— Дон, Донушка, ну поешь хоть чуть-чуть… И вода вся осталась. Ты и не пил совсем? Что же мне с тобой делать?
Кира села рядом на ступеньки, положив руку на бок псу. Овчарка чуть приподняла голову, но тут же снова опустила её на лапы, зарывшись мордой.
— Я понимаю, ты тоскуешь. Я тоже, Дон. Сильно… Если бы ты знал, как мне его не хватает, — Кира всхлипнула, но почти сразу взяла себя в руки.
Собаки чутко чувствуют человеческое состояние, и Дон был не просто преданным компаньоном, а настоящей опорой Киры на протяжении семи лет. С того самого дня, как появился в их доме, он стал её молчаливым собеседником, единственным, кто не задавал ненужных вопросов, не давал советов и не просил подробностей. Он просто был рядом, терпеливо слизывая слёзы с её щек, а потом, когда эмоции стихали, приносил поводок и свою любимую игрушку, словно предлагая вместе прогуляться и выдохнуть. Папа тогда говорил: «Идите, проветрите головы».
Он же и принёс когда-то в дом этого лопоухого щенка.
— Прошу любить и жаловать, Дон! Имя по паспорту — язык сломаешь, так что пусть будет Дон.
Мама пришла в ужас, а Кира не могла сдержать смех, наблюдая, как неуклюжий щенок вертел головой в разные стороны, будто не веря, что попал в дом.
— Всё, покоя нам не видать… — мама всплеснула руками и пошла за тряпкой, а папа подмигнул дочери с улыбкой.
— Нравится?
— Очень! Пап, а почему ты его завёл?
— Доктор сказал, мне нужны долгие прогулки и положительные эмоции. Вот я и решил совместить приятное с полезным. Да и вообще, я всегда мечтал о собаке.
— Помню.
— Вот, решил, что пора исполнять мечты.
Кира сейчас была уверена: именно Дон продлил папе жизнь. Врачи тогда не оставляли ни малейших шансов, от силы год. А он, крепкий, энергичный, продолжал жить, будто и не слышал прогноза. Отказался от вредных привычек, но остальное не менял: работал на участке, ухаживал за садом, особенно за своими любимыми яблонями и розами, и серьёзно занимался воспитанием Дона.
— Собака должна быть не избалованной, а воспитанной и умной, — повторял он.
И только одного он не смог — подготовить любимца к своему уходу. В ту ночь, когда не стало папы, Кира проснулась от странного звука. Страх сковал её: этот вой был полон отчаяния. Никогда она не слышала от Дона ничего подобного. Внутри уже было ощущение — случилось самое страшное. Она бросилась в спальню родителей. Мама, с тёмными, будто потухшими глазами, тихо попросила:
— Кирочка… Уведи собаку…
Но Дон, услышав её голос, сразу умолк. Он лег рядом с кроватью и замер, не отводя взгляда от покойного хозяина.
— Он не уйдёт, мам. Не гони его. Он тоже любил папу.
Дальше всё смешалось. Время то проносилось мимо, как в ускоренной перемотке, то тянулось бесконечно. Кира едва держалась.
Они не уехали в город, остались в доме.
— Я пока не могу, доченька, — говорила мама. — Здесь он будто ещё с нами…
— Мама… — Кира обнимала мать, не зная, как помочь. Мигрени вернулись. Ольга лежала в темноте, терпя приступы, как и прежде, но теперь боль навалилась вся разом, будто накапливалась годами, чтобы теперь обрушиться без остатка.
Кира беспомощно металась.
— Потерпи, Кирочка. Всё наладится…
Когда? — хотелось крикнуть, но она молчала, не смея увеличивать боль матери.
Дон всё это время почти не заходил в дом, лишь изредка появлялся на веранде или уходил в сад. И вот, спустя несколько дней, он вернулся и лег у кровати Ольги. Ни уговорами, ни упрёками выгнать его не удалось. Он не ел, только пил воду, которую Кира подносила в той самой миске, что выбрал когда-то отец. На пятый день мама проснулась утром — впервые за долгое время выспавшаяся и без боли. Осторожно сев на край кровати, она вздрогнула — ноги коснулись чего-то тёплого.
