Запах свежей выпечки щекотал нос еще на лестничной площадке. Анна замерла перед дверью, держа в руках ключи. Этот аромат… словно машина времени перенес ее на двадцать лет назад, в маленький домик на окраине деревушки.
«Анечка, руки! Сперва помой руки!» – прозвучал в памяти звонкий голос бабушки.
Маленькая Аня, запыхавшись после долгой дороги из школы, нетерпеливо подпрыгивала у раковины, торопливо намыливая ладони. На столе уже ждали горячие пирожки – румяные, мягкие, с хрустящей корочкой.
Ключ повернулся в замке. Анна мотнула головой, прогоняя нахлынувшие воспоминания, и открыла дверь.
– Бабушка? – неуверенно позвала она.
– На кухне я, на кухне! Заходи быстрее, только руки помой!
Анна рассмеялась. За двадцать лет ничего не изменилось. Разве что теперь это была ее собственная кухня, в новой квартире, куда они с Павлом только что переехали после долгожданного ремонта.
Ее бабушка, Екатерина Павловна, хлопотала у плиты, как всегда, в любимом фартуке в цветочек, вся усыпана мукой. Седые волосы выбились из-под косынки, а на щеке красовался белый след от муки – словно боевой раскрас настоящего кулинара.
– Бабушка, что ты тут делаешь? – Анна обняла ее хрупкие плечи, вдохнув родной запах ванили и корицы.
– А что, внучку навестить нельзя? – хитро прищурилась Екатерина Павловна. – Марина вчера увезла меня, говорит: «Хватит мерзнуть в деревне, пора переезжать в город».
Анна замерла. В бабушкином голосе слышалось что-то тревожное.
– Как увезла? Навсегда?
– Да вот так… – Екатерина Павловна отвернулась к плите, занялась перекладыванием пирожков. – Сказала, что мне одной там уже нельзя. Возраст, мол, не тот. А тут и квартира просторная, и врачи рядом.
– В смысле квартира? – Анна почувствовала, как земля уходит из-под ног. – Здесь, в этой квартире?
– Анечка, давай чайку попьем, – бабушка попыталась сменить тему. – Я с капустой напекла, твои любимые.
– Бабушка, – Анна села на край стула, – скажи мне честно: мама что, переезжает сюда? К нам?
Екатерина Павловна тяжело вздохнула и присела рядом.
– Понимаешь, Анечка, Марина решила, что в большом городе нам будет лучше. И мне, и ей. Говорит, в деревне скучно…
– Это же наша квартира! – голос Анны дрогнул. – Мы с Павлом…
Договорить она не успела – входная дверь громко хлопнула, и на кухню влетела Марина Сергеевна, как всегда энергичная и эффектная.
– О, все в сборе! – Она чмокнула дочь в щеку. – Аня, нам нужно поговорить.
Анна посмотрела на мать, и внутри все похолодело. Она знала этот тон. Это не было разговором – это было постановкой перед фактом.
– Мама, что происходит? – тихо спросила она.
– Дорогая, я все продумала, – Марина Сергеевна села за стол, словно хозяйка, и придвинула к себе чашку. – Вам с Павлом будет удобнее в однокомнатной. А мы с бабушкой прекрасно разместимся здесь.
– В однокомнатной? – Анна почувствовала, как к горлу подкатывает комок. – Мы полгода делали здесь ремонт! Все деньги вложили…
– Я помогу с первым взносом, – махнула рукой Марина Сергеевна. – Найдем вам что-нибудь симпатичное, в хорошем районе.
– А нас ты спросить не захотела? – Анна встала, чувствуя, как подкашиваются ноги. – Мама, это наша квартира! Мы здесь жить собирались, детей планировали.
– Детей? – Марина Сергеевна усмехнулась. – Милая, тебе всего тридцать два. Какие дети? Сначала нужно сделать карьеру. Вот я в твоем возрасте…
– Марина, – тихо вмешалась Екатерина Павловна, – может, не стоит так резко? Пусть молодые сами решают.
– Мама, не начинай, – отрезала Марина Сергеевна. – Я уже все решила. Анечка, солнышко, ты же понимаешь – бабушке нужен уход, мне одной тяжело.
– Так живите вдвоем в однокомнатной! – вспыхнула Анна. – Почему вы должны занимать нашу квартиру?
– Потому что я ее купила, – жестко ответила Марина Сергеевна. – И я решаю, кто где будет жить.
Анна будто получила пощечину. В висках стучало, перед глазами плыло. С пронизывающей ясностью она поняла: мать все спланировала заранее. Квартира, ремонт, «помощь молодым» – все это было частью ее хитроумного замысла.
– Мне нужно выйти, – пробормотала она, и выскочила из кухни.
Дверь хлопнула за спиной, Анна прислонилась к стене в подъезде, стараясь сдержать подступившие слезы. Нужно дождаться Павла. Вместе они что-нибудь придумают. Они должны что-то придумать.
В квартире остался запах свежих пирожков – такой же, как в детстве, только теперь с горьким привкусом предательства.
