Наконец-то летом выдался отпуск — первый за много лет. Сергей давно вынашивал мечту выбраться в родные края, но всё постоянно срывалось: то жена собиралась к своим родителям и уговаривала ехать вместе, то дожди шли стеной, и до его деревеньки было не добраться.
И вот удача всё-таки улыбнулась. Жена смотрела на него с укором и лёгкой завистью, но возразить было нечего. Попыталась, правда, отговорить:
— Да нет уже, наверное, твоей деревни. Десять лет назад там три жилых дома оставались, остальные — пустые и полуразвалившиеся.
— Верно говоришь, — хлопнул себя по лбу Сергей. — Значит, палатку возьму. Мало ли что.
Поняв, что переубедить мужа не выйдет, она отступила. Да и правда, что ему дома сидеть: она целыми днями на работе, сын — студент — уехал в стройотряд. Пусть муж отдохнёт, порыбачит в местах, о которых столько лет рассказывал с особым теплом.
Дорога заняла почти полдня. Сердце щемило от узнавания: знакомые с детства поля, рощи, перелески. Вот тут они с ребятами набирали корзины грибов, а в том глухом лесу он потерял дедов нож — тот самый, разведчика, привезённый с войны и подаренный внуку уже под конец жизни. Тогда это было настоящей трагедией: всё лето искал, но так и не нашёл.
Деревня встретила тишиной и запустением. Лишь в конце улицы Сергей увидел трактор с прицепом и нескольких мужчин, разбирающих бревенчатый дом. Это был дом дяди Захара — старого друга отца.
Он подъехал ближе, вышел из машины. Мужики прекратили работу, поздоровались, разговорились. Оказалось, все они из соседнего села, дом купили на разбор у родственников, а самого дядю Захара месяц назад похоронили.
— Последний тут жил, — сказали они. — До конца оставался. С котом. Рыбак был знатный, всегда с уловом. Мы и сами к нему за рыбой заезжали, и приглядывали, как могли…
— А кот где? — спросил Сергей больше для поддержания беседы.
— Да кто его знает… Прячется, наверное. Или ушёл. С тех пор не видели.
Сначала Сергей поехал на кладбище. Нашёл заросшие могилы родителей, деда. До самых сумерек наводил порядок: убрал сорняки, подновил оградку, покрасил. Закончив, постоял молча, сняв кепку, поклонился всем сразу и, укоряя себя за незнание молитв, медленно вышел.
Палатка оказалась как нельзя кстати. Хотя мужчины и предлагали заночевать у них в соседнем селе, Сергей решил остаться здесь. Насобирал кирпичей с заброшенных дворов, сложил очаг и наскоро приготовил ужин из концентратов с тушёнкой.
Ел уже в темноте, при свете огня. Комары тонко звенели над головой, в небе ярко сияли крупные звёзды — те самые, из детства. Сергей с удовольствием затянулся сигаретой, прикрыл глаза и улыбнулся.
Вот оно — то самое чувство, которого ему так не хватало в городской суете. Тишина, покой и светлая грусть по ушедшим безвозвратно счастливым дням.
Захотелось воды. Родник был рядом — всего в нескольких шагах. Подсвечивая фонариком, он прошёл по траве и набрал ледяной воды в пластиковую бутылку.
Возвращаясь, заметил, как от очага в темноту метнулась тень. Собака? Лиса? Нет… кот. Кот дяди Захара. Одичал, бедняга.
Котелок с остатками еды Сергей убирать не стал. Пусть поест, если вернётся. Забрался в палатку и лёг, не закрывая вход. Через несколько минут послышалось тихое позвякивание — пришёл, ест.
С рассветом Сергей проснулся. В лесу рядом запел соловей, ему отозвалась кукушка. Он вдохнул прохладный утренний воздух и увидел у потухшего очага кота.
Крупный, лохматый, с жёлтыми глазами — такие раньше были почти в каждом дворе. Кот сидел настороженно, готовый в любой миг сорваться с места.
— Здравствуй, земляк, — тихо сказал Сергей. — Как ты тут один? Скучаешь по дяде Захару? Оставайся со мной, вдвоём ведь веселее.
Кот не сразу отреагировал. Потом медленно закрыл глаза, а когда открыл — словно стал другим. Неспешно подошёл, обвил хвостом ноги человека и, взглянув ему прямо в глаза, коротко мяукнул.
— Сейчас, земляк, подожди, завтрак уже на подходе.
Сергей вскипятил на кострище чайник, нарезал бутерброды с колбасой. Коту тоже достался ломтик, но тот, распробовав угощение, настойчиво потребовал добавки — и получил её без возражений.
