— Приёмный… Возьми его. Возьми на руки. Разве ты не чувствуешь? Нам его сам Бог послал! — сказала Лида, глядя на мужа.
Но Григорий лишь устало махнул рукой.
— Если хочешь — занимайся им сама. Корми, воспитывай. Я устал.
— Устал от него? Но ты уходишь от меня? — голос Лиды задрожал, слёзы потекли по щекам.
Она не могла поверить в происходящее. Ей почти пятьдесят лет, всю жизнь они прожили вместе, а теперь он её оставляет?
— Правы были те, кто говорил, что ты крутишь роман с Наташкой из магазина! А я не верила… — воскликнула она.
— Какая теперь уже разница, Лида, — бросил Григорий, собираясь уходить.
В 1982 году Лида работала акушеркой в роддоме небольшого городка, недалеко от крупного областного центра. Роддом давно закрыли, но тогда он ещё функционировал. Лиде было двадцать семь, а своих детей у неё с Григорием так и не появилось. Как они только не старались — всё безрезультатно.
Истории о подкидышах были не редкостью. Обычно детей оставляли в домах малютки, но иногда их оставляли прямо в роддомах. Однажды ночью Лида с подругой Соней услышали плач под окнами.
— Ты только посмотри! — ахнула Лида. — И что теперь делать? Звать милицию?
Соня молча посмотрела на свёрток у их ног. Внутри лежал младенец, который громко кричал.
— Господи, — прошептала Лида, поднимая ребёнка. — Несём его внутрь. А там вызовем милицию.
— Погоди, — остановила её Соня. — А может, подумаешь? Лариса Алексеевна поможет.
— Что? Себе? — удивилась Лида. — Взять его себе? Мы обязаны заявить об этом.
— Обо всём скажем заведующей. Она решит.
Они занесли ребёнка внутрь, переодели и покормили. Пока ждали заведующую, Лида держала мальчика на руках. Эта ночь изменила её жизнь. Она почувствовала то, о чём так долго мечтала. Мальчик словно наполнил пустоту, которая тяготила её годы. Все медицинские обследования, проведённые ранее, показывали, что они с Григорием абсолютно здоровы. Но ребёнка у них всё равно не было. А тут — готовый малыш, которого кто-то оставил.
Когда пришла заведующая Лариса Алексеевна, Лида решилась.
— Лариса, помоги мне, пожалуйста. Я хочу забрать его.
Лариса подумала и согласилась. Официально младенца записали как ребёнка Лиды, родившегося в этом роддоме. Никто за пределами больницы не узнал, что он подкидыш.
Григорий, вызванный в день выписки, был удивлён.
— Лида, мы даже не знаем, что у него там с генетикой. Ты уверена, что это правильное решение?
Лида посмотрела на мужа с надеждой и протянула младенца.
— Возьми его. Возьми на руки. Разве ты ничего не чувствуешь?
Он взял ребёнка, но его взгляд оставался холодным.
— Что? — удивлённо переспросил Григорий.
— Нам его сам Бог послал! — тихо, но твёрдо ответила Лида. — А как ещё это назвать? Мы столько лет мучились, а теперь вот, готовый!
— Но ведь это большая ответственность! Одно дело, когда свой ребёнок, кровный. А тут… мы же ничего о нём не знаем. Серьёзно тебе говорю!
— На первый взгляд он абсолютно здоров. Ну, Гриша… ты ведь тоже его полюбишь.
Так и вышло, что они забрали мальчика и назвали Николаем Григорьевичем. Начали растить. А спустя полгода Лида забеременела. Причём не просто так, а близнецами.
История, казалось бы, банальна. У многих, кто берёт приёмного ребёнка, вскоре появляются свои дети. Такое часто случается. Но есть женщины, у которых материнский инстинкт слишком глубоко спит. И пока они начинают заботиться о приёмном ребёнке, он постепенно пробуждается. Именно это произошло с Лидой.
Родились близнецы — Миша и Саша. Григорий много работал, чтобы содержать семью, а Лида оставалась дома и занималась детьми. Николай, который был старше братьев всего на год, рос обычным ребёнком. В развитии он не отставал, но внешне сильно отличался от братьев. Те были настоящими красавцами, похожими на отца, а Коля… не то чтобы некрасивый, но и до красивого ему было далеко. Нос картошкой, глубоко посаженные глаза, невысокий рост — всё это выделяло его на фоне братьев.
Рано или поздно Коля узнал, что он приёмный.
— Надо было переезжать, — переживала Лида. — Наболтали ребёнку всякой ерунды.
— А теперь что уж, — вздохнул Гриша.
В школе Николай учился плохо. Не потому, что не мог, а потому что не хотел. Он хулиганил, пропускал занятия, не интересовался спортом. Лида долго пыталась увлечь его хоть чем-то, но всё было безрезультатно. В конце концов, она махнула рукой:
— Делай что хочешь, сынок!
Миша и Саша выросли, отслужили в армии, женились на девушках, которые их ждали, и купили квартиры. Родители помогли им с деньгами. А вот Николай в армию не пошёл — скрывался, надеясь дождаться 27 лет. Учёба и работа его тоже не интересовали.