— Дон! Напугал… Ты чего здесь?
Собака приподняла голову и заглянула ей в глаза. Ольга тихо сказала:
— Спасибо.
Она, покачиваясь, пошла на кухню. Кира застала её сидящей на веранде с бутербродом в руках.
— Мам, ты ешь?
— Ага. И, кстати, дом в ужасающем состоянии! Ни еды, ни порядка. Чем ты питалась вообще? И Дон? Он ведь голодный!
— Он совсем ничего не ест, мама. Как бы я ни старалась…
Дон только буркнул в ответ и снова закрыл глаза.
— Вот так и валяется. Надо бы ему кашу свежую сварить. Посмотрим, что там в холодильнике осталось. Мясо есть?
Они с энтузиазмом взялись за дело, но даже вдвоём не добились результата. Дон встал, тяжело двигаясь, и ушёл в сад.
— Всё. Едем к ветеринару, — решительно сказала Ольга. — Потеряем пса, если не поможем. Заводи машину, я быстро соберусь.
Пока Кира открывала ворота, Ольга вышла на крыльцо и позвала:
— Дон! Донушка, иди ко мне!
Тишина. Она спустилась в сад, по знакомым дорожкам, проложенным руками мужа. Ветви яблонь под тяжестью урожая склонились почти до земли. Ольга заставила себя не думать, как он гордился этим садом.
Вдруг кусты малины зашевелились, и она замерла. Дон стоял возле малинника и что-то ворчал, словно отгоняя кого-то.
— Что там? Ежик? Крыса?
Ольга подошла ближе, присмотрелась. В траве кто-то шевелился. Переступив через низкий забор, она раздвинула зелень и замерла.
— Ну только этого нам и не хватало…
Маленький котёнок, ещё слепой, беспомощно жался к её ладоням. Дон удивлённо гавкнул, когда она поднесла комочек к его морде.
— Ну, ты что? Неужели испугался? Посмотри, он же совсем малюсенький. И что теперь с ним делать?
Пёс обнюхал малыша. Тот потыкался носом в его морду, и Дон, замерев, вдруг аккуратно лизнул котёнка. Потом ещё раз.
— Ясно, — усмехнулась Ольга. — Пошли, посмотрим, что Кира скажет на это.
На крыльце Кира недоумённо уставилась на приближающуюся процессии.
— Мам… Я уже волновалась… А это кто у тебя?
— Ну вот, Дон, подкинул ты нам задачку, — с иронией произнесла Ольга, усаживая крошечного котенка на верхнюю ступеньку. Дон тут же устроился рядом, начал вылизывать найденыша, стараясь согреть его теплом своего тела.
— Вот это сюрприз! И что теперь с этой радостью делать будем?
— Пока не придумала. Придется выяснять, чем его кормить. А вот с нянькой, похоже, вопрос уже решен.
Маленькая пушистая находка оказалась спасением для всей семьи. Дон повеселел, и после строгого внушения, которое устроила ему Кира, впервые за долгое время притронулся к пище.
— Раз уж решил в родительство податься — ешь, пожалуйста! — Кира нахмурилась, подвинула миску ближе к его морде. — Папам нужны силы, а не дрожащие лапы. Как же ты собираешься ребенка воспитывать в таком состоянии?
Дон нехотя поднялся, переминаясь с лапы на лапу. Когда увидел, как котенок подползает к еде, сердито зарычал — мол, пока не доел, никто не трогай.
— Началось! Воспитательные меры пошли! Умница, Дон! — Кира, наблюдая за тем, как пес наконец начал есть, облегченно выдохнула. В глубине души она понимала: без этого маленького комочка шерсти, они, возможно, уже прощались бы с Доном. Он, как и все в семье, был с характером. И слабость себе не прощал.
Ольга, понимая, как важна сейчас учеба дочери, настояла, чтобы ночные кормления взяла на себя.
