Дачный сезон неумолимо клонился к завершению. Световой день укорачивался, и Сестренки старались впитать в себя каждый доступный солнечный луч. Тень больше не манила, напротив — по утрам они терпеливо ждали, пока рассеется влажный туман, и лишь затем выходили в сад.
Спешить им было некуда. Утренний отдых после сна, сытный завтрак, затем ещё немного ленивого безделья — и вот уже солнце поднималось достаточно высоко, чтобы можно было перебраться в сад и устроиться там до обеда. Такой размеренный ритм вполне их устраивал.
Хозяин к этому времени, как правило, уже уезжал по делам. Осторожно, переставляя лапки по влажной от росы траве, Сестренки добирались до коврика, который успевал слегка просохнуть после утренней сырости. Там их неизменно встречали Дружок и Малюся, которые не понимали прелести долгого нежения в мягких лежанках.
Бесцеремонно потеснив Дружка, Сестренки устраивались на уже прогретом месте и принимались обсуждать свежие деревенские новости.
Первое событие недели — Михалыч обзавёлся подержанным, но крепким «Рено Логан». Теперь молоко он развозил на иномарке, а Мотя, восседая на пассажирском сиденье, начал смотреть на Сестренок с заметным превосходством. Однако зазнаваться ему пришлось недолго: получив заслуженную взбучку от Сестренок и уничтожающий взгляд от Малюси, Мотя быстро вернулся к привычному скромному и дружелюбному облику.
Второй новостью стало появление нового соседа в домике напротив. Макарыч и Хозяин помогали ему разгружать вещи. Их оказалось немного, но мужчин удивили компактные станочки по металлу и целая коллекция замысловатых инструментов.
Из подслушанных разговоров — а Сестренки, разумеется, не упустили такой возможности — стало ясно, что семейная жизнь у новосёла дала серьёзную трещину. Алексей Петрович, как его звали, большую часть жизни проработал механиком на морских судах дальнего плавания, а после выхода на инвалидную пенсию оказался супруге ненужен.
Дом и имущество остались за женой. Единственное, что он сумел сохранить, — гараж с тщательно собранными инструментами и станками. Макарыч и Хозяин, знавшие цену жизненным ударам, пообещали помочь Петровичу обустроиться и не оставить его без поддержки.
Руки у Петровича оказались поистине золотыми — не до локтей, а до самых плеч. Михалыч с Мотей привезли ему на ремонт старенький советский сепаратор для сливок. Алексей Петрович не только привёл его в порядок, но и усовершенствовал, снабдив электроприводом. За это он снискал уважение Михалыча и почти благоговейное почтение его хозяйки.
В награду мастер ежедневно получал литр парного молока и обещание, что работы у него впредь будет достаточно. Слухи о местном умельце быстро разлетелись по посёлку, и вскоре Петрович оказался завален заказами на месяц вперёд.
Сестренки судачили о его мастерстве и одновременно посмеивались над его беспомощностью в бытовых вопросах. Макарыч, хозяин Дружка и Малюси, бывший сотрудник МВД, долго удивлялся, как легко Петровича оставили без всего, и обещал лично заняться восстановлением справедливости.
Дружок и Малюся, безгранично преданные своему хозяину, были уверены: если Макарыч взялся за дело, всё обязательно встанет на свои места.
За разговорами утро пролетело незаметно, и для Сестренок подошло время возвращаться к дому на обед. Они уже поднялись с коврика, когда Старшая краем глаза заметила движение в кустах у забора. Приглядевшись, она увидела незнакомого черно-белого кота, тащившего в зубах мышь. Да ещё и на чужой территории!
— Стоять! — истошно завопила Старшая и ринулась к наглецу, нарушившему неписаные законы кошачьей чести.
Обмануть сородича или стащить что-нибудь — дело привычное, но охота на чужой земле считалась тяжким проступком.
Дружка кошачьи разборки не интересовали до тех пор, пока его девчонкам ничто не угрожало, поэтому он остался лежать на месте. Сестренки вместе с Малюсей обступили незнакомца, явно намереваясь проучить его.
Кот, однако, выпускать добычу и пускаться в бегство не спешил. Он выглядел худым, измождённым и стоял, настороженно сжимая в зубах мышь.
Казалось необычным: к осени добычи в округе становилось больше, зверьё отъедалось, и пропитание доставалось без особого труда. Потому местная котобратия к этому времени щеголяла лоснящимися шкурками и округлившимися боками. А этот чужак… худой, измождённый. И во взгляде — ни агрессии, ни страха, лишь глухая тоска.
— Будем разговаривать дальше или ты и сам понимаешь, чем всё закончится? — Старшая прижала уши и прищурилась, готовая в любой момент броситься защищать границы.
Незнакомый кот медленно опустил мышь к лапам, тяжело сглотнул и тихо произнёс:
— Понимаю, — после чего отвернулся и, покачиваясь, направился к пролому в заборе.
