Мария Ивановна, как обычно, сидела в своём маленьком, душном ларьке. День выдался унылый, и торговля почти не шла — кому захочется бродить по улице под такой слякотью? Она смотрела сквозь мутное стекло на серый пустырь напротив и нетерпеливо ждала окончания смены.
И тут взгляд её зацепился за кошку. Худющая, облезлая, с тусклым взглядом, она стояла прямо у двери, не отводя глаз. В её взгляде было что-то странное — не просто голод, а будто просьба, обращённая прямо к душе.
— Уходи, — махнула рукой Мария Ивановна. — Здесь тебе нечего делать!
Но кошка осталась. Сидела, сверля её глазами, как будто умоляла.
— Ну и настырная же ты, — проворчала она и, поколебавшись, достала из сумки свой обед — бутерброд с колбасой. Отломила кусок и кинула животному. — На, ешь, раз пришла.
Кошка медленно подошла, аккуратно взяла кусочек в зубы… и скрылась за углом. Не съела — унесла.
— Вот те раз! Гурманша, видать, — усмехнулась женщина. — Не особо-то и голодная.
Однако спустя минут десять та вернулась. Снова села у двери и вновь смотрела тем же пронзительным взглядом.
— Да что ж ты хочешь-то, а? — почти с отчаянием спросила Мария Ивановна.
История повторилась: новый кусочек — и кошка опять исчезла. Так продолжалось три дня. Приходила, молча смотрела, брала еду и исчезала.
На четвёртый день Мария Ивановна не выдержала. Когда кошка в очередной раз ушла со своим кусочком, она закрыла ларёк, повесила табличку «Перерыв» и пошла следом, сама толком не понимая зачем.
Кошка двигалась быстро, время от времени оглядываясь. Женщина чувствовала себя нелепо — немолодая уже, крадётся по зарослям за бездомной кошкой. Смех, да и только! Но внутренний голос гнал её вперёд.
Кошка петляла между кустами, пока не остановилась у старого пня. На секунду замерла и исчезла где-то внизу.
— Кис-кис? Ты где? — позвала Мария Ивановна.
Ответа не было. Только шелест веток. Женщина подошла ближе — и увидела, как в углублении, между гнилыми листьями, лежат трое малышей — крохотные котята, попискивающие и ёрзающие. Кошка — рядом, настороженно следит за каждым движением.
Котята, морщась, пытались грызть принесённую ветчину, но сил не хватало. Мать неотрывно наблюдала за Марией Ивановной, готовая в любой момент встать на защиту.
— Так вот зачем ты каждый раз приходила… — прошептала женщина.
Она опустилась на корточки, чувствуя, как хрустят суставы, и долго смотрела на это крошечное семейство. Кошка была измождённой — ребра видны, шерсть свалялась, глаза блестят от истощения. Она кормила детей, сама ничего не ела.
— Эх ты, дура… — произнесла Мария Ивановна без злости, даже с теплотой.
Достала остатки бутерброда и положила перед ней. — На, тебе тоже надо есть. Котятам молоко нужно, а тебе — силы.
Но кошка даже не притронулась — лишь подтолкнула еду к малышам.
— Упертая, прямо как я, — тихо сказала Мария Ивановна и вдруг почувствовала, как сердце дрогнуло.
Небо затянули тучи. По холодной листве пробежал ветер, предвещая дождь.
— Вам тут нельзя оставаться. Замерзнете. — Женщина поднялась, стряхнула плащ. — Жди, я скоро вернусь.
Она зашагала обратно, уже не крадучись, а твёрдо и решительно. Вернувшись в ларёк, заперла его и пошла домой.
Дома она нашла старую бельевую корзину, выстелила её мягкими тряпками, взяла бутылочку с соской — осталась от внука, когда приезжала дочь. Налила туда подогретое молоко, прихватила зонт — и пошла обратно.
Кошка всё ещё сидела на своём месте. В глазах — тревога, но и ожидание. Тонкая ниточка доверия уже протянулась между ними.
— Послушай, — села рядом Мария Ивановна, — так дело не пойдёт. Пойдём ко мне. У меня тепло и еда есть. Не бойся.
Кошка смотрела пристально, но не убегала. Когда Мария Ивановна протянула руку, та только чуть дёрнулась — но не отстранилась.
— Вот и хорошо, — прошептала женщина. — Ты — настоящая мама.
Осторожно переложив котят в корзину, она укрыла их. Кошка наблюдала, напряжённо, но спокойно. Когда посадили и её, Мария Ивановна раскрыла зонт и взяла корзину на руки:
— Всё, домой.
На кухне она поставила корзину в угол, подложила под неё подушку. Налила молока в блюдце, поставила рядом. Кошка первое время сидела в стороне, наблюдая. Но спустя время подползла, поела — быстро, жадно.
— Молодец. Ешь. Им нужна здоровая мама, — ласково сказала Мария Ивановна.
Она села рядом, наблюдая за тем, как кошка греет своих деток, укладываясь вокруг них.
— Имя тебе надо. Как тебя звать? — задумалась она. — Майя. Вот и будет Майя.
В ту ночь она почти не спала. Всё вставала, проверяла, всё ли в порядке. Майя свернулась вокруг котят и спала, излучая тепло и покой.
Прошло пару месяцев. Квартира Марии Ивановны изменилась. Теперь на кухне стоял настоящий кошачий домик. Три котёнка — рыжий, серый и чёрно-белый — носились по дому, устраивали баталии и забеги.
Майя преобразилась: шерсть блестела, глаза стали мягкими. Она больше не напоминала ту исхудавшую бродяжку — теперь это была ухоженная, красивая кошка.
И сама Мария Ивановна изменилась. Улыбалась чаще. Начала по утрам делать зарядку. Снова взялась за вязание: сначала коврик для котов, потом шарф соседской девочке Наташе, а потом — и себе кофточку.
Когда котята подросли, пришло время искать им новые дома. Удержать всех она не могла. Наташа помогла — сделала фото, разместила в интернете.
Первого котёнка взяли молодожёны — хотели тепла в доме. Второго — пожилая учительница, у которой недавно умерла кошка. А третьего… оставила себе Наташа. Долго уговаривала маму — и всё-таки уговорила.
Маленький проказник каждый день устраивал бедлам — то горшки на полу, то занавеска порвана. Но никто на него не сердился. Он был малыш, и был дома.
И Мария Ивановна чувствовала, что её дом — больше не просто место, где она живёт.
Он стал тёплым. Настоящим. Живым.