— Тебе нужно экзамены закрывать и диплом писать. Вот и занимайся. А младенца, хоть и с хвостом, я прокормлю, не впервой.
Котенок рос, и вскоре стало ясно — это девочка.
— Как будем звать? — Ольга усадила кошечку к себе на колени, одновременно отталкивая Дона, который то и дело пытался утащить свою подопечную обратно к себе. — Дон! Я тебе сейчас уши надеру! Дай поесть ребенку!
— Даже не знаю… — Кира крутила на запястье любимый браслет, подарок отца. Он был простым — тонкая нитка с бирюзовыми бусинами, но Кира не расставалась с ним с того дня, как его не стало. Вдруг нить не выдержала и лопнула. Бусины рассыпались по полу. — Только не это… — она опустилась на колени, лихорадочно собирая их, почти в слезах.
— Не беда. Новую нитку возьмем, покрепче. — Ольга улыбнулась. — Слушай, а давай так и назовем — Бусинка? По-моему, отлично подходит.
Дон, заметив, что еда закончилась, тут же подхватил свою приемную дочку и аккуратно потащил в угол, к лежанке. Устроившись, начал методично вылизывать сонную малышку.
— Никогда бы не поверила, что в серьезном взрослой овчарке может проснуться отцовский инстинкт.
— Я тоже! — Кира подобрала последнюю бусинку. — Всё, мам, только ты нитку покрепче найди…
Не успела она договорить, как Дон сорвался с места и помчался в сад.
— Что там? Кира, не ходи одна! — Ольга вскочила и поспешила за дочерью.
Дон яростно лаял у одной из самых больших яблонь. Девушки подошли и увидели на ветках двух перепуганных мальчишек, которые при виде хозяйки вжались в крону, поджав ноги.
— Понятно! — Кира засмеялась, глядя на забравшихся непрошеных гостей. Дон, подпрыгивая снизу, пытался дотянуться до них.
— Дон, ко мне. Сидеть. Тихо!
Пес тут же послушался, опустился рядом с Кирой и молча уставился на парней.
— Вот это да… — протянул самый лохматый из нарушителей.
— Ну и что, скажите на милость, вы здесь забыли?
Ребята поникли, переглянулись. Наконец, тот же парень, что первым заговорил, пробормотал:
— У вас яблоки вкусные…
— Вкусные — не спорю. Только они ещё не поспели.
— Мы знаем. Но с солью — огонь!
Кира усмехнулась, держа пса за ошейник.
— И всё-таки полезли, зная, что тут собака?
— Знали. Только он в последнее время тихий стал. Всё на веранде лежал, не шевелился даже.
— Значит, вы ещё и следили за ним?
— Не за вами — за псом. А как его зовут?
— Дон. А теперь — слезайте.
Мальчишки замотали головами в унисон.
— Он вас не тронет, я его держу. И без команды он не кусается.
— Да слезайте уже, чего вы, — Ольга подошла ближе. — Рановато вы за яблоками, они ещё зелёные. Но вот что — если потом захотите, приходите, соберёте. А пока пойдёмте — у меня есть булочки и варенье. Устроит?
Сорванцы, не дожидаясь второго приглашения, спрыгнули с дерева. Дон настороженно наблюдал, но когда к нему протянули грязные ладошки, повёл ухом и позволил себя погладить.
— Можно его потрогать?
— А ты не боишься? — усмехнулась Кира. — Ладно, можно.
Булочки и варенье исчезали с поразительной скоростью. Малинового варенья, сваренного в этом году впритык, не осталось ни ложки. Но глядя на счастливые лица ребят, Ольга только наливала чай и пододвигала к ним новые баночки.
— Угощайтесь, детки.
— А это кто у вас тут? — Матвей, самый разговорчивый, указал на котёнка, уютно устроившегося между лап Дона и блаженно подставляющего бока под языковой «душ».
— Это? Это теперь его дочка. Нашел сам, теперь вот нянчится.
