Возле мусорных контейнеров сиротливо притулилась картонная коробка — размокшая от влаги, испачканная по краям серой грязью. Рядом с ней, прямо на холодном асфальте, лежал пёс.
Крупное тело вытянулось во всю длину, тяжёлая голова покоилась на передних лапах. Тёмно-бурый мех сбился в свалявшиеся пряди, на боку темнела свежая, ещё не затянувшаяся рана. Худые бёдра резко проступали под кожей, а взгляд — мутный, усталый — всё равно оставался цепким и настороженным.
Полосатая кошка, обитавшая возле соседнего магазина, рискнула приблизиться к коробке. Пёс с усилием приподнял голову — видно было, как трудно ему даётся это движение. Он не зарычал и не залаял, лишь посмотрел. Этого хватило: кошка мгновенно скрылась за мусорным баком.
Люди проходили мимо, не замедляя шага. Вера Николаевна заметила этого пса ещё утром, когда спешила на работу.
А вечером она вышла из больницы немного раньше обычного. Что-то в этом молчаливом собачьем упорстве не давало ей покоя, отзывалось внутри странной, щемящей тревогой.
Она остановилась в нескольких шагах от животного.
— Ну здравствуй, сторож… охраняешь? — тихо сказала она.
Пёс медленно поднял морду.
— Что же ты так самоотверженно бережёшь? — Вера осторожно сделала шаг вперёд, вытаскивая из пакета купленные по дороге сосиски. — Давай договоримся: ты поешь, а я только загляну, хорошо?
Собака, словно собирая последние силы, поднялась на лапы. Немного качнулась, но устояла и тут же заслонила собой коробку. Ни угрозы, ни злости — просто встала между ней и тем, что находилось позади.
«Господи… да он ведь еле держится», — пронеслось у Веры в голове.
Из коробки донёсся звук — слабый, почти неразличимый.
— Там кто-то есть? — она медленно присела, стараясь не спугнуть пса резким движением.
Он не сводил с неё взгляда, будто оценивая каждое действие.
— Послушай, — мягко продолжила Вера. — Если там живое существо, я обязана проверить.
Она положила пакет с сосисками на асфальт. Пёс втянул носом запах, но не сдвинулся с места. Голод явно отступал перед чем-то куда более важным.
— Хорошо… Я скоро вернусь.
Вера почти бежала по заснеженной улице, прижимая к себе наскоро собранную сумку. Внутри были чистая тряпка, маленький фонарик и, на всякий случай, перчатки с антисептиком. Больничные годы научили её быть готовой ко всему.
Пёс оказался там же, где она его оставила, словно за это время вовсе не шевельнулся.
— Я здесь. Поешь немного.
Она налила в пластиковую крышку тёплого молока и поставила перед собакой. Та долго смотрела, не отрывая взгляда, а потом медленно опустила голову и начала пить — жадно, будто не ела уже несколько дней.
«Бедняга… он же совсем обессилен».
Пока пёс пил, Вера осторожно приблизилась к коробке и села рядом, не заглядывая внутрь. Собака подняла голову, но не встала. В глазах мелькнуло что-то похожее на благодарность — молоко явно придало ему немного сил.
— Можно? — она кивнула в сторону коробки.
Пёс не ответил — то ли согласился, то ли просто не имел сил возражать.
Вера включила фонарик и осторожно осветила внутренности коробки. Сначала она увидела старое, истёртое одеяло. Потом — свёрток в детской куртке, явно не подходящей по размеру тому, что было внутри. И снова — тот самый звук, теперь уже отчётливый.
Сердце сжалось. Она бережно приподняла край куртки.
— Не может быть…
Внутри коробки, свернувшись крошечным клубочком, лежал совсем маленький котёнок. Серо-дымчатый, с белыми пятнышками на груди, не больше её сжатого кулака. Глазки ещё были закрыты — он только-только появился на свет. И главное — он дышал.
— Как это вообще возможно?.. — едва слышно произнесла Вера, подняв взгляд на пса.
И в этот миг всё встало на свои места. Этот пёс не просто находился рядом. Он охранял. Сторожил коробку. Берёг котёнка — существо, которое по всем законам природы должно было быть для него чужим. А может, даже врагом. Но точно не тем, ради кого стоит лежать на холодном асфальте, забыв про боль и голод.
— Значит, вот какой ты… — глаза Веры наполнились влагой.
Пёс, покачиваясь, подполз ближе и улёгся у её ног, положив тяжёлую голову прямо на край коробки. Его поза говорила яснее слов: «Теперь ты знаешь. Помоги».
Вера достала телефон — пальцы дрожали.
— Алло, Инна Петровна? Это Вера, из третьего отделения. Да, знаю, что выходной… Вы как-то давали мне номер ветеринара, который лечил вашего Барсика. Мне очень нужен этот контакт. Срочно, правда.
Пока она говорила, усилился ветер, и с неба потянуло сыростью. Начал накрапывать дождь. Вера, не раздумывая, сняла кофту и аккуратно накрыла ею коробку.
