Крупная белоснежная собака быстро пересекала лесную чащу. Ветер приносил ей десятки запахов и звуков, и каждый был знакомым, родным, словно из её памяти. Лес она считала почти своим домом. Хотя настоящего дома у неё и не было, белая собака никогда не задумывалась, как он должен выглядеть. Все свои недолгие три года она провела в парковой зоне при санатории, где её прозвали Белкой.
Ничего общего с маленькими зверьками, скачущими по деревьям, у неё не было. Просто шерсть у неё была полностью белой, без пятен — вот и имя прилипло. Внешне она напоминала крупную лайку — в её происхождении явно было что-то от северных пород.
Щенком она случайно появилась в здешнем парке, примкнула к стайке местных собак и больше никуда не ушла. Работники санатория, привыкшие к неожиданным находкам, не удивлялись — сюда нередко выбрасывали даже породистых животных. Со временем Белку, как и остальных бродячих собак у санатория, стерилизовали, избавив от последствий случайных вязок. Жила она свободно, уверенно, каждый день уходя в лес и считая эту жизнь единственно возможной.
К людям и другим собакам Белка относилась ровно, без заискивания, спокойно и с каким-то внутренним достоинством. А вот местных кошек не терпела — воспринимала их как добычу. При её появлении возле санаторской столовой кошки исчезали мгновенно, словно растворялись. Они чувствовали, что её азарт к охоте настоящий, и избежать схватки вряд ли получится.
Но люди вступались за усатых, и Белка смирилась и выбрала другую «дичь».
Порода, бурлившая в её крови, словно тянула её к лесу. Здесь она превращалась в охотника — выслеживала зайцев, птиц, мелких зверьков и даже змей. Иногда же просто мчалась вперёд, чувствуя, как ветер прохватывает уши, а запахи наполняют голову восторгом. Её переполняла первобытная радость.
И всё же Белка оставалась собакой, а собаки по природе — создание стайное. Если рядом были люди и их питомцы, Белка чувствовала себя частью большого сообщества, и такие прогулки любила больше всего.
Лес вокруг курортного района был испещрён тропинками, по которым гуляли отдыхающие. Сюда приезжали и владельцы собак, чтобы пройтись по лесу. Иногда собирались сразу несколькими компаниями — и людям приятно, и собакам.
Белка легко вливалась в такие стаи. Она бежала впереди, а остальные собаки азартно следовали за ней, опустив носы к земле. Люди время от времени подзывали своих питомцев, а Белка, проверив путь, возвращалась обратно, словно убедившись, что опасности нет.
Какие именно угрозы она высматривала, сама не понимала. Просто действовал инстинкт — ей казалось, что она отвечает за всех, кто выходит на её территорию.
Вот и сегодня она сопровождала двух женщин, у которых было по паре небольших собак. Ночью выпал первый снег — редкое явление для этих мест, и лес стал похож на новогоднюю открытку. Белка словно растворилась в пейзаже и мчалась вперед, далеко опередив остальных.
Наталья и Оксана уже второй год приезжали сюда на прогулки. Они прекрасно знали, что тропинка, по которой они поднимались, вскоре закончится на небольшой поляне. Обычно там они делали остановку и возвращались назад — дальше путь упирался с одной стороны в крутой склон, с другой — в ущелье.
И туда, по снежному склону, и умчалась Белка. Женщины не беспокоились — собака всегда возвращалась.
Вдруг тишину рассёк сильный, непривычно близкий выстрел. Птицы сорвались с веток, а снег посыпался вниз. Одна из маленьких собачек испуганно метнулась назад, другая настороженно гавкнула. А два цвергшнауцера напряжённо вглядывались в хозяйку.
Женщины переглянулись. Да, охота в этих местах разрешена, но стрелять так рядом никто обычно не решался.
Оксана пристегнула поводки и пыталась понять, что происходит. Потом издали донёсся жалобный собачий вой, и у неё неприятно ёкнуло сердце.
– Неужели охотник попал в Белку?
– Да брось, кто станет стрелять в неё… – начала Наталья, но вдруг замолкла.
По склону медленно спускалась Белка. На снегу её не было видно, если бы не кровь, яркой полосой окрашивающая ей низ живота. Она останавливалась и буквально падала, потом снова пыталась подняться.
Оксана попыталась подняться ей навстречу, но снежная корка скрывала мокрую глину, и ноги скользили, как по мылу. Белка почти перестала двигаться. Только тихо скулила, стараясь подняться.
– Похоже, у неё повреждены лапы… или, что хуже, живот, – предположила Оксана.
Все четыре маленькие собачки дрожали, чувствовали кровь и, возможно, присутствие других зверей.
– Нам нужно возвращаться вниз, – сказала Наталья. – Здесь связи нет, а там сможем позвонить и попросить помощь.