— Только не бей его, — попросила Лида мужа. — Он подумает, что это потому, что он нам неродной.
— Да поздно уже! Раньше надо было, — сердито ответил Гриша.
Через некоторое время Григорий ушёл из семьи.
— Хочешь — занимайся им сама, — бросил он на прощание.
— Устал от него, а меня бросаешь? — плакала Лида.
— Ты сама решила нашу судьбу, когда настояла на том, чтобы мы взяли чужого ребёнка. Я не смог его принять. Просто не смог. Да он бы хоть нормальный был…
— Он нормальный! — выкрикнула Лида. — Что в нём ненормального?
— То, что он только умеет сидеть на родительской шее, — резко ответил Григорий.
Но Гриша ошибся. Николай всё-таки нашёл себе девушку и даже завёл с ней ребёнка. Лида достала последние сбережения и купила молодым маленькую квартиру на окраине.
— Почему ты не пошёл в армию? — как-то спросила она у Николая. — Я бы хоть отдохнула немного.
— Я дедов не хочу.
— Это не так работает! Я же говорила: займись спортом.
— Ты на меня кричишь, потому что я тебе неродной.
— Конечно! И квартиру вам купила именно поэтому, — с сарказмом ответила Лида.
— Но на себя записала.
— Я доверяю твоим братьям.
— Спасибо, мамочка, — с издёвкой ответил Коля.
Так они и жили. Лида иногда думала пожаловаться младшим сыновьям на Николая, но понимала, что у них свои семьи и свои заботы. Миша и Саша хорошо зарабатывали, растили детей. У Лиды быстро появились три внука — от Миши, Саши и Николая. И ни одной внучки.
— Эх, внучка бы мне не помешала, — вздыхала Лида, но в глубине души она знала, что любит всех своих внуков одинаково.
Наконец, в день своего двадцатисемилетия, который совпадал с днём, когда его нашли у порога роддома, Коля получил справку о том, что не служил в армии, и отправился устраиваться на свою первую работу. И тут всё началось.
Можно было бы подробно описать его карьеру, но всё это можно уместить в один абзац: куда бы Коля ни устраивался, везде были плохие начальники, отвратительные условия труда, из-за которых он постоянно простужался, заболевал или даже получал небольшие травмы. Лида, привыкшая заботиться о сыне, на все вопросы друзей и соседей отвечала примерно одинаково:
— У них начальница такая — страшно представить. Постоянно кричит, на обед вовремя не отпускает.
Или:
— Там такая холодина, что Коля сразу простудился. До пневмонии, можно сказать, чуть дело не дошло.
Когда окружающие пытались ей возразить — мол, другие же работают и ничего, — Лида не слушала. Она всеми силами оправдывала сына. Ей нужно было доказательство, что тот поступок двадцатисемилетней давности был не напрасным. Что она не зря стала матерью для Коли.
Однажды её навестил Миша, живший ближе всех. Он привёз вкусный торт, и Лида заварила чай.
— Ну, что там наш старший? Всё так же болтается, как неприкаянный?
— Миш, не говори так.
— А как? Пока ты его кормишь, так и будет.
— Я его не кормлю, — твёрдо ответила Лида. — Он работает.
— А где на этот раз?
Дальше последовала привычная история о плохих начальниках и тяжёлых условиях труда.
— Забрал бы ты его к себе, Миша.
— Мам, у нас работать надо. А Коля только и умеет, что ничего не делать. Сними ты уже это ярмо с шеи! Мужику почти тридцать!
— Двадцать восемь. Даже двадцати девяти ещё нет.
— Ну, как знаешь, — вздохнул Миша.
Лида осталась одна. Муж ушёл, дети заняты своими семьями. Пенсия у неё небольшая, но работать всё равно приходилось — чтобы помогать Коле.
Иногда Лида встречала Григория с новой женой Наташей. Каждый раз она старалась отвернуться или перейти на другую сторону улицы. Она не могла видеть, как её бывший муж гуляет с другой женщиной, держась за руку.
Но неожиданно Миша начал проявлять беспокойство. Лида удивлялась: почему он вдруг так обеспокоился?
Этим же вечером ей стало плохо. Она успела дойти до порога соседки, где потеряла сознание. В больнице Лида пришла в себя и узнала, что у неё случился сердечный приступ.
— Лидия Матвеевна, ну как же так? Вы же медик! Давление в вашем возрасте нужно контролировать, — говорил врач, её давний знакомый.
— Я мерила…
— Конечно, вы же себя не знаете! С утра подорвались на работу. Пенсия вам на что, отдыхайте.
— Видели бы вы эту пенсию, — усмехнулась Лида.
— У вас трое взрослых детей! Они помогут, если что.
Лида отвернулась к стене. Помощи от Коли ждать не приходилось, а Миша и Саша не стали бы помогать, зная, что всё уйдёт на Колю и его семью.
Вскоре её навестили младшие сыновья. Они принесли домашний бульон, котлеты и пюре.