После еды Сергей достал из багажника пару спиннингов и обычную удочку. В качестве наживки решил взять хлеб. Спустившись вдоль ручья, который вытекал из родника и вёл к реке, он направился к воде, а кот неотступно следовал за ним.
Забросив сначала один спиннинг, затем второй, Сергей начал готовить удочку. Кот внимательно наблюдал за действиями человека и вдруг занервничал: замяукал, начал тереться о ноги, словно пытался что-то сказать.
— Что случилось, земляк? — с интересом спросил Сергей, глядя на его суету.
Поймав внимание человека, кот стремительно побежал вдоль берега, то и дело оглядываясь и призывно мяукая. Сергей пошёл следом. Кот остановился у старой ивы, уселся и уставился на него с видом знатока.
— Думаешь, здесь? — Сергей задумчиво посмотрел на воду, вспоминая, что раньше в этом месте был глубокий омут. — Ну, попробуем.
Он вернулся за снастями, забросил спиннинг, и едва взялся за второй, как первый резко дёрнулся. Поклёвка была такой мощной, что сердце подпрыгнуло. С немалым трудом Сергей вытащил на траву крупного язя. Радость переполняла — хотелось смеяться и кричать.
Кот, похоже, испытывал те же эмоции. Клёв длился почти два часа, и Сергей натаскал язей на полсадка. Потом всё внезапно стихло. Кот утратил интерес к воде, и Сергей понял — на сегодня рыбалка закончена.
Вернувшись к стоянке, он почистил рыбу: часть отложил на уху, часть решил засолить, а щедрый кусок достался коту. Тот принял подношение как должное, быстро управился, тщательно умылся и ушёл в палатку спать.
На вечерней зорьке кот снова вывел Сергея к новому месту. И снова — поклёвки, азарт, восторг. Так прошла целая неделя, пролетевшая как один миг. Кот безошибочно определял, где будет клёв, когда начинать и когда заканчивать. А однажды он просто не вышел из палатки — и Сергей сразу понял, что сегодня рыбалки не будет.
За это время рыбы Сергей засолил с избытком: хватит и коллег угостить, и супругу порадовать — она особенно любила солёную рыбу. Решение пришло само собой: кот поедет с ним. Имя Земляк прижилось сразу, и возражений от его обладателя не последовало.
Перед отъездом Сергей решил сходить за грибами — порадовать домашних свежим уловом. Маслята как раз пошли в хвойных лесах. Увидев большую корзину, Земляк тут же выбрался из палатки и бодро направился в сторону глухого сосняка своей характерной, вразвалочку, походкой.
«Этот точно не промахнётся», — подумал Сергей и последовал за ним. Лес оказался старым, захламлённым, приходилось пробираться через валежник и сухостой, но уже через час корзина была доверху наполнена крепкими, красивыми маслятами.
Собравшись возвращаться, Сергей вдруг понял, что кот исчез.
— Земляк! — позвал он и услышал в ответ тихое «мяу».
На поваленном стволе сидел кот и осторожно трогал лапой какой-то предмет. Сергей присмотрелся, не поверил глазам, зажмурился и посмотрел снова. Земляк раскачивал нож, висевший на ветке старой сосны. Тот самый. Легендарный НР-42.
Ножны и ремень задубели от времени, но клинок сохранился идеально — плотная кожа уберегла его от влаги. Рукоять, конечно, придётся заменить, но это пустяк. Главное — память. Память о деде-разведчике, прошедшем путь от Курской дуги до Берлина. Теперь нож займёт место рядом с орденом Славы и медалью «За отвагу», а потом перейдёт к сыну и, возможно, к внуку, чтобы память о воине жила дальше.
Выехали после обеда, чтобы к вечеру быть дома. Пока машина тряслась по просёлку, Земляк стоял на задних лапах и внимательно смотрел по сторонам, словно прощаясь с родными местами. Сергей погладил его по голове:
— Мы ещё вернёмся. Это наша земля, Земляк.
К городской квартире кот привык удивительно быстро, будто всегда здесь жил. На хозяйку и сына смотрел с лёгким превосходством — мол, не добытчики.
Зимой они вместе ходили на рыбалку на городской пруд. Мужики наблюдали, где Земляк остановится и начнёт требовать сверлить лунку, и тут же подтягивались поближе. Верная примета — здесь будет клёв. А сам Земляк поглядывал на окружающих из-за пазухи тулупа с видом строгого эксперта: «Нахлебники».
Жена и сын, наслушавшись рассказов Сергея о родных местах, красоте природы и щедрости края, твёрдо решили в следующий раз ехать вместе. Земляк был не против.
