На четвёртом этаже многоквартирного дома раздавался пронзительный женский крик. Женщина, охваченная паникой, поставила на подоконник маленькую девочку лет семи-восьми. За их спинами валил густой чёрный дым, а пожарных всё ещё не было видно…
Он когда-то служил в морских котиках и побывал в таких переделках, о которых большинство людей даже не подозревало бы.
Дослужился до капитана, в этом звании ушёл на пенсию и начал устраивать свою гражданскую жизнь, как многие другие.
Но было одно «но»… О’Нил пристрастился к алкоголю.
На пенсии он приобрёл небольшую квартиру в Лос-Анджелесе, в обычном жилом районе.
Дом был многолюдным, жильцы почти не общались друг с другом, ограничиваясь вежливым кивком в лифте.
Он посещал психолога и встречи с бывшими сослуживцами, ему не раз предлагали хорошие должности. Но…
Это только раздражало его. Он считал, что заслужил право на безмятежный отдых. И отдыхал по-своему.
Посещал футбольные матчи, смотрел спортивные трансляции дома, не расставаясь с бутылкой виски. Его пенсии хватало, нужды ни в чём не было. О личной жизни он не задумывался. Раньше не получилось, а теперь…
Теперь уже не хотелось. Пятьдесят лет, расшатанные нервы, не самое лучшее здоровье, да и общаться с обычными людьми он разучился.
Почти все его попытки завести отношения через интернет быстро заканчивались — вторых встреч не происходило.
О’Нил понимал, что проблема в нём самом, но когда у тебя есть квартира, пенсия, телевизор и полный бар — всё остальное кажется мелочами.
Для общения он завёл кота и собаку.
Кота он называл Кэп и всегда отдавал ему честь. Пса звал Рузвельтом. И, надо сказать, между ними действительно было сходство.
Ночи он коротал, борясь с кошмарами, а дни заполнял прогулками с питомцами, тренировками на тренажёрах и долгими часами в парке.
В обед смотрел спорт по телевизору, пил и засыпал.
Психолог уже давно советовал ему обратиться к специалисту по алкоголизму. И О’Нил не спорил. Просто каждый раз откладывал: «завтра», «на следующей неделе»…
Его единственными собеседниками стали Кэп и Рузвельт. Им это было достаточно. И его это тоже устраивало.
Казалось, что так будет всегда.
Но однажды всё изменилось…
Из-за травмы плеча, полученной ещё в службе, его левое плечо постоянно беспокоило его. Оно болело на смену погоды, иногда выбивалось вновь, стоило лишь неосторожно поднять что-то тяжёлое.
Его квартира находилась на четвёртом этаже, а под окнами — кустарник и лавочки.
В тот день его привычный порядок был нарушен. Настроение было хуже некуда, и с утра он налил себе солидную порцию виски.
Кот и пёс смотрели на него с осуждением, а О’Нил оправдывался перед ними:
— Только для настроения, ребята! Скоро всё брошу, клянусь!
По их глазам было видно: не верят.
Он продолжал что-то доказывать, когда внезапно через открытые двери балкона донёсся резкий запах дыма, а за ним — крики.
— Что за чертовщина? — удивился он и вышел на балкон.
Через несколько окон слева из квартиры вырывались клубы дыма. Женщина, высунувшись из окна, кричала в ужасе. Рядом с ней маячила головка ребёнка.
Внизу уже собирались люди, вдали выли сирены. Но успеют ли пожарные?
Будучи навеселе, О’Нил не заметил, как опасно навис над перилами, наклонился вперёд…
Стакан с остатками виски выпал из его руки. И он сам, потеряв равновесие, вылетел за перила.
Он пролетел через ветви дерева и приземлился на скамейку с такой силой, что на мгновение потерял сознание. Но боль в выбитом плече быстро привела его в чувство.
Будь он трезв, скорее всего, разбился бы. Но опьянение сделало его тело расслабленным и спасло.
Собравшись, он, придерживая левую руку правой, рванул к толпе под горящим окном.
Женщина на четвёртом этаже кричала не переставая. Она поставила девочку на подоконник, а из квартиры валил чёрный дым.
Толпа внизу металась в поисках хоть какого-то способа смягчить падение.
О’Нил не стал раздумывать. Его учили: увидел проблему — действуй. И он действовал…
Он резко рванулся вперёд и ударился левым плечом о дерево. Щёлкнул сустав — плечо встало на место, а сам он, охнув от боли, рухнул на землю.
