Сейчас я стою на пороге нашей квартиры с одной-единственной чемоданной сумкой, в которой лежат мои вещи и одежда моего пятилетнего сына Олега. Все остальные вещи остались за дверью – я не хочу забирать их. Да и эти, если бы можно было, не взяла бы, лишь бы быстрее оставить позади наш брак.
Я никогда не думала, что все закончится именно так. Мы с Димой встречались пять лет до свадьбы. Учились в одном институте: он – на архитектора, а я – на ландшафтного дизайнера. Познакомились в первый же день занятий. Я опаздывала на пару, а он торопился на свой день рождения, который собирался отметить с друзьями. Мы столкнулись в дверях.
– Вы вообще смотрите, куда идете? – возмутилась я, едва не влетев в его огромный рюкзак.
Дмитрий вдруг стал на одно колено, как актер из театра:
– Меня ослепила ваша красота! Простите, что не успел увернуться.
Я растерялась, но потом засмеялась:
– Ладно, поднимайтесь. Иначе я точно окончательно опоздаю.
Так начался наш первый разговор. Дмитрий пригласил меня на кофе после пар, а я не отказала. Через год мы сняли квартиру, а еще через четыре решили пожениться.
Помню, как на свадьбе отец Дмитрия, Анатолий Борисович, торжественно вручил нам ключи от однокомнатной квартиры в центре города:
– Вот вам подарок! Живите счастливо и стройте свое будущее.
Мне тогда было немного неловко, ведь мои родители подарили нам только скромный конверт с небольшой суммой денег. Мама – медсестра в детском отделении, папа – слесарь в автомастерской. У них не было больших средств, но они отдали все, что смогли накопить. Я обняла их со слезами на глазах – для меня их вклад был бесценным.
Свекровь, Вера Ивановна, смотрела на них свысока. Она – директор частного лицея, привыкла к другому уровню жизни.
Первый год нашей супружеской жизни пролетел быстро. Мы оба работали, виделись в основном по вечерам. На выходных то ездили к моим родителям, то к его. У моих всегда царила теплая семейная атмосфера, но Дима скучал, постоянно поглядывая на часы. А к своим родителям он готов был ездить хоть каждый день – его мама всегда говорила, что ждет его с нетерпением.
Конечно, вскоре встал вопрос о детях. Вера Ивановна сначала говорила:
– Вы еще молодые, поживите для себя. Постройте карьеру, накопите денег.
Но потом стала менять тон:
– А где мои внуки? Почему вы так медлите? Не думали еще о ребенке?
Мы с Димой шутили: «Маме не угодишь». Но я молчала, ведь сама хотела ребенка, просто чуть позже. Судьба решила за нас: я забеременела.
Я была счастлива. Дмитрий сначала обрадовался, но его родители восприняли новость сдержанно. Возможно, думали, что еще рано или это помешает его карьере. Но мне было все равно: мы ждали сына, и это было главное.
Когда родился Олежка, я надеялась, что все споры отойдут на второй план. «У нас семья, есть наш малыш – что еще нужно?» – думала я. Но начались новые проблемы.
Свекровь, казалось, начала ревновать. Возможно, она не хотела терять влияние на сына. Начались комментарии:
– Почему ребенок не похож на тебя, Дмитрий? Волосы светлые, глаза другие.
Сначала я воспринимала это как странные замечания. Но Дмитрий тоже изменился. Он стал раздражительным, часто прикрикивал на сына:
– Олежка, не трогай мои чертежи!
Мне было больно это видеть. Я пыталась поговорить с ним, объяснить, что дети растут и меняются. Но я чувствовала, что в его душе уже поселились сомнения, подогреваемые матерью.
Когда Олегу исполнилось пять лет, Дмитрий вдруг заявил:
– Я хочу пройти тест на отцовство.
Я замерла. Внутри что-то оборвалось. Мне было обидно, что он всерьез подумал о таком, вместо того чтобы доверять мне. Я не возражала, но тихо сказала:
– Если ты это сделаешь, наш брак может этого не выдержать.
Он молча взял документы и ушел в лабораторию. Через несколько дней я узнала, что результаты теста должны прийти по почте. Свекровь была уверена:
– Ребенок не его. Я знаю, как бывает. Думай, сынок, думай.
Я не хотела быть дома, когда конверт вскроют. Я знала, что Олежка – родной сын Дмитрия, но не могла больше терпеть эти подозрения. С утра я ушла на работу, а сына отвезла к родителям.
В обед Дмитрий позвонил, но я не ответила. Потом пришло сообщение: «Тест показал 99,9999%. Ты можешь быть спокойна». Даже не понимая, он этим еще больше меня оскорбил.
В тот же день я собрала самые необходимые вещи для себя и сына, сложила их в один чемодан. Остальное, возможно, заберу позже – а может, и вовсе не захочу.
– Прости, – умолял Дмитрий, приехав на следующий день к моим родителям. – Я растерялся. Мама постоянно давила. Но ведь все в порядке, ты зря так реагируешь.
А и правда, почему это я так реагирую? Могла бы остаться и жить дальше. Все ведь «хорошо», как говорит свекровь.
Интересно, а много ли женщин на моем месте остались бы в этой семье?
