе Лиза старалась держаться, но начальница видела, как ей тяжело.
— Елизавета Ивановна, вот чертежи, — сказала она мягче, чем обычно. — Завтра нужно показать руководству.
Лиза взяла бумаги, поблагодарила и направилась к машине. Завела мотор, подождала, пока прогреется. Снегопад снова усилился. Чтобы не рисковать, она решила ехать длинным путём, в обход города. «Зато безопаснее», — подумала она. И как будто в ответ этим мыслям с приборной панели упала маленькая игрушка — пушистый брелок с мордочкой Шустрика.
Дорога вывела её за город. Снег постепенно стих, и вокруг стало тихо, почти нереально. Она ехала одна по пустому шоссе. Хотела включить музыку, чтобы отвлечься, но вдруг впереди, на обочине, заметила какое-то движение… Тень. Что-то серое в белом снегу.
Лиза прижала педаль тормоза. Сердце ухнуло вниз.
Лиза резко затормозила и, дрожа от волнения, вышла из машины. Снег всё ещё кружил, а вокруг стояла густая темнота. У обочины, прямо в полосе света фар, лежал кот. В полутьме невозможно было точно разглядеть — Шустрик ли это, но сердце болезненно сжалось. Кот был ещё тёплый, без крови, без следов травм, но дыхание его было слабым, почти неуловимым. Лиза осторожно подняла его на руки, прижала к груди и, будто в забытьи, поехала обратно домой.
Она внесла безжизненное тело в квартиру. Ей казалось, что это всё-таки её Шустрик. Но Саша, подойдя ближе, сказал тихо и уверенно:
— Лиза, это не он…
Котик уже не дышал. В его остекленевших глазах застыла неподвижность. Лиза растерянно прошептала:
— До ветеринарки далеко… А закопать я не смогу…
— И лопаты нет, да и земля промёрзла, — вздохнул Саша.
— Да и нельзя сейчас хоронить животных, — добавила она растерянно. — Вдруг его тоже ищут, как мы своего?
— Тогда, наверное, лучше отвезти туда, где ты его нашла, — тихо предложил муж.
Лиза кивнула. Она взяла котика снова на руки. Он был чужим — и в то же время таким похожим. Почти такой же рисунок шерсти, даже полосы на спине совпадали, но у Шустрика они были мягче, закруглённые, а у этого — резкие, как вырезанные ножом. И мордочка у него была взрослая, вытянутая, а у её кота — круглая, детская. От осознания, что это не Шустрик, Лизе стало немного легче. И всё же внутри росло ощущение тревоги, будто нужно поскорее избавиться от этого мёртвого тела, чтобы не видеть в нём напоминание о возможной потере.
Саша предложил поехать вместе, но Лиза почему-то отказалась. Ей казалось, что то, что она собиралась сделать, неправильно, почти стыдно. Но ведь он сам предложил отвезти кота обратно, значит, она делает верно. Пусть хозяева его найдут, ведь она бы тоже хотела, чтобы кто-то принёс домой её Шустрика.
Позже Лиза вспоминала этот вечер как сквозь туман — будто всё происходило не с ней, а в чужом сне. В ушах стоял гул, а руки, державшие маленькое тело, казались не своими.
Позже она рассказывала маме:
— Мама, понимаешь, я не могла иначе. Всё время думаю, что сделала что-то не так, но… по-другому не смогла. Наверное, я просто столкнулась со смертью, а никто не хочет с ней встречаться. Мы своего потеряли, а тут ещё этот… чужой. — Лиза покачала головой, не в силах подобрать слова.
С Сашей говорить о своих чувствах она не могла. Он всегда был рассудительным, правильным, умел отстраняться от проблем и будто бы не замечал боли. Это качество когда-то казалось Лизе надёжностью — с ним ничего не страшно. Но сейчас ей не хватало сочувствия, простого тепла. Она поехала к матери.
Мама встретила её радостно, хоть и сразу почувствовала — дочь приехала не просто так. Они сидели на кухне, пили чай. Мама курила, отводя дым в сторону, внимательно слушала.
— Лиз, ты просто не захотела думать, что с твоим котом могло случиться то же самое, — мягко сказала она. — Я тебя понимаю.
— Мам… я плохо поступила? — спросила Лиза дрожащим голосом.
— Разве я тебе такое сказала? — Мама потушила сигарету. — Ты просто боишься. Боишься, что найдёшь своего Шустрика мёртвым.
— Да, мам… — прошептала Лиза, не в силах сдержать слёзы.
Мать подошла и обняла её. Гладила по голове, как когда-то в детстве, когда умер их первый пёс.
— Ты не захотела хоронить чужого кота, потому что тогда пришлось бы признать: и твой может умереть. А пока ты этого не сделала — у тебя есть надежда, что Шустрик жив, — тихо сказала мама.
Лиза уткнулась в её плечо, и слёзы катились беззвучно, оставляя мокрые следы на маминой кофте.
— Да, мамочка… — прошептала она.
Обе сидели у окна, обнявшись. За стеклом вьюга всё ещё закручивала мир в белом вихре. Огни домов дрожали за снежной пеленой. И вдруг Лизе показалось, что среди бесчисленных снежинок мелькнуло что-то родное — будто серенький силуэт её Шустрика пробежал по белой пелене и обернулся.