Шёл он странно, подпрыгивая — правая задняя лапа безвольно тянулась по земле. Кошки переглянулись.
— Постой, — Малюся догнала его, уселась перед ним, преграждая дорогу. — Что с лапой? Болит?
— Болит… — признался кот, опустив голову. — Бультерьер чуть не загрыз. Неделю лежал, думал, не поднимусь. Сегодня только кое-как встал… — он помолчал и добавил: — Простите. Знаю, нарушил. Но если бы не лапа… да и голод совсем прижал.
— Ну так бы сразу и сказал, — Сестренки подошли ближе, в их взглядах уже не было злости. — Если вопрос выживания — это не нарушение. Перекуси тут, а потом подходи к нам. Там большой пёс, но ты не пугайся — это Дружок, наш защитник и друг.
Спустя несколько минут кот уже сидел рядом со всеми и первым делом осторожно поздоровался с Дружком, всё ещё настороженно поглядывая на него.
— Как тебя звать? — поинтересовался пёс.
— Да никак… — кот удивлённо посмотрел на него. — Некому было имя дать. Я почти с рождения один. Живу в развалинах заброшенного дома неподалёку.
— Так, дамы, — Дружок повернулся к кошкам. — Вижу два срочных вопроса. Первый — коту срочно нужно имя. Без имени нельзя, это как без паспорта. Есть идеи?
— Джон Сильвер! — выпалила Младшая. — Был такой пират одноногий, Хозяин нам читал.
— Длинновато, — задумался Дружок. — Либо Джон, либо Сильвер.
— Джон… Я буду Джон, — кот прикрыл глаза и тихо повторил: — Джон…
— Второй вопрос, — продолжил пёс, — этому Булю нужно доходчиво объяснить, что слабых трогать нельзя. Этим займусь я.
— И третий, — добавила Малюся. — Джону срочно надо лечить лапу. Макарыч сейчас дома, он поможет. Сможешь дойти до соседнего участка? Я провожу.
— Умница, — Дружок лизнул Малюсю в нос.
В сопровождении Малюси Джон отправился к соседям. Дружок смотрел им вслед до самой двери, а потом повернулся к Сестренкам:
— И главное — Джону нужен хозяин. Есть мысли?
— Петрович! — хором ответили они. — Осталось только сделать так, чтобы Петрович сам это понял.
— Вот это как раз ваша работа, — усмехнулся Дружок. — С вашей логикой справитесь.
Пока Джон с перебинтованной лапой отлёживался и набирался сил под присмотром Малюси, Сестренки регулярно наведывались к Петровичу и наблюдали за его работой. Тот относился к ним тепло, а присутствие кошек ничуть не мешало его сложным механическим ритуалам.
Когда Макарыч снял повязку и Джон смог ходить почти без хромоты, Малюся привела его в порядок, вылизав шерсть до блеска. Сестренки одобрительно отметили, что кот приобрёл «товарный вид».
В тот день Петрович чинил старинный капитанский хронометр, но работа не шла — пропало минутное колесико. Он и не догадывался, что Младшая ловко стащила его и спрятала.
— Вы не видели? — спросил он у Сестренок и незнакомого кота.
Те лишь недоумённо переглянулись, а Джон, улёгшись на живот, пошарил лапой под шкафом и выкатил деталь на середину комнаты. Петрович был в восторге.
— Завтра я тебе ещё что-нибудь под половик закочу, — шепнула Младшая Джону по дороге домой.
Через несколько дней Петрович окончательно понял: без Джона его мастерству не обойтись. В один из вечеров он зашёл к Макарычу на чай, где был и Хозяин. Во дворе тем временем собралась вся хвостатая компания.
— Дела твои налаживаются, Петрович, — говорил Макарыч. — К весне вопрос с жильём решится.
— А на зиму перебирайся ко мне, — предложил Хозяин. — В твоём домике холодно, а у меня и печь, и камин. Заодно присмотришь за участками.
Петрович поблагодарил и нерешительно добавил:
— Зимой одному скучно… Может, Джона мне оставишь? Мы вроде сдружились.
— А что ж нет, — улыбнулся Макарыч. — Надёжный друг тебе будет.
Во дворе Сестренки терзали Дружка вопросами:
— Ну расскажи, как ты с Булем разобрался?
— Да что рассказывать, — скромно отвернулся пёс. — Немного вправил ему понятия. Теперь он и котёнка стороной обойдёт.
— Джон! — позвал Петрович. — Пойдём домой. Закончилась твоя беспризорная жизнь.
Джон поднялся, нерешительно шагнул, а потом бросился к Петровичу и прижался к его ногам. Обернувшись к компании с влажно блестящими глазами, он тихо сказал:
— Спасибо…
И пошёл за своим человеком. Домой.
