Рокки умuрал. От старости или от тоски — сам уже не понимал. Он лежал, раскинув лапы под ласковым весенним солнцем, подставив нагретому воздуху своё вытертое, полулысое брюхо. Всё внутри подсказывало — это его последняя весна. Весной же и началась его счастливая жизнь, когда на его пути появилась она — Алина. С ней он провёл лучшие десять лет. А потом осталась только боль. После того как хозяйка исчезла, он всякий раз подрывался к калитке, стоило послышаться женскому голосу, надеясь, что это она вернулась, и каждый раз с опущенной головой возвращался на своё место. С тех пор он остался один — преданный охранник пустующего дома, оставленного на попечение после побега Андрея, бывшего дачника.
Кормили Рокки кто как мог — добрые соседи, редкие гости Алины. Его свалявшаяся, слипшаяся шерсть свисала тусклыми клочьями, красноречиво рассказывая о том, как он заброшен. В последние дни на его нос садились мухи — наглые, ленивые — а он только моргал, не прогоняя. Из воспалённых, уставших глаз текли бесконечные слёзы. Его пасть, когда-то грозная, теперь выглядела трогательно и беззащитно. Но даже теперь, измученный и старый, он не знал иных чувств, кроме любви и преданности. И всякий раз, когда кто-то осуждал Алину, в нём что-то сжималось от гнева — он не позволял её ругать.
Когда-то он был гордостью всей округи — великолепный кавказец, внушительный, огромный, с мощной гривой вокруг головы, словно у льва. Уши, подрезанные в молодости, стояли как радары, улавливая любой шорох. Его глухой басовитый лай, раздающийся за высоким забором, заставлял прохожих инстинктивно ускорять шаг. Никто не осмеливался подойти близко к калитке, за которой жил этот страж.
Алина была утончённой женщиной, ей было чуть за сорок. Она потеряла мужа рано, и в тот день, когда встретила Рокки, просто шла на рынок за продуктами. В клетке на старом пледе среди других щенков скулил он — худой, серый, с больным животом и хромающей задней лапкой. Среди всех он выделялся породистостью — чистокровный кавказец, но с «изъяном», как выразилась его первая хозяйка, пытаясь поскорее сбыть обузу. Алина остановилась, не в силах пройти мимо. Она долго смотрела на него, а он, почувствовав её взгляд, вдруг завопил изо всех сил, словно умолял о помощи. Она поняла: это судьба. Отдав последние деньги, прижала его к груди и понесла домой.
С этого момента жизнь щенка изменилась. Уже в тот же день они побывали у ветеринара. Старик в белом халате осмотрел щенка, выписал лекарства и список витаминов. В конце хмуро сказал:
— Вы уверены, что справитесь с кавказцем? Они огромные, едят много — мясо, творог, яйца, — чтобы кости правильно росли. И жить им лучше на улице, в просторе, в движении. Это не квартирная собака, они охранники.
Алина слегка растерялась. Она посмотрела на малыша, сжавшегося на руках.
— Посмотрим, — ответила она, улыбаясь. — Главное — поставить его на ноги. А там разберёмся. Значит, будешь у меня большим и славным псом. Назову тебя Рокки.
Имя показалось странным даже ему, но он замахал хвостом, изо всех сил стараясь угодить.
Вырос он быстро. Из щуплого и несчастного щенка стал настоящим медведем — крепким, пушистым, с серо-бурой шкурой. Алина жила в хрущёвке, две комнаты и тесная кухня. Но несмотря на это, к ней часто приходили друзья. В зале стоял большой стол, раскладывавшийся при необходимости. Его придвигали к дивану, собирались, ели, смеялись. Рокки поначалу недолюбливал шумные застолья, но потом полюбил всех этих весёлых людей. Он бегал по комнате, вилял хвостом и облизывал гостей — особенно он был рад двум подругам хозяйки: Любе и Лиле.
Люба — женщина громогласная, круглолицая, с тугим пучком на голове. Часто приносила с собой банки с соленьями и тёплые пироги, а для Рокки — колбасу. Была одинока, хотя и встречалась с бывшим мужем, которому при встрече бросала: «Снова ты? Не кормят дома?» Потом на кухне громко ругалась с ним, а за столом всё равно клала ему в тарелку самое вкусное. Рокки таких «бывших» недолюбливал, чувствовал в них фальшь и корысть.
Лиля — противоположность. Хрупкая, молчаливая, с лицом, которое называли бы ангельским. Её глаза сияли мягким синим светом. Брови — тонкие, почти невидимые — поднимались с удивлением или изгибались с лёгкой улыбкой. Была замужем дважды. Сейчас встречалась с мужчиной — статным, ухоженным, в дорогом костюме. Лиля была единственной, у кого была иномарка, подаренная вторым супругом. Виктор, как его звали, не появлялся на праздники, но периодически заглядывал, жаловался на бывшую жену и нёс всякую ерунду. Алина после каждого его визита говорила Рокки:
— Всё ещё любит Лильку, подлец. А всё гадит.
Из разговоров Алины с Лилей Рокки знал, что Лиля никак не может вычеркнуть из жизни своего бывшего — Витьку, и что встречаются они время от времени тайком. Рокки думал: будь он человеком, ни за что бы не отпустил Лилю — она была лёгкой, доброй, простодушной. Когда Лиля выходила во двор покурить, мужчины тянулись за ней, словно по команде, и оттуда раздавались смешки, хриплые анекдоты. Её все любили — за то, что с ней было просто.
