Запах корицы с ванилью снова заполняет воздух. Я в сотый раз проверяю рецепт чизкейка, хотя уже давно знаю его наизусть. Руки слегка дрожат, когда я достаю форму из духовки. Пожалуйста, пусть в этот раз всё будет идеально.
– Маша, ты там уснула? – из гостиной доносится голос Андрея. – Гости заждались десерта!
Я торопливо нарезаю чизкейк и украшаю его свежей малиной. Каждое движение выверено, боюсь ошибиться. В голове всё ещё звучат его слова с прошлого семейного ужина: «Как всегда, руки-кpюки. Даже простой торт нормально порезать не можешь».
Я захожу в гостиную с подносом. За столом сидят его родные: мама, папа, сестра с мужем. Они улыбаются, болтают, но свекровь смотрит на меня с привычным прищуром.
– А вот и наша кулинаpка! – встречает меня Андрей с фирменной ухмылкой. – Надеюсь, в этот раз без сюрпризов?
Я ставлю тарелки на стол, стараясь избегать взглядов. Первым пробует чизкейк Андрей. Я затаила дыхание.
– М-да… – он картинно морщится. – Ты серьёзно думаешь, что это можно есть? Где ты видела, чтобы чизкейк был такой сухой?
– Прости, я… – начинаю я, но он перебивает меня:
– Ты что, правда не можешь запомнить элементарный рецепт? Сколько раз повторять – температура 160 градусов, не выше! Любая дурочkа справится, а ты…
Свекровь качает головой.
– Андрюша, не злись. Машенька старалась…
– Вот именно что старалась! – он раздраженно отодвигает тарелку. – Всё, как всегда – через одно место. Иногда думаю – может, мне жениться надо было на той, которая хотя бы готовить умеет?
Все неловко смеются. Я стою, сжимаю поднос побелевшими пальцами. Внутри что-то тихо надламывается, безвозвратно.
– Я принесу кофе, – говорю, сдерживая себя, и бегу на кухню.
Руки трясутся, когда ставлю чашки на поднос. В голове пульсирует: «Сколько можно? Сколько ещё это терпеть?»
Когда гости разошлись, я долго стояла перед зеркалом в спальне. Когда я стала такой? Моё лицо серое, глаза потухшие, плечи опущены. Где та веселая девчонка, которая когда-то мечтала о большой любви?
Из гостиной слышится голос Андрея – он кому-то звонит.
– Да, представляешь, опять облажалась с десертом. Я уже не знаю, как её учить – хоть об стену бейся…
Я вглядываюсь в своё отражение. В груди что-то растёт – тёмное и тяжёлое. Тиканье часов на стене становится оглушительным.
Хватит. Больше никогда.
В эту ночь я почти не спала. Впервые за десять лет брака в голове было всё ясно. План сам собой созрел – простой и страшный одновременно.
Завтра я покажу ему, каково это – быть униженным. И плевать на последствия.
– Машенька, солнышко, ты с ума сошла? – Андрей дергается в путах, прикрепленных к спинке кровати. – Развяжи меня немедленно!
Я смотрю на него, такого беспомощного, и внутри разливается странное спокойствие. Больше не дрожат руки, не срывается голос.
– Знаешь, милый, я тут подумала… – медленно провожу пальцем по его щеке. – Десять лет – это достаточный срок, чтобы научиться готовить идеальный чизкейк. Но почему-то ты всё равно находишь, к чему придраться.
– Маша, прекрати этот цирк! – он пытается говорить властно, но в его голосе уже проскальзывает страх. – Немедленно развяжи меня, или…
– Или что? – наклоняюсь ближе. – Расскажешь всем, какая я никчемная жена? Ой, подожди… ты же и так это делаешь. При каждом удобном случае.
Я встаю и начинаю ходить по комнате. За окном рассвет, но шторы плотно задернуты. Телефоны отключены – никто не помешает нашему особому разговору.
– Помнишь нашу свадьбу? – останавливаюсь у туалетного столика. – Ты тогда впервые унизил меня на людях. «Криворукая невеста даже букет не может нормально бросить!» Все смеялись. А я улыбалась, потому что думала – ты просто пошутил.
– Маша, я… – он осекается под моим взглядом.