— Всё будет хорошо, малыш, — прошептала она, сама не понимая, кому именно адресует эти слова — котёнку или псу.
Получив номер, она сразу набрала.
— Добрый вечер. Меня зовут Вера, ваш контакт мне передала Инна Петровна. У меня экстренная ситуация. Бездомная собака — сильнейшее истощение, старая травма на боку. И новорождённый котёнок. Я не знаю, сколько они так прожили… Да, могу прислать фото. Нет, вы не поняли, — голос сорвался. — Собака его защищает. Она сама едва стоит на лапах, но не уходит, охраняет котёнка.
В трубке повисла пауза, а потом спокойный мужской голос сказал:
— Назовите адрес. Буду через тридцать минут.
Ожидание тянулось мучительно долго. Дождь усиливался. Вера сидела рядом с коробкой, закрывая её собой от ветра.
Пёс дремал, прижавшись к её колену. Полное доверие — без условий.
В клинике их встретили стерильная белизна и знакомый запах лекарств. Вера сразу почувствовала себя почти дома — больничная среда была для неё привычной.
— Я Андрей Викторович, — представился ветеринар ещё в машине и первым делом аккуратно взял коробку. — Начнём с малыша.
Он осторожно развернул куртку и перенёс крохотное тельце под лампу.
— Неделя, не больше. — Быстрый, уверенный осмотр. — Обезвожен, но живой. Ему невероятно повезло.
— Повезло?.. — переспросила Вера, глядя на пса, который, несмотря на слабость, не отрывал взгляда от котёнка.
— Без матери, на холоде… Такие малыши даже сами не могут справляться без помощи — обычно их стимулирует кошка. А он выжил.
Котёнка поместили в тёплый инкубатор.
— Теперь займёмся нашим защитником.
Полтора часа прошли, словно в тумане: осмотр, капельницы, обработка раны, уколы. Свалявшуюся шерсть вокруг повреждения аккуратно срезали.
— Старый перелом, — тихо сказал врач, изучая снимок. — Срастался неправильно. И возраст… лет десять, не меньше. Для дворового пса — очень много.
Собака терпеливо лежала, позволяя делать с собой всё необходимое. Лишь иногда почти незаметно поворачивала голову в сторону инкубатора — проверяла, на месте ли котёнок.
— Каковы шансы? — спросила Вера.
Андрей Викторович вздохнул.
— Скажу честно. Состояние тяжёлое. Истощение, анемия, воспаление… Он долго жил на грани. Такие редко вытягиваются. — Пауза. — И ещё… — он показал на экран УЗИ. — Здесь новообразование.
— Онкология? — тихо.
— Очень похоже.
Вера закрыла глаза.
— Я заберу их. Оба.
— Вы уверены? — удивился ветеринар. — Котёнку нужен постоянный уход, кормление каждые полтора часа. Собаке — лечение, процедуры, возможно операция.
— Я хирургическая медсестра, — спокойно ответила она. — Я справлюсь.
— А семья?
Вера грустно улыбнулась:
— Моя семья — это я и кот Персик. Он переживёт. — Она посмотрела на пса. — А этот старик заслужил прожить остаток жизни не на улице.
Через три месяца жильцы дома уже звали его просто — Старик. За седину и спокойный, мудрый взгляд.
Вера поставила на пол миску с тушёной говядиной. Пёс, всё ещё прихрамывая, но заметно окрепший, подошёл, понюхал и благодарно лизнул её руку.
— Посмотри на себя, — улыбнулась она. — Кто бы мог подумать.
Шерсть стала густой и блестящей, глаза — ясными, рёбра больше не выпирали пугающе. Хромота осталась, но он уже мог играть мячиком.
— Врач глазам не верит, — сказала Вера, присаживаясь рядом. — Опухоль уменьшается. Само собой. Редко, но бывает.
В кухню влетел Солнышко — так назвали котёнка, который за это время превратился в здорового, игривого красавца с золотыми глазами и белым «галстуком».
Старик лишь тихо проворчал. Солнышко стал его смыслом. Они спали рядом, ели вместе, и пёс мог часами наблюдать за тем, как котёнок носится за бумажным бантиком.
Персик сначала возмущался, теперь же снисходительно наблюдал с высоты шкафа, иногда спускаясь, чтобы умыть малыша.
Вера смотрела на них с тихой радостью. Солнышко свернулся между лапами Старика, а тот бережно вылизывал его шёрстку.
— Я так и не узнала, кем ты был раньше, — тихо сказала она. — Чьим-то любимцем? Охранником? Просто бродягой?
Пёс посмотрел на неё спокойно и мудро.
— Но теперь я знаю, кто ты, — голос дрогнул. — Ты герой. В мире, где люди проходят мимо чужой боли, ты, голодный и больной, не бросил того, кто был слабее.
За окном падал первый снег. Солнышко спал, Старик закрыл глаза.
Иногда самые слабые оказываются самыми сильными. И самыми верными.
