— Ты ведь совсем не изменился, — произнесла она еле слышно, будто говоря самой себе.
Сергей со злостью бросил связку ключей на стол, нарочито громко, словно подчеркивая — всё кончено.
— Я больше не могу, Наташ. Всё, мне хватит.
— Хватит чего? — её голос дрогнул, срываясь на шёпот.
— Твоего контроля! Этого вечного поучающего тона! Ты всё знаешь, всё понимаешь, а я кто рядом с тобой? Просто мальчик, которого ты учишь жить? — он подошёл к двери, не удосужившись даже взглянуть на неё.
— Ты хоть раз пытался меня услышать? — её голос прозвучал резко, как удар.
— Не начинай! Я устал! — он не обернулся, рука уже легла на дверную ручку.
Наталья лишь смотрела ему вслед, не произнеся ни слова, когда дверь с грохотом захлопнулась. Комната утонула в тишине, нарушаемой лишь поскрипыванием старого паркета под её медленными шагами. Она подошла к столу, где лежали его ключи, рядом с которыми осталась небольшая коробочка — тест, сделанный утром. Наталья взяла его, взглянула на чёткие две полоски, и на её лице появилась улыбка. Только вот в этой улыбке не было радости — лишь горечь и безысходность.
«Он так и не узнал», — пронеслось у неё в голове, и она опустилась на диван, уставившись в окно, за которым сгущался серый вечер.
Сергей стоял у стойки в баре, рассеянно крутя в руке бокал и лениво окидывая взглядом зал. В этот момент вошла Наталья — высокая, смуглая, с уверенной походкой, и его внимание сразу приковалось к ней. «Красивая, конечно… но, наверное, не моего возраста», — мелькнула мысль, но уже через мгновение он ловил себя на желании подойти и заговорить.
Позже он будет утверждать, что его покорила её улыбка — тёплая, слегка застенчивая, совершенно не похожая на те, что обычно встречаются в подобных местах. Она не искала внимания, не старалась произвести впечатление — и этим выделялась. На предложение потанцевать она ответила после короткой паузы. Наталья только начинала восстанавливаться после развода, всё ещё неуверенная и настороженная, особенно в подобных заведениях. Сергей это сразу почувствовал.
— Часто сюда заходите? Или это такой спонтанный эксперимент? — спросил он, глядя ей в глаза.
— Честно? Я такие места не люблю. Подруга затащила, — ответила она, пожав плечами, сдержанно, без лишних эмоций.
Между ними не проскочила искра, но возникло странное спокойствие. Сергей был неразговорчив, но в его манере держаться было что-то, что зацепило Наталью.
Спустя час, провожая её до выхода, он уловил на прощание, как её взгляд задержался на нём дольше обычного.
Три месяца спустя он переехал к ней.
Шли недели. Наталья привыкала к новой жизни. Без нервных вечеров, без недомолвок, без постоянной тяжести в груди. Она научилась засыпать без слёз и просыпаться с мыслью не о том, кого рядом нет, а о том, кто скоро появится — её сын.
Родные поддерживали, но не лезли с расспросами. Даже отец, человек немногословный, однажды просто поставил перед ней коробку с детскими вещами и тихо сказал:
— Это ещё от тебя осталось. Может, пригодится.
Она кивнула, сдерживая слёзы. Мама же, напротив, всё старалась подбодрить и не дать Наталье уйти в себя. Иногда чересчур навязчиво, но от души.
Врачи отмечали, что беременность протекает хорошо. Наталья следила за питанием, гуляла, слушала спокойную музыку. Она часто прикладывала руку к животу и разговаривала с сыном. Ей казалось, что он её слышит, что понимает всё, о чём она молчит вслух.
Иногда, поздно вечером, она всё-таки думала о Сергее. Вспоминала его улыбку, его редкие, но добрые слова, ту их первую встречу и ту самую, последнюю. Вспоминала — и отпускала. Потому что с каждым днём становилось всё яснее: он не был тем, кто готов идти рядом до конца.
Роды прошли легче, чем она ожидала. Когда Наталья впервые услышала крик сына, у неё по щекам потекли слёзы, но не от боли — от счастья. Она с трудом выговорила: «Павел…»
— Мальчик крепкий, — сказал врач, — настоящий богатырь.
Позже, когда её привезли в палату, Наталья долго не могла оторваться от ребёнка. Разглядывала каждый пальчик, каждую складочку на ручках, всматривалась в черты лица. Он был её. Только её. И больше ей никого не нужно.
— Мы справимся, малыш. Обязательно справимся, — шептала она, прижимая его к себе.
Сергей появился спустя месяц. Неожиданно. Просто позвонил в дверь. Наталья открыла — и едва его узнала. Постаревший, с потухшим взглядом, небритый.
— Привет, — пробормотал он, мнётся в дверях, будто подросток.
— Ты чего пришёл?
— Я… не знаю. Хотел увидеть.
— Ты поздно.
— Я понимаю.
Они долго молчали. Потом Наталья всё же впустила его в коридор. Павел в тот момент спал. Она жестом показала, чтобы он говорил тише.
— Мальчик? — спросил Сергей.
— Да.
Он кивнул, опустил глаза. По его лицу пробежала тень.
— Я не за тем, чтобы возвращаться. Просто хотел… Ну, ты поняла.
— Хотел убедиться? — сдержанно спросила она. — Что не похож на тебя?
Он вздохнул.
— Наташа… Я был дураком. Признаю. Сбежал, когда нужно было остаться. Но сейчас я просто хочу знать, как вы.
— Мы хорошо, — коротко ответила она. — А тебе, как я вижу, надо научиться быть хорошо самому.
— Я думал, что всё ещё можно вернуть. Хотя бы немного. Хоть какую-то часть.
— Уже ничего нельзя. Это ты понял сам, когда ушёл.
Он постоял ещё пару минут. Сказал тихо:
— Спасибо, что родила.
— Я родила не для тебя, Сергей.
Он кивнул, будто получив заслуженное. И ушёл. На этот раз — навсегда.
Годы шли. Павел подрастал, и Наталья с каждым днём всё больше удивлялась, каким же он становится сильным, умным, добрым. В его глазах не было обиды на мир — она не дала этому прорасти.
Он не знал, кто такой Сергей. Наталья решила, что расскажет когда-нибудь, позже. Может быть, тогда, когда он будет готов услышать — и понять. Пока же ей хватало их двоих: её и сына. Она справлялась. Да, было сложно. Но не невыносимо.
Вечерами они смотрели на звёзды, читали книги, строили замки из подушек и мечтали. Наталья смотрела на Павла — и понимала: этот мальчик — лучшее, что могло с ней случиться.
Она больше не думала о прошлом. Оно растворилось в новых днях, в маленьких победах, в улыбке ребёнка, который называл её самым важным словом на свете — «мама».
Сергей остался лишь воспоминанием. И как всё прошлое — больше не болел.