– Молчи. Теперь моя очередь говорить, – беру расческу, провожу по волосам. – Знаешь, что самое забавное? Я ведь правда старалась стать лучше. Брала уроки кулинарии, читала книги по этикету, худела… Только тебе всегда было мало.
Андрей затих. Впервые за все годы он слушает меня, действительно слушает.
– А помнишь прошлогодний корпоратив? Когда ты при всех своих коллегах рассказывал, какая я бестолковая? «Представляете, она даже утюг включить нормально не может – вечно что-то подгорает!»
Подхожу к окну, слегка отодвигаю штору. На улице просыпается город.
– Ты знаешь, что я тогда в туалете плакала? Нет, конечно не знаешь. Ты был слишком занят – травил байки о своей никчемной жене.
– Маша, я не хотел… – его голос звучит глухо. – Это были просто шутки…
Резко оборачиваюсь:
– Шутки?! А когда ты при моих родителях заявил, что я не могу забеременеть, потому что «даже в этом некомпетентна» – это тоже была шутка?
Он бледнеет. Этот момент мы оба помним слишком хорошо.
– Три выкидыша, Андрей. Три! А ты… ты превратил мою боль в повод для очередной издевки.
Сажусь на край кровати. Достаю из ящика тумбочки альбом с нашими фотографиями.
– Смотри, какая я тут счастливая, – показываю снимок десятилетней давности. – Глаза горят, улыбка искренняя. А вот фото с прошлого Нового года, – перелистываю страницу. – Видишь разницу? Ты медленно убивал во мне всё живое, день за днем, год за годом.
Андрей дергается в путах:
– Послушай, я понимаю, что был неправ. Давай поговорим спокойно…
– О, теперь ты хочешь поговорить? – усмехаюсь. – А где было это желание раньше? Когда я пыталась объяснить, как мне больно от твоих «шуток»?
Встаю, иду к шкафу. Достаю чемодан, начинаю складывать вещи.
– Что ты делаешь? – в его голосе паника.
– То, что должна была сделать давно, – аккуратно складываю блузку. – Ухожу.
– Ты не можешь! – он почти кричит. – А как же я? Что скажут люди?
– А вот это, милый, уже не мои проблемы, – застегиваю чемодан. – Пусть твоя мама учит тебя готовить идеальный чизкейк.
Достаю телефон, набираю сообщение его сестре: «Зайди к Андрею через пару часов. Ключ под ковриком».
– Ты ведь понимаешь, что я этого так не оставлю? – его голос дрожит от ярости. – Я всем расскажу, какая ты психопатка!
Поворачиваюсь к нему в последний раз:
– Рассказывай. Только учти – у меня есть десятки записей твоих «милых шуточек». И поверь, общественность будет в восторге от твоего чувства юмора.
Его лицо искажается:
– Ты… ты всё записывала?
– А ты думал, я просто терпела? – улыбаюсь. – Нет, милый. Я училась. Училась быть сильной. И знаешь что? Спасибо тебе за эту науку.
Беру чемодан, иду к двери. За спиной слышу его крики, мольбы, угрозы. Но внутри – абсолютная тишина и покой.
В прихожей останавливаюсь у зеркала. Смотрю в глаза той, другой Маше – решительной, свободной. Она улыбается мне, и я улыбаюсь в ответ.
Прощай, дорогой. Спасибо за всё.
Замок щелкает за спиной, и я делаю первый шаг в новую жизнь. Внутри разливается удивительное чувство – словно птица, годами сидевшая в клетке, наконец расправила крылья.
А в кармане жужжит телефон – сообщение от сестры Андрея: «Еду. Что случилось?»
Я не отвечаю. Пусть сама увидит. Пусть все увидят.
Сажусь в такси:
– В аэропорт, пожалуйста.
Водитель кивает, и машина трогается с места. В зеркале заднего вида я вижу, как тает силуэт дома, где прошли десять лет моей жизни. Десять лет унижений, боли и страха. Но это в прошлом. Впереди – только свобода.
И знаете что? Я обязательно научусь готовить идеальный чизкейк. Но теперь – только для себя.
Неделю спустя я сижу в уютном кафе где-то на окраине Барселоны. Передо мной чашка горячего шоколада и свежий номер местной газеты, в которой я пытаюсь разобрать испанские слова.