Уходить было нестерпимо тяжело. Они оглядывались — Белка безуспешно пыталась ползти, но снова завывала и оставалась на месте.
Оксана буквально заставляла себя отводить взгляд и продолжать идти вниз, понимая: просто сидеть в лесу, ничего не предпринимая, бессмысленно и даже немного пугающе. Теперь сомнений не оставалось — Белка получила тяжелые ранения. Намерен ли стрелял человек или все вышло случайно — оставалось только гадать, и еще неизвестно, находится ли тот рядом.
Обе женщины ускоряли шаг настолько, насколько позволяла скользкая тропа. Минут через двадцать появился телефонный сигнал, и Оксана дозвонилась мужу, коротко изложив случившееся. Мужчина, схватив старый теплый плед и рабочие перчатки, сразу же поехал навстречу к санаторию.
К тому моменту подруги успели спуститься с горы, Наталья пересадила в свой автомобиль четверых напуганных собачек и укатила домой. А Оксана, встретив мужа, вместе с ним снова начала подниматься тропой к месту, где осталась Белка.
Подъем занял почти три четверти часа. Оксана, едва дыша, старалась не думать о том, что время уходит, а собака лежит где-то там совсем одна.
Когда наконец поднялись до знакомой полянки и начали карабкаться вверх по липкому, рыхлому склону, стало видно — Белка лежит ближе, чем прежде. Видно, сумела преодолеть несколько метров, прежде чем окончательно обессилеть.
— Белочка, мы здесь, потерпи, девочка… — прошептала Оксана.
Услышав ее голос, собака еле-еле подняла голову и приоткрыла глаза. Оксана увидела кровавые раны и мгновенно оцепенела. Казалось, что надежда буквально тает у нее перед глазами, как розоватый снег под лапами собаки…
Андрей оставался собранным и действовал быстро. Увидев, как побледнела жена, он тихо сказал:
— Сейчас я её аккуратно приподниму, а ты подложи плед.
Оксана, поборов ступор, стала осторожно помогать. Белка не выла, не сопротивлялась, лишь смотрела своим теплым взглядом так, словно искренне радовалась тому, что они пришли.
Собака оказалась куда тяжелее, чем казалась, и спуск занял много времени. Подтаявший снег превращал тропу в каток, несколько раз приходилось останавливаться, чтобы отдышаться и проверить, дышит ли Белка.
Все время Оксана разговаривала, убеждая собаку, что рядом есть люди, которые не оставят её, что помощь уже здесь.
Белка оставалась в сознании, высовывала морду из пледа и провожала знакомый лес взглядом, словно пытаясь впитать запахи в память. Вернется ли она когда-нибудь сюда?
Добравшись до машины, уложили собаку на заднее сиденье и помчались в ветклинику. Спустя четверть часа Белка уже была в операционной.
— Был громкий выстрел, — сбивчиво пыталась объяснить Оксана, — возможно, прошло два часа…
— Следы не похожи на пулевые, — заметил ветеринар. — Такие рваные раны вполне мог оставить кабан. Будем пытаться…
Двери операционной закрылись.
О том, что произошло, знала только сама Белка. Измотанная болью и дорогой, она словно проваливалась в сон.
Наркоз вернул её обратно в тот момент, когда утром она неслась по любимому лесу, испытывая радость, азарт свободы и ответственность за хвостатую компанию и двух женщин.
И вдруг грянул выстрел…
Звон разрывал уши, лапы по инерции продолжали бег, а взгляд уже видел, как на неё несется огромный раненый кабан.
Ей бы просто прижаться к земле и пропустить взбесившегося зверя… но позади были люди и собаки, а зверь летел именно в их сторону.
И Белка рванула вперед, отвлекая на себя всю ярость. Кабан переключился на неё. Собака пыталась увести его в сторону, но на мгновение потеряла концентрацию — и оказалась под тяжелыми клыками. Секач отбросил её в сторону, затем внезапно свернул вниз и исчез среди деревьев.
Белка попыталась подняться и бежать к людям, но ноги больше не держали… А потом пришла боль…
Но сейчас, под действием наркоза, никакой боли не было. Белка уверенно бежала туда, где никому больше не грозила опасность.
И вот она снова в лесу — легкая, стремительная, будто летит по снегу.
— Белочка, возвращайся… Пожалуйста, просыпайся… Ты нам нужна…
Собака оглянулась. Голос…
Лес впереди сиял, манил, но зов становился отчетливым, настойчивым.
— Белочка… девочка… просыпайся, пожалуйста…
Она резко рванулась к голосу. Её ждут. Она нужна. Возможно, снова кому-то потребуется помощь.
В ветклинике спустя несколько часов напряжения послышались радостные возгласы — Белка открыла глаза.
