Проведя пару месяцев на заслуженной пенсии, Матвей Кузьмич неожиданно для себя приуныл. Его не покидало странное чувство полной оторванности от привычной жизни, будто из-под ног внезапно убрали опору.
Первое время ещё терпелось — казалось, что это всего лишь затянувшийся отпуск. Но ко второму месяцу безделье стало тяготить: он маялся, не находил себе места, ходил из угла в угол, хотя в его однокомнатной холостяцкой квартире особо и разгуляться было негде.
К началу третьего месяца терпение лопнуло. Матвей Кузьмич отправился на прежнюю работу, где его знали давно и хорошо, вошёл в кабинет управляющего товарной базы и едва ли не умолял взять его обратно.
— Кузьмич, родной, — управляющий усадил его в кресло и устроился напротив. — Ты же всю жизнь за рулём провёл, сам на пенсию просился, я бы тебя иначе и не отпустил. А сейчас твоё место уже занято — на рефрижераторе работает толковый мужик. Не выгонять же его?
— Погорячился я тогда с этой пенсией, — смущённо сказал Кузьмич, теребя в руках меховую шапку. — И увольнять никого не надо. Я на любую работу согласен: хоть дворником, хоть сторожем — лишь бы при деле быть…
Управляющий знал Матвея Кузьмича больше двадцати лет. Тот всегда был спокойным, надёжным, без скандалов: если брался за работу — делал её до конца, как бы трудно ни было.
— Есть тут одна вакансия, — начал он издалека, — но сомневаюсь, что ты согласишься.
— Согласен! Сергей Иванович, уже согласен! — Кузьмич вскочил с места от волнения.
— Кочегаром в котельную. График — сутки через сутки. Зато отпуск оплачиваемый, целых три месяца. Сейчас там два кочегара, оба постоянно подшофе. Котлы уже не раз гасли, чуть склады не разморозили. Да и на воровстве их поймали. Если ты возьмёшься — обоих уволю сразу.
Он помолчал и добавил:
— Только есть условие. Пока не найду тебе сменщика, придётся работать одному, без выхода за проходную. Понимаю, тяжело. Но комната отдыха есть, кормить будем. Сможешь недельку продержаться?
Матвей Кузьмич рассмеялся:
— Да я раньше месяцами из кабины не вылезал! А тут всего неделя. Оформляй, Сергей Иванович!
— Тогда по рукам, — улыбнулся управляющий. — Найди нашего энергетика, он всё покажет и объяснит. А с понедельника — на бессменную вахту.
В понедельник Кузьмич вышел из дома пораньше. Товарная база располагалась за городом, и он решил избежать утренних пробок. В тусклом свете подъездной лампы под лестницей лежало что-то меховое — то ли детская шапка, то ли оторванный воротник от пальто.
Он уже взялся за дверь, когда заметил, что «мех» вдруг шевельнулся. Матвей Кузьмич остановился и присмотрелся. На него с мольбой смотрели зелёные, уставшие глаза молодой кошки, которую он поначалу принял за бесформенный лоскут.
— Ах ты ж, бедняжка, — с сожалением пробормотал Кузьмич, — рад бы помочь, да опаздываю…
Он вышел из подъезда, щёткой смёл свежий снег с лобового стекла своей «шестёрки» и завёл мотор. Пока двигатель прогревался, взгляд его был устремлён вперёд, но перед глазами всё стояли зелёные, усталые кошачьи глаза.
«Откуда ты тут взялась? На холодном бетоне лежишь — значит, не от хорошей жизни. А если больная? Тогда ведь совсем пропадёшь…»
На душе стало муторно. Выругавшись себе под нос, Кузьмич распахнул молнию дорожного баула, вытащил старую спецовку и бегом вернулся в подъезд.
— Всё ещё здесь? — кошка не сдвинулась с места. — Ну что ж, поехали, красавица! А то на смену опоздаем!
В ответ она лишь беззвучно раскрыла рот и снова уронила голову на лапы. Он осторожно завернул её в спецовку и, прижимая к груди, перенёс в машину, устроив на переднем сиденье.
— У нас там фельдшер есть, — рассказывал он ей по дороге, — правда, в основном водителей перед рейсами проверяет. И ветеринар тоже имеется, по мясу специалист, но ведь учился же он на кошках да собаках. Поможет, куда денется. — Кузьмичу казалось, что он говорит очень убедительно, потому что пассажирка, прикрыв глаза, тихо мурлыкала. — Согрелась? Вот и славно.
На проходной он обратился к охраннику:
— Скажи ветеринару, пусть в котельную заглянет. Я ему пациента привёз.