Но никто не был Рокки так дорог, как его хозяйка — Алина. Она никогда не кричала, но всегда добивалась своего. Рокки с первого дня спал рядом с ней — сначала в ногах, а потом, став великаном, перебрался на коврик у кровати. Там он охранял её сон, порой лизнув шершавым языком открытую ступню, когда она выбивалась из-под одеяла.
Когда Рокки был щенком, они часто ездили на дачу, что находилась в посёлке неподалёку. Там жил Андрей — старый приятель покойного мужа Алины. Когда-то Костя подобрал его, спившегося, на улице и приютил. Андрей с тех пор жил в пристройке у дачи. Был он человеком тихим, забитым, не способным к жизни на свободе — сказывались годы, проведённые на зоне. Пока Костя был жив, Андрей хоть немного шевелился — следил за участком, сажал деревья, помогал с баней. Алина тогда приезжала по выходным — всё цвело, жизнь кипела. Забор увивали вьющиеся растения, компания собиралась за шашлыками, звучали песни.
После гибели Кости Андрей словно погас. Без Алины дача быстро запустела. Он оживал только на время её приездов, а стоило ей уехать — вновь уходил в себя и в бутылку. Всё реже собирались весёлые компании. Оставались лишь подруги Алины, да и те недолго задерживались — уж очень неприветливо выглядел участок, и Андрей всех отпугивал.
И однажды всё изменилось. Алина вернулась домой с работы необычайно возбуждённая. Кинув Рокки в миску еду, она схватила телефон и стала звонить кому-то с радостью в голосе. Так пёс узнал — её тётка, живущая в США, зовёт Алину к себе. За несколько недель она подготовила все документы, оформляла визы, договаривалась. Рокки всё это время неотрывно следил за ней, чувствуя тревогу. Он старался не мешаться, не шуметь, не хандрить, но чувствовал — она отдаляется. И когда в доме собрались подруги, обсуждая, кому бы взять Рокки на время, он понял — его оставляют.
Он молча ушёл на свой коврик. Гул голосов, жаркие споры, восклицания… Всё это было фоном. Из всей беседы он понял главное: никто из подруг взять его не мог. Надежда вспыхнула на секунду. Но вскоре приехала Лиля, и, не глядя ему в глаза, засунула его в машину. Они поехали на дачу.
Оставив его, Лиля сразу же уехала. Рокки бегал по участку, не скрывая радости — ветер, простор, солнце. Он почти забыл тревогу. Алина, тем временем, принесла бутылку, выставила нехитрую закуску и позвала Андрея. Рокки сразу насторожился. Усевшись рядом, он слушал — разговор шёл о нём. Сначала Андрей сопротивлялся, но после пары рюмок смягчился. Он стал заглядывать Алине в глаза, похохатывать, придвинулся ближе и, взяв её за руку, что-то сказал. Она расхохоталась, уже навеселе. Потом он взял миску с кормом, позвал Рокки и закрыл его в вольере.
Пёс не понял, что происходит. К миске он даже не подошёл. Он следил, как Андрей и Алина зашли в дом. Дверь захлопнулась. Всё стихло. Рокки бегал по клетке, скуля, иногда лая, надеясь, что его услышат. Никто не отзывался. Ночь прошла в тревоге. Под утро Рокки задремал, но тут открылась калитка, и вошла Алина.
Она была вся помятая, глаза покрасневшие. Подошла к нему, обняла и заплакала.
— Прости меня. Я обязательно вернусь, — шептала она. — Андрей поклялся, что будет за тобой следить. Мне нужно помочь тётке, я должна… пожалуйста, дождись.
Она развернулась и ушла, не оглядываясь. Рокки остался стоять. Он не мог обидеться на неё. Но душа болела.
Сколько времени прошло с тех пор — он не знал. День сменялся ночью. Его навещала только Лиля. И вот вчера она пришла снова. Сказала, что Алина возвращается. Он приподнялся, хотел вскочить, но тело его не слушалось. В ту ночь, когда всё вокруг спало, Рокки умер.
Утром Алина въехала на участок с радостью в голосе:
— Рокки! Я дома! Ты где, мой хороший?
Никто не отозвался. Она зашла в сад, подошла к вольеру. Он лежал там, как всегда — положив голову на лапы. Только не дышал. Алина закричала. Кинулась к нему, обнимала, звала:
— Прости, Рокки… я не могла… тётка умирала… но я всё равно должна была вернуться! Почему так?.. Почему ты не дождался?
После похорон она долго сидела за столом, молча, с пустыми глазами. Её словно вырвали изнутри. Вдруг — звонок в калитку. Она машинально подошла и открыла.
Перед ней стоял молодой парень — вихрастый, с неуверенной улыбкой. В руках — щенок.
— Вам щенок не нужен? — спросил он. — Или может… работник какой нужен? Дача запущена.
Алина не ответила. Только кивнула, впуская его во двор. И в тот момент её взгляд упал на заросли жасмина. Там, в тени, ей показалось — мелькнула огромная голова. Рокки. Он смотрел на неё и… улыбался. Щенок залаял. Видение исчезло. Алина опустила взгляд на малыша — он был вылитый Рокки. Она провела рукой по его спине. Пальцы скользнули по руке парня. И вдруг — словно ток прошёл. Свет наполнил всё вокруг.
А где-то выше, в небе, на них смотрел Рокки — довольный, спокойный, счастливый.
