Ольга терпеть не могла этот лес, но другого пути к автобусной остановке у неё не было — только через лесополосу, что начиналась сразу за её двором.
Под ногой что-то хрустнуло. Она вздрогнула, затаилась. И вдруг — тонкое, почти неслышное скулящее повизгивание.
— Есть тут кто? — окликнула она, голос сорвался и стал пронзительным.
Ответом была тишина. А потом — снова жалобный звук, почти как детский плач.
Холод пробежал по спине. Про этот лес давно шептались в городке. То дети пропадали, то подростки хулиганили. Места были недобрые.
Ольга медленно свернула с тропинки, отодвигая сухие ветки черёмухи. Пройдя чуть в сторону, она замерла.
В небольшой яме, прикрытой опавшей листвой, лежала собака. Кожа да кости, шерсть спутанная, в грязных колтунах. Лапы — передние и задние — были намертво скручены строительным скотчем. В мутных глазах читалась не мольба, не страх — лишь полное смирение.
— Боже ж ты мой… — прошептала Ольга, опускаясь на колени. — За что ж тебе такое?
Собака повернула голову в её сторону и слабо пошевелила хвостом.
Кто-то оставил это создание здесь — связал и бросил умирать в одиночестве. Медленно, мучительно.
Ольгу захлестнула ярость.
— Нет уж, не позволю, — проговорила она, расстёгивая пальто.
Пёс не сопротивлялся, когда она осторожно приподняла его, укутывая в свою одежду. Он лишь прикрыл глаза, будто понимал — спасение пришло.
— Потерпи, моя хорошая. Сейчас мы выберемся, — шептала она, направляясь обратно к дороге.
До ветклиники добралась на такси. Водитель, заметив в руках грязное животное, замотал головой:
— Я таких не вожу. Псину уберите.
— А если бы это был ребёнок? Ваш, например, — спокойно ответила Ольга, глядя ему в глаза.
Тот отвёл взгляд и молча распахнул дверь.
В приёмной было пусто, пахло лекарствами и хлоркой. Из коридора вышел мужчина в халате, высокий, с усталым лицом и щетиной. Бросив взгляд на Ольгу и её свёрток, указал на стол.
— В лесу нашла, — пояснила она, аккуратно выкладывая собаку. — Связанную. Сколько она там пролежала — не знаю.
Врач молча развернул полы пальто. На миг застыл. Потом судорожно сглотнул:
— Каким же надо быть чудовищем…
Он быстро, но осторожно принялся резать скотч. Собака слабо дёрнулась, но больше не реагировала.
— Сможем помочь? — Ольга вцепилась в край стола, побелевшими пальцами.
Он поднял глаза, в которых плескалась злость:
— Обязательно. А потом найдём того, кто это сделал.
Ольга почувствовала, как исчез страх. Осталась только одна мысль — справедливость.
— Я пойду в полицию. Как вас зовут?
— Артём. Артём Викторович. А вы?
— Ольга Николаевна, — она достала блокнот и записала имя. — Нужно найти подонка. Он, скорее всего, где-то тут, в городе.
Артём кивнул и вернулся к пациентке.
— Это домашняя собака. Недавно выброшена. Максимум пару дней назад.
— Значит, ещё можно успеть, — в голосе Ольги зазвучала решимость. — Мы обязательно его найдём, правда, девочка?
Пёс, будто услышав, чуть дрогнул хвостом.
Утром следующего дня Артём увидел Ольгу у дверей клиники. Она сидела на лавке, кутаясь в куртку.
— Доброе утро. Вы что, с ночи тут?
— Нет, только пришла. Хотела узнать, как она.
Артём молча открыл дверь, пропуская женщину внутрь.
— Подождите здесь, я сначала осмотрю её.
Пока он ушёл, Ольга достала из корзины контейнер с едой, бутылку воды, документы. На стол положила папку с копией заявления в полицию.
Вчера в участке её едва слушали. Дежурный зевал прямо в лицо, а когда она упомянула жестокое обращение с животным, устало отмахнулся:
— У нас и без того работы хватает. Три ограбления, подросток пропал, авария со смертельным. А вы — с собакой.
— А если он завтра с людьми такое сделает?!
— Заявление примем. Но особо не рассчитывайте.
Артём вернулся минут через пятнадцать:
— Она держится. Сильно обезвожена, истощена, но внутренних повреждений вроде бы нет.
Он сел напротив, уставший, с тяжёлым взглядом.
— Повезло, что вы её нашли. Обычно такие не выживают.
В голосе слышалась боль — видно, не в первый раз он сталкивался с последствиями человеческой жестокости.
— Я подала заявление, — положила папку Ольга. — Хоть и без особой надежды.
— Не удивлён, — кивнул он. — Такие случаи редко кого волнуют.
— Как вы её называете?
— Пока никак. Просто номер восемь.
— Надо дать ей имя, — сказала Ольга с твёрдостью.
Врач едва заметно улыбнулся.
В палате было тепло. Собака лежала на подстилке, к лапе подключена капельница. Завидев Ольгу, приподняла голову и пошевелила хвостом.
— Узнала меня, — Ольга села рядом. — Я еду принесла.
Достала контейнер с куриным мясом, нарезанным мелко.
— Пока нельзя. Только специальный корм и по чуть-чуть, — предупредил Артём.
Ольга погладила собаку:
— Я буду приходить каждый день. Мы вместе справимся. И мы найдём того, кто с тобой так поступил.
Глаза собаки глядели на неё с доверием и благодарностью.
— Считаете, найдут? — тихо спросил Артём, когда они вышли в холл.