Устроив кошку в комнате отдыха, Кузьмич быстро переоделся и принялся за дело. Закинул угля в топку, подрегулировал горение, вывел температуру воды на нужный уровень. В дверях столкнулся с ветеринаром.
— Веди к больной, Кузьмич. Чем смогу — помогу.
Кузьмич махнул рукой в сторону комнаты отдыха, а сам отправился искать энергетика — циркуляция воды была никуда не годной, насосы явно требовали внимания.
Когда он вернулся, ветврач уже мыл руки.
— Поздравляю, папаша, — усмехнулся тот. — Прибавление у тебя. Твоя подопечная окотилась. Вот и вся её «болезнь».
— Да ну?! — изумился Кузьмич. — И как это я не разглядел?
— В такой шубе не мудрено и пропустить, — ответил врач, застёгивая пальто. — Тепло-то будет? Народ уже замёрз, чаем греются.
— Будет, — буркнул кочегар и поспешил знакомиться с новорождёнными.
Кошка лежала на той же спецовке, а в её густой шерсти копошились четыре крошечных комочка. Тонко попискивая, они на ощупь искали материнский сосок, чтобы впервые вкусить молока — вместе с которым в них входило спокойствие и уверенность: рядом Мама.
Самое надёжное и доброе существо на свете. Она накормит, согреет, защитит. Пока Мама рядом — беды не страшны.
Кошка посмотрела на Кузьмича своими зелёными глазами. В них уже не было боли и отчаяния — лишь покой и такая нежность, что у него защипало в глазах.
— Ах ты ж, хозяюшка, — бормотал он, помогая котятам устроиться. — Сразу бы сказала… Замёрзли бы детки, да и ты бы пропала.
Неделя пролетела незаметно. Соскучившись по работе, Кузьмич взялся за хозяйство всерьёз: тормошил энергетика, не отходил от слесарей, пока те меняли изношенные детали, устраняли протечки и наводили порядок.
К концу недели котлы работали, как часы, теплосеть держала режим, в складах наконец стало тепло. Работницы столовой радовались и исправно приносили в котельную горячие завтраки, обеды и ужины, а на ночь — сухой паёк.
— И молочка не забудьте, — напоминал Кузьмич. — А лучше сливок. У меня тут кормящая мамаша и четверо дармоедов.
Времени на отдых хватало, пусть и спал он урывками. Зато каждую свободную минуту проводил с хвостатым семейством. Кошка встречала его у дверей и благодарно мурлыкала.
На третий день она впервые ушла погулять, оставив малышей под присмотром Кузьмича, а вернулась через час, волоча по снегу здоровенную крысу. Бросив добычу к его ногам, ласково мазнула хвостом и тут же поспешила к детям.
— Вот ведь благодарит, — растрогался он. — Золото ты моё…
К концу недели ему назначили сменщика — Михаила, огромного, молчаливого мужика с суровым лицом. Кузьмич не расспрашивал о прошлом, но сразу понял: жизнь его не щадила, однако сломать не сумела.
Выслушав наставления и задав пару толковых вопросов, Михаил принялся за работу. Кузьмич, убедившись, что смена надёжная, собрался домой.
— Тут кошка с котятами, — показал он. — Присмотри, покорми. Подрастут — пристрою. — Михаил молча кивнул.
Сутки дома Кузьмич отдыхал душой и телом, но мысли всё равно возвращались в котельную: как там они, не обидел ли Михаил?
На смену он прибыл раньше. Первым делом проверил приборы — порядок. В комнате отдыха кто-то негромко говорил. Кузьмич прислушался:
— Хорошая ты мамка… И детки у тебя славные.
Он вошёл. Михаил стоял на коленях, гладил кошку, а котята ползали по нему, пищали и лезли под куртку. Суровое лицо сменщика светилось доброй улыбкой.
«Залезли-таки в душу», — подумал Кузьмич с удовлетворением.
Спустя пару месяцев управляющий заглянул в котельную, пожал руки кочегарам, поблагодарил за работу.
— Говорят, у вас тут крысоловы появились?
— Есть такие, — усмехнулись мужики. — Одна опытная и четыре стажёра.
— Вот и приглядывайте, — серьёзно сказал управляющий. — На складе крысы расплодились, никакая отрава не берёт. Подрастут — в штат оформим. Не смейтесь, я серьёзно!
А мужики хохотали.
— Вот ведь, — смеялся Кузьмич, — я к тебе чуть ли не в ноги падал, чтобы взяли.
— А я год работу найти не мог, — вторил Михаил. — А тут — родились и сразу в штате!
— Так то ж крысоловы, — улыбнулся управляющий. — Не вам чета!