— Хорошенькая! На кошку тети Раисы похожа…
— Тогда ясно, откуда взялась. Раиса — соседка наша.
— Только обратно та кошка её не примет, — деловито заметил Матвей. — От этой уже собакой пахнет.
— Так Дон и не отдаст. — Ольга оглядела пустеющий стол. — Ну что, наелись?
— Спасибо, тётя Оля! — наперебой заорали мальчишки, вскакивая со ступенек. — А мы ещё можем прийти?
— Конечно, приходите! — засмеялась Ольга. — Правда, варенья больше нет, съели всё подчистую.
— Зато булочки ваши — пальчики оближешь! — сказал Матвей, ещё раз чиркнув ладонью по спине довольного Дона, и помчался вниз по ступенькам. — Мы — купаться!
— Да вы с ума сошли! На улице же холодно!
— Для кого как! А нам — самое то. Мы же закалённые! Верно, пацаны?
Кира с Ольгой переглянулись, провожая глазами весёлую компанию, исчезающую за калиткой. А уже следующим утром Ольгу разбудил глухой лай Дона. Он гавкнул пару раз и замолчал, но во дворе послышалось какое-то шуршание. Женщина накинула на плечи шаль и, ступив на крыльцо, не сдержала улыбки. Матвей и его друзья, вооружившись палками и перчатками, дружно выдёргивали траву, прорастающую между плит на дорожках. Когда-то за этим участком ухаживал муж, но с его уходом Ольга с дочерью почти перестали следить за садом.
— Доброе утро, тётя Оля! А булочки сегодня будут? — Матвей поднял глаза и заулыбался.
— Обязательно будут! За такую помощь — да ещё и с изюмом!
С тех пор мальчишки стали появляться регулярно. С началом учебного года Кира всё чаще ночевала в городской квартире, чтобы не вставать затемно, а Ольга оставалась в доме одна. Каждое утро она ставила тесто, а после обеда ждала своих маленьких помощников. Мальчишки копались в саду, носили ведра, сгребали листья, а потом дружно садились пить чай. Узнав, что у Матвея трудности с учёбой, Ольга предложила Свете, его маме, заниматься с ним дополнительно.
— Я же всю жизнь в школе проработала — не зря, надеюсь.
— Оля, ну ты же знаешь… У нас на репетитора нет средств, — замялась Света.
— А я что, про деньги что-то сказала? Даже обидно слышать! Да он мне столько помог — я у тебя ещё в долгу осталась!
Сам Матвей сначала бурчал, но когда за диктант получил первую пятёрку, сменил гнев на интерес. Тем временем Бусинка выросла в красавицу — пушистую, резвую, с пытливым взглядом. Дон за ней уже не поспевал, но всё так же заботился о своей «приёмной дочке». Даже еду делил, чего раньше и представить было нельзя. Кира, глядя, как они дремлют, прижавшись друг к другу, однажды задумчиво сказала:
— Ты только посмотри, мама… Такое ощущение, будто она появилась точно тогда, когда всем нам это было нужнее всего. Прямо кошачий ангел.
С наступлением холодов Ольга подумывала о переезде в город, но тут Кира, покраснев, призналась: Дима — тот самый, в которого она влюбилась ещё в школе — наконец сделал ей предложение.
— А ведь хорошо, что папа успел довести дом до ума, правда? Квартира вам с Димой, а я с Доном тут и останусь. Всем удобно — и никто не один.
— Мама, но ты тут совсем одна…
— Перестань! Здесь люди круглый год живут, и город рядом. Телефон под рукой, машина у тебя всегда есть. Всё под контролем!
Кира и Дима тихо расписались в ноябре, а к Новому году Ольга узнала, что скоро станет бабушкой. Готовя угощения, она весело напевала и подгоняла домашних:
— Дон, утащи Бусю куда-нибудь! Сейчас наступлю, не заметив! Идите, гуляйте оба!
Открыв дверь, она вдохнула морозный воздух. Снег выпал накануне, и сад стал похож на открытку. Бусинка скакала в сугробах, а Дон, словно воспитатель, следовал за ней. Ольга засмеялась:
— Присматривай за ней, Дон! Ещё потеряем потом!