Эта же боль и не дала ему потерять сознание. Вскочив, он буквально растолкал толпу, словно кегли, и оказался прямо под горящим окном. Потом поднял руки вверх и громко крикнул:
— Всем молчать!
Толпа замерла. Наступила тишина.
— Бросайте её! — заорал он женщине наверху. — Я поймаю!
Женщина, охваченная ужасом, посмотрела вниз, закричала, но всё-таки подняла девочку, аккуратно перекинула её через подоконник и… отпустила.
Удар пришёлся ему прямо в грудь. Руки немного смягчили падение, но всё равно было больно.
Очнулся он уже в больничной палате. Возле его кровати стояли полицейский, медсестра и какой-то солидный мужчина в дорогом костюме.
— Вы были в состоянии алкогольного опьянения, — укоризненно заметила медсестра. — Нам с трудом удалось вас спасти. Вы в курсе, что обезболивающее не действует при алкоголе?
— А вы понимаете?! — вмешался мужчина в костюме. — Этот человек спас ребёнка! Сейчас не время читать ему морали.
— Поняла, господин мэр, — быстро ответила медсестра и отступила в сторону.
— Вы житель квартиры №48? — спросил полицейский, поднимая бровь.
— Да, — подтвердил О’Нил с тяжёлым вздохом.
И тут он ощутил, как болят сломанные рёбра и гипс на левой руке.
— Вы выпрыгнули, чтобы спасти? Вы сами потребовали выбросить ребёнка? — продолжал допрашивать полицейский. — А если бы не поймали? Вы осознаёте, что могли стать причиной её смерти?
— Офицер, — голос мэра был холодным, как лёд, — вам не кажется, что допрос героя после операции — это чересчур?
— Но мне нужно составить протокол, — попытался возразить тот.
— Покиньте палату, — приказал мэр. — Я сам поговорю с вашим начальником. Как номер вашего жетона?
Записав номер в телефон, мэр махнул полицейскому на дверь. Тот, недовольно бурча, ушёл.
Мэр собрался что-то сказать, но в это время в палату ворвалась женщина в больничной пижаме — мать спасённой девочки.
За ней бросились медсестры, пытаясь остановить, но она всё же добежала до О’Нила и обняла его.
— Спасибо вам за спасение моей дочери! — всхлипнула она, прежде чем её мягко увели обратно.
Мэр, наблюдая за сценой, кивнул врачу и своему помощнику:
— Когда журналисты смогут взять у него интервью?
— Завтра, — недовольно буркнул врач.
— Вы сейчас без работы? — повернулся мэр к О’Нилу.
— Пока да… — неуверенно начал тот.
— Отлично. Тогда присоединяйтесь к моей команде. Нам нужен человек с опытом и крепким характером. Отдыхайте, а когда выпишетесь — мы за вами заедем.
Голова у О’Нила кружилась, и не только от лекарств. Но он вспомнил про Кэпа и Рузвельта, оставшихся в его запертой квартире.
— У меня дома кот и собака…
— Кэп и Рузвельт? — рассмеялся мэр. — Всё устроим!
Что было дальше, расскажу коротко.
Когда Нил поправился, мать девочки пригласила его в гости. Квартира уже была отремонтирована.
Маленькая Грейс, та самая спасённая девочка, залезла ему на колени и обняла за шею своими тоненькими руками.
По дому бегали Кэп и Рузвельт, которых на время взяла к себе женщина.
Теперь Нил приходил к ним каждый день. Грейс с радостью делала с ним уроки. Она рассказывала ему о задачках, а он, не особенно в них разбираясь, просто слушал и поддерживал.
В мэрии он занял пост, связанный с надзором за экстренными службами. Работы было много, но он всегда находил время заехать к Грейс и её маме.
Тем более, что скоро им предстояло сообщить малышке радостную новость: дядя Нил переезжает жить к ним.
К тому времени он уже полностью отказался от алкоголя. Просто потому, что теперь у него было для чего и ради кого жить.
Кэп и Рузвельт обитали на два дома — кормили их и там, и здесь.
Теперь О’Нил был счастлив. Ночами его больше не мучили кошмары. Он даже задумался пригласить своих бывших сослуживцев на свадьбу.
Жизнь наладилась.
Иногда судьба меняется в одно мгновение. Главное — не пройти мимо.
Как думаете, разве не так?