— Ленка готовила, — сообщил Саша. — Мам, выздоравливай и больше нас так не пугай.
— Спасибо, мальчики мои родные, — Лида не сдержала слёз.
Она хотела спросить про Колю, но промолчала. Телефон ей пока не вернули, пообещали отдать на следующий день. Интересно, знает ли он, что с ней случилось? Всё ли у них дома в порядке? Она вроде покупала продукты на этой неделе. Или забыла?
Михайло сел в машину и постучал пальцами по рулю.
— Ты думаешь о том же, о чём и я? — спросил Саша.
— О чём? О том, что пора навестить брата?
— Ну, да.
— Да. Поехали, прокатимся.
Ребята сказали Николаю, что мать ждёт в больнице. Тот нехотя собрался и поехал с ними. Как-то так вышло, что у Николая не хватало ни ума, ни сил переживать даже о том, что он может остаться без поддержки. О волнении за мать, пусть и не родную, но единственную, речи не шло. Ну, заболела мать! С кем не бывает? Возраст всё-таки.
— Эй, а куда мы едем? Больница-то в другой стороне, — спросил Коля.
— Она в Центральной, — коротко ответил Миша.
Машина выехала на шоссе, а затем свернула к лесополосе. Коля попробовал открыть дверь, но Миша заблокировал её. Машина у него была хорошая.
— Вы что творите, придурки?
— Да закопаем тебя в лесу — и дело с концом. Надоел уже, сил нет.
— Кому? Кому я надоел? Что я вам сделал?
Закопать его не стали. Но вот морду набили как следует.
— Это ты её загнал, сволочь! — выплюнул Саша. — Ты. Доставай лопату, Миша. Хватит уже терпеть эту мразь.
— Ребята, вы чего… — Коля впервые в жизни по-настоящему испугался. — Вы что? Ай! Больно же…
— Ладно, хватит с него, — бросил Миша и тут же толкнул брата. — Поехали. Пусть сам выбирается.
— Я в милицию пойду! — заорал Коля.
— Вперёд, стукач. Нас здесь не было. Мы дома сидели. Телевизор смотрели в семейном кругу.
Они действительно бросили его в лесополосе. С разбитым лицом и болью в животе Коля добрался до дома.
— Что с тобой? — удивлённо спросила жена.
Пока он шёл домой, у него было время подумать. Впервые в жизни, наверное. Будто раньше времени не было или думать кто-то запрещал.
— Упал неудачно. В овраг скатился, — сказал он Вере и отправился в душ, приводить себя в порядок.
Синяки у Николая проходили долго. Жена нашла в аптечке банку с какой-то вонючей мазью и начала мазать ему лицо.
— Так быстрее заживёт.
— А что это за мазь?
— Твоя мать давала.
Коля вдруг вспомнил своё детство. Свои разбитые коленки. И мазь, которой мама мазала его раны. Может, это была та самая мазь. Может, другая. Но всё тогда быстро заживало.
— Ты чего к матери в больницу не идёшь? — спросила Вера.
— С такой рожей?
— А что? Вот смотри, не станет матери — и всё. Потеряешь.
— А чего ты сама? Почему ты не работаешь?
— А ты?
— А ты? — Коля рассмеялся, но тут же охнул.
— Что с тобой?
— Да… рассмеялся — губу порвал. Только зажила.
Как только лицо зажило, Коля устроился на работу. Пошёл продавцом в супермаркет. Правда, там всё было «универсально»: ты и продавец, и кассир, и грузчик, и кладовщик. Что надо — то и делаешь. Как же Николаю не нравилось работать, кто бы только знал! Как ужасно ему это не нравилось… И условия были так себе. И обеды оставляли желать лучшего. Но Коля понял, что всё везде одинаково: и начальство, и условия, и еда. Комфортно только дома, на диване. А вкусно накормить может лишь мама.
— Николай, ты опять нагрубил покупательнице!
— Да блин, она сама меня достала!
— Клиент всегда прав.
— Ладно.
— Она просила жалобную книгу, но я не дала. Во второй раз — дам.
— Понял я, понял!
Он старался, честно! Просто было непривычно.
С первой полноценной зарплаты — раньше её хватало только до аванса — Николай купил фруктов и конфет. Пришёл к матери. Вера говорила, что Лида заходила, а пропущенных звонков накопилось уже миллион, но Коля хотел прийти лично, с гостинцами. И сказать, что не уволился. И пока не собирается.
— Коля! Звоню тебе, звоню. Почему не отвечаешь? Слава Богу, Вера сказала, что всё в порядке. А где ты работаешь, не сказала.
— Конечно. А то бы ты на работу заявилась, так?
— Заявилась бы! Я волнуюсь.
— Всё хорошо, мам. Вот, это тебе. Как здоровье?
Лида радовалась фруктам и конфетам, как ребёнок. Николай понял: дело в том, что это от него. Хоть что-то от него. Впервые в жизни. В нём смешались стыд и гордость. Стыда было чуть-чуть, а гордости — через край. Он пил с матерью чай и впервые чувствовал себя полноценным.
Только бы надолго Коле этого хватило!
