Когда я поздним вечером приехала в роддом со схватками, мы с супругом ждали появления на свет нашего четвёртого ребёнка. Наша семья считалась уже официально многодетной, так как у нас были старший сын и близнецы, родившиеся 2-ми и 3-ми. Близнецов не было ни в моём, ни в его роду, и данная беременность сопровождалась шутливыми опасениями: «А если обратно двойня?». Наши родители, дедушки и бабушки, были в шоке, но в первые месяцы помогали нам изо всех сил.
На втором скрининге мы узнали, что на этот раз двойни не будет — только один малыш. Наконец, рождение позади. Меня положили в одноместную платную палату, мы за нее заплатили с мужем заранее. Через несколько часов мне моего малыша принесли на кормление.
И вскоре в палату вошла главврач, Любовь Степановна, с которой мы давно были хорошо знакомы. Она взгляд потупила и, словно не зная, как начать, сказала:
— У нас тут положение такое… Утром сегодня 18-летняя девушка родила девочку. Она написала отказ, такси вызвала и уехала прямо из роддома. Даже ходить ей тяжело после родов, но она не захотела остаться ни на минуту дольше. Устроила истерику, но мы не смогли её удержать.
Я замерла, не зная, что сказать.
Любовь Степановна продолжила:
— А девочка миленькая такая, абсолютно здоровая. А вы, как я помню, всегда двойню хотели. Я тут подумала… Возможно, вы заберёте ребёнка? Мы можем оформить всё так, будто вы родили её.
Она бросила быстрый взгляд на меня и, видя моё ошеломление, добавила:
— Я понимаю, это ведь незаконно. Можно конечно официальную процедуру для удочерения пройти, но это займёт месяцы, и ещё неизвестно, отдадут ли её вам. А девочка всё это время будет в доме малютки. А ведь это не жизнь для ребёнка… Одни слёзы.
Я была в полной растерянности. Любовь Степановна — добрая, отзывчивая женщина. Мы не раз общались и за пределами больницы, поэтому, она, видимо и решила обратиться с такой непростой просьбой именно ко мне.
Мой разум был охвачен хаосом. В голове звучали её слова о судьбе девочки и о том, как она может остаться в сиротском доме.