— Не надеюсь на полицию, — ответила она твёрдо. — Найду сама.
— Каким образом?
— Через соцсети. Сын показывал. Опубликую фото, расскажу, где нашла. Кто-нибудь да видел.
Артём хмыкнул:
— Упорства вам не занимать.
— Я библиотекарь, — спокойно пояснила Ольга. — Сорок лет. Искать информацию — моё призвание.
Она достала старый смартфон:
— Только вот с фото у меня плохо. Сможете помочь сделать снимок? Чтобы видно было всё, как есть?
Артём кивнул, подумав:
— У меня идея получше. Сестра работает в районной газете. Можно попробовать сделать заметку.
Ольга оживилась:
— Серьёзно? Вы думаете, она согласится?
— Должны, — твёрдо произнёс Артём. — Иначе какой смысл вообще называться людьми, если чужая боль ничего не значит?
В этот миг Ольга ощутила: она больше не одна. Рядом с ней появился человек, готовый идти до конца. И у того, кто обрёк собаку на страдания, не осталось ни малейшего шанса избежать расплаты.
— Тогда начинаем? — она протянула ему телефон.
— Пора, — кивнул Артём, и в его уставших глазах впервые промелькнул огонёк — робкий, но настоящий.
Квартира Ольги за две недели стала напоминать штаб-оперативку: повсюду бумаги, заметки, скриншоты, распечатки сообщений и комментариев, даже несколько анонимных записок, подкинутых в почтовый ящик. Каждое утро начиналось с перебора фактов.
В звонок позвонили — Ольга подскочила.
— Опять с опозданием, — укорила она Артёма, впуская его. — А у меня новости!
Он вошёл, стряхивая снег с плеч, щеки алели от мороза. Но глаза… в них жила энергия. Та, что появляется, когда есть цель.
— И у меня кое-что есть, — усмехнулся он. — Но ты первая.
Ольга торжественно положила на стол распечатку.
— С Заречной написала девушка. Видела мужчину с похожей собакой две недели назад. Она упиралась, он тащил. Машина — красная «Лада». Номера не запомнила, но первые две цифры — 17.
Артём присвистнул:
— Ты, Ольга, настоящая охотница за правдой.
Ольга покраснела:
— Подожди. Я показала это Семёнову. Он проверил все красные «Лады» с номерами на 17. Нашёл три. Одна у пенсионера — лежит в больнице, вторая у девушки. А третья…
Пауза. Она подняла глаза.
— Виктор Самойлов. 38 лет. Менеджер в строительной фирме. Живёт на Сосновой, 15.
Артём напрягся, перелистывая блокнот:
— Он был у меня. С овчаркой. Полгода назад. Имя собаки — Герда.
Ольга прижала руку к груди:
— Это она?
— Он говорил, что не справляется, просил советы. Я дал контакты приютов.
— А он выбрал… лес. И скотч, — Ольга сжала кулаки. — Ублюдок.
Артём вскочил:
— Надо звонить Семёнову!
Но звонок повис в пустоте. Телефон молчал.
— Что делать? — спросила она.
— Ждать. Или…
Он задумался, потом предложил:
— Поехали к нему. Просто посмотрим. Семёнову напишем — пусть подключается.
На Сосновой, у подъезда, они поджидали. И вот — красная «Лада».
— Это она, — шепнула Ольга, вцепившись в его рукав.
Из машины вышел Самойлов. Обычный, уставший человек. Не чудовище. Но Ольга знала — именно такие и совершают ужасное.
— Узнаю, — подтвердил Артём.
Ольга распахнула дверь.
— Куда? — Артём попытался удержать её.
— Разговаривать.
— Это может быть опасно!
— Не страшно.
Она пересекла двор, подошла к нему:
— Виктор? Пара слов о вашей собаке.
Тот замер.
— У меня нет собаки, — резко.
— Была. Герда. Помните? Лес. Липкий скотч. Холод.
Он отшатнулся.
— Я… я её не связывал! Я просто… отпустил. Не хотел… думал, убежит.
— Не лучше, — прошептала Ольга. — Это всё равно — убить.
Артём показал фото.
— Это она. Мы спасли её. Её кто-то связал. После того, как вы бросили.
Самойлов побледнел:
— Я не знал…
И тут появился Семёнов с напарниками.
— Виктор Самойлов? Пройдёмте.
Когда всё закончилось, Артём молча обнял Ольгу:
— Ты молодец.
Она только кивнула.
— А если бы я её не нашла?
— Но ты нашла.
В клинике царила тишина. Герда спала, уткнувшись носом в лапы.
— Я принесла пирожки, — сказала Ольга. — Со щавелем. Твои любимые.
— Ты меня балуешь, — улыбнулся он.
Прошло три недели. Суд. Газета. Сюжет на ТВ. Самойлов получил штраф, общественный резонанс — куда больше.
— Думаешь, он осознал?
— Возможно. Он плакал в суде. Может, понял. Может, нет.
Ольга сидела на коврике рядом с Гердой.
— Но она жива. А значит, всё было не зря.
Герда подошла, положила голову ей на колени. Артём смотрел на них и знал: началось нечто важное.
— Мой сын скоро приедет, — вдруг сказала Ольга. — На Новый год. Я рассказала ему про тебя. Он хочет познакомиться с тем, кто вернул его матери огонь в глазах.
Артём хмыкнул, но в глазах блеснули слёзы.
— А я — с удовольствием. И пусть пирожки будут не последними.
В ветеринарной клинике было тепло, а на душе — спокойно. Именно так выглядит дом, когда в нём живёт добро.