Телефон вибрирует – очередной пропущенный от свекрови через интернет месседжер. Усмехаюсь и отключаю звук. За эти дни я получила, наверное, сотню сообщений и звонков. От его родителей, от общих друзей, даже от соседей.
– Вам еще кофе? – официант приносит счет. И говорит не Испанцем.
– No, gracias, – отвечаю с улыбкой, радуясь, что хотя бы эти простые фразы уже выучила.
Открываю ноутбук. На почте письмо от сестры Андрея, Кати:
«Маша, я понимаю твои чувства, но то, что ты сделала… Андрей в ужасном состоянии. Он даже на работу не выходит. Может, стоит поговорить?»
Закрываю письмо без ответа. Вместо этого открываю документ, который начала писать еще в самолете. «История одного брака» – банальное название, но какая разница?
«Я научилась улыбаться, когда больно. Научилась проглатывать слезы вместе с очередной порцией унижения. Каждое утро я просыпалась с мыслью — может, сегодня будет иначе? Может, сегодня он наконец увидит во мне человека, а не вечно неправильную, неумелую, недостойную его жену…»
Пишу и пишу, не замечая, как летит время. Слова льются потоком — все то, что я держала в себе годами.
Телефон снова оживает — на этот раз сообщение от подруги:
«Включи Первый канал в интернете! Там твой благоверный интервью дает!»
Быстро нахожу трансляцию. И правда — Андрей в студии какого-то ток-шоу. Осунувшийся, с кругами под глазами.
-
Я был слеп, — его голос дрожит. — Только когда она ушла, я понял, каким монстром был. Маша, если ты это смотришь — прости меня. Я все осознал. Давай начнем сначала…
Выключаю трансляцию. Горько смеюсь — надо же, какой талантливый актер. Интересно, сколько заплатили за это шоу?
Новое сообщение — от его матери:
«Машенька, доченька, он правда изменился! Умоляю, вернись, дай ему шанс…»
А следом — от самого Андрея:
«Я записался к психологу. Я меняюсь. Клянусь, все будет по-другому…»
Качаю головой. Поздно, милый. Слишком поздно.
Вечером гуляю по набережной. Море шумит, в воздухе пахнет солью и свободой. Захожу в маленькую кондитерскую, где работает пожилой испанец Хосе. Он уже знает меня — я прихожу сюда каждый день учиться готовить десерты.
-
Любительница Чизкейка, — улыбается он.
Киваю. Завтра начнем с чизкейка. Какая ирония.
В квартиру возвращаюсь затемно. Она маленькая, но уютная — белые стены, большие окна, вид на море. Первое жилье, которое я выбрала сама.
Открываю ноутбук — новое письмо от издательства:
«Уважаемая Мария! Ваша история нас заинтересовала. Готовы обсудить публикацию…»
Улыбаюсь. Кто бы мог подумать, что моя боль превратится в книгу, которая, возможно, поможет другим женщинам найти в себе силы начать новую жизнь.
Спустя несколько месяцев я захожу в свою кондитерскую — да, теперь она моя. Хосе согласился продать мне дело, увидев мою страсть к выпечке. Благо, что я много лет откладывала деньги, у меня достаточно накоплений. Каждое утро я пеку чизкейки, круассаны, тарты. И знаете что? Они идеальные.
На столике у окна — свежий номер русского журнала. На обложке фото Андрея с новой девушкой и заголовок: «История раскаяния: известный бизнесмен рассказал о своих ошибках…»
Усмехаюсь и выбрасываю журнал. Это больше не моя история.
Звонит телефон — номер незнакомый.
-
Мария? Это Елена из центра помощи. Прочитала вашу книгу… Не могли бы вы выступить перед нашими подопечными? Многим женщинам нужна ваша история.
-
Конечно, — отвечаю без колебаний. — Когда?
Вечером сижу на балконе, смотрю на закат. В духовке печется очередной чизкейк — на этот раз с лавандой и черникой. Мой особый рецепт.
Телефон пиликает — последнее сообщение от Андрея:
«Я все еще люблю тебя…»
Не отвечаю. Вместо этого открываю почту и пишу:
«Уважаемая Елена! Да, я готова поделиться своей историей. Потому что каждая женщина заслуживает быть счастливой. Каждая заслуживает уважения. И каждая должна знать: никогда не поздно начать сначала…»
В воздухе пахнет свободой. И знаете что? Эта свобода куда слаще любого десерта.