Телефон в кармане завибрировал – сообщение от Павла: «Задержусь на работе. Важная встреча». Анна сползла по стене, обхватив голову руками. Ей, как никогда, нужна была его поддержка, но, похоже, справляться придется самой.
Вечер окутал город густым фиолетовым сумраком. Анна брела вдоль набережной, не замечая ни прохлады, ни моросящего дождя. В голове крутились обрывки разговора с матерью, перемешиваясь с воспоминаниями о том, как они с Павлом выбирали обои, планировали, где будет детская. Она тяжело вздохнула. Их мечты, похоже, превращались в пыль.
Телефон снова завибрировал. На этот раз звонила мать.
– Анна, что ты, как ребенок? – раздался в трубке знакомый властный голос. – Возвращайся домой, обсудим все спокойно.
– Домой? – горько усмехнулась Анна. – А где теперь мой дом, мама?
– Перестань драматизировать, – холодно ответила Марина Сергеевна. – Я делаю это для твоего же блага. Ты еще спасибо скажешь.
Анна прервала звонок и выключила телефон. Ее ноги сами привели в старый парк, где они с Павлом часто гуляли по выходным. Присев на мокрую лавочку, она закрыла глаза.
«Пять лет мы копили на первый взнос, – думала она, – отказывали себе во всем. А теперь все напрасно…»
Телефон вновь завибрировал. Это был Павел.
– Аня, где ты? – спросил он. – Я дома. Твоя мама… что она говорит про переезд?
– Павел, – голос дрогнул, – она решила забрать нашу квартиру. Говорит, будет жить здесь с бабушкой, а нам предлагает однокомнатную.
В трубке повисла тяжелая пауза.
– Жди меня, – наконец сказал он. – Скинь геолокацию.
Через двадцать минут машина Павла остановилась у парка. Анна села на переднее сиденье и уткнулась в его плечо. Пахло дождем и сигаретами.
– Рассказывай, – мягко попросил он, поглаживая ее по спине.
Анна выложила все – о бабушке, о разговоре с матерью, о разрушенных планах.
– Знаешь, что обиднее всего? – сказала она, вытирая слезы. – Если бы она сразу сказала о своих планах, мы бы просто продолжили копить и не влезали бы в этот ремонт.
Павел молчал, крепче обнимая жену. Его лицо в свете фонаря было напряженным, желваки ходили на скулах.
– Поехали домой, – наконец сказал он. – Надо поговорить с твоей мамой.
– Куда домой? – горько переспросила Анна.
– В нашу квартиру, – твердо ответил Павел. – Пока что это наш дом, и никто не имеет права нас оттуда выгнать.
Когда они вошли в квартиру, Марина Сергеевна встретила их у двери – уверенная, величественная, с видом победителя.
– Ну наконец-то! – воскликнула она. – Павел, может, ты вразумишь свою жену? Я ведь только хорошего хочу!
– Марино Сергеевна, – голос Павла был ледяным, – давайте сядем и спокойно поговорим.
На кухне уже сидела Екатерина Павловна – маленькая, подавленная, с виноватым взглядом.
– Чаю? – несмело предложила она.
– Спасибо, бабушка, не нужно, – Анна села за стол, а Павел встал у нее за спиной, положив руки ей на плечи.
– Итак, – начал он, – я понимаю ваше желание быть ближе к дочери. Но эта квартира – наша. Мы вложили в нее не только деньги, но и душу.
– Деньги! – перебила его Марина Сергеевна. – Вы забыли, кто дал вам эти деньги? Без моей помощи вы бы еще годы ютиться по съемным углам!
– Мама, – Анна резко встала, – ты сама предложила эту помощь. Мы не просили!
– Вот именно! – победно воскликнула мать. – Я предложила, я и решаю!
– Нет, – тихо, но твердо сказал Павел. – Так не пойдет. Если вы хотите вернуть деньги, мы вернем их. Возьмем кредит, продадим машину.
– Как ты смеешь! – взвилась Марина Сергеевна.
– Мариночка, – вдруг подала голос Екатерина Павловна, – но ведь это неправильно.
Все обернулись к бабушке. Она выпрямилась, и впервые за вечер посмотрела дочери прямо в глаза.
– Что неправильно, мама? – резко спросила Марина.
– Все неправильно, – качнула головой Екатерина Павловна. – Ты увезла меня без спросу, лишила детей их дома. Ты правда думаешь, что это правильно?
– Мама, ты ничего не понимаешь…
– Нет, это ты ничего не понимаешь, – голос бабушки стал твердым, словно сталь. – Я возвращаюсь в свою деревню. А ты подумай, что важнее – твои амбиции или счастье твоей дочери.
Марина Сергеевна побледнела. На мгновение показалось, что она сейчас возразит, но, вместо этого, она сжала губы и молча вышла из комнаты.
Прошло несколько дней. Ганна смотрела, как за окном кружатся первые снежинки. В ее жизни все становилось на свои места. Бабушка вернулась в родной дом. А мать… она впервые задумалась над тем, что ее мнение может быть ошибочным.
Анна улыбнулась. Теперь у нее была уверенность: ее дом останется таким, каким они с Павлом его задумали – уютным, теплым и полным любви.