Она захлопнула дверь и поспешила на кухню. Утка отправилась в духовку, а пирожки уже формовались — специально для любимого зятя. Она с теплом вспоминала Диму — мальчишку, которого знала с детства, которого растила бабушка, пока та не ушла из жизни. Когда Кира заявила, что в пятом классе будет сидеть с Димой, Ольга только улыбнулась. Тогда это было детской прихотью, но сейчас её сердце радовалось: такой зять ей был в радость.
Она смотрела на Матвея и невольно сравнивала его с Димой. То же старание, доброта, желание помочь.
— Из тебя, Матвейка, человек получится, если только не свернёшь с пути.
— Правда, думаете? — он, как всегда, высунул язык от старания.
— Не думаю. Я знаю. Ну-ка, дай посмотреть, что написал?
С его сочинениями она обращалась бережно. Мысли у мальчика были светлые, только выражать их словами пока не умел. Но старание подкупало.
— Вот это — отлично! Умница ты у нас!
Она поставила пирожки в духовку, но внезапный громкий лай Дона прервал её мысли. Нечасто он так лаял. Ольга выглянула в окно и увидела, как пес мечется у калитки, яростно рыча и пытаясь выломать створки.
— Дон, что с тобой?! Успокойся! — на ходу она натянула сапожки и накинула шаль.
Она почти добежала до ворот, когда заметила, что Дон один. Без Бусинки. Сердце ухнуло.
Выбежав за калитку, она сразу поняла: та самая яблоня, что тянулась за забор, снова сыграла злую шутку. Девочка-кошка, как обычно, решила прогуляться по ветке, но рыхлый снег соскользнул и сбил её с ног — она упала прямо на дорогу. Стая дворовых собак окружила её моментально.
Ольга схватила Дона за ошейник, удерживая его изо всех сил.
— Нельзя, Дон! Они порвут тебя!
Собака рвалась, хрипела, но внезапно в стаю полетел снежок. Потом ещё один. И ещё. Раздался громкий хлопок — петарда! Собаки замешкались, завыли, отступили. Дон вырвался и заслонил Бусю собой. Но собаки уже разбегались. Соседский забор зашевелился, и на верхушке появился Матвей, сжимая очередной снежок.
— Не смейте трогать нашу Бусинку! — крикнул он вдогонку стае.
— Матвей! Как же я рада тебя видеть! — Ольга, дрожа, вцепилась в калитку. — Что ты тут делаешь?
— Мы петарды пускаем. Новый Год же! Только вы маме не говорите — наругается!
Издалека к ним подъезжала машина. Матвей прищурился, увидел, кто за рулём, и хитро усмехнулся:
— Кира едет! Я побежал. А завтра булочки будут?
— Будет и «Наполеон», и всё, что хочешь! Зови ребят! Встретим Новый Год! И, Матвей…
— Что?
— Спасибо тебе!
Он кивнул и исчез, а Ольга, глядя, как Дон тащит Бусинку во двор за шкирку, покачала головой:
— Куплю ей поводок! Ты с воспитанием явно не справляешься, папаша…
Всю ночь испуганная Бусинка не отходила от Дона, игнорируя даже Киру. Лишь под утро, когда молодая женщина наконец легла отдохнуть, кошка тихонько прыгнула к ней в кровать, свернулась клубочком у живота, а Дон лёг рядом, тихо вздохнув.
Прошло два года. В саду Кира с Матвеем собирали яблоки, а Ольга помешивала варенье на плите.
— Спит? — спросила она, выглядывая на веранду.
— Угу.
— И глянуть не дашь?
— Не нужно, мам. Там охрана на месте.
Малышка сладко спала в коляске. Рядом свернулась Бусинка, чуть слышно урча. Дон растянулся у её ног, подняв глаза на Ольгу.
— Всё хорошо, Дон, — прошептала она и поправила простынку на внучке. — Пусть спит.
