Среди новорождённых котят белоснежной красавицы Офелии один с первых дней выделялся внешностью: огромные лопоухие уши, почти отсутствующая шерсть и длинный тонкий хвост придавали ему странный и вовсе не милый вид.
— Что за чудище такое? — Нина Ивановна с любопытством рассматривала непохожего малыша, надев очки и склонившись над коробкой.
Пять новорождённых крошек аккуратно вылизаны и ухожены заботливой кошкой. Все, кроме одного, выглядели как на подбор: белые пушистики с розовыми носами и голубыми глазами. А этот серенький, непропорциональный, словно случайно затесался.
— Вот уж задачка… Кому такого пристроишь? Страшненький ты у меня, — вынесла она приговор.
Как она и предполагала, дела пошли именно так. Очаровательных малышей разбирали быстро, а серого ушастика с редкими вихрами на теле никто не хотел даже потрогать. Однажды подруга заглянула на чай, выбрала белоснежную кроху для внучки.
— Она давно просит котёнка, пусть порадуется. А вот этот… — брезгливо указала на неказистого котёнка, который, не теряя надежды, прижимался к её ноге. — Ну неужели Офелия могла такого уродца родить?
Следующие недели он слышал одно и то же: что он некрасив, странный, неправильный. Люди приходили, умилялись пушистым красавцам, а на него даже не глядели. Он, не понимая значения этих слов, с радостью стремился к каждому гостю — и каждый раз получал холодное отторжение. Только мама-кошка всё так же прижимала его к себе и вылизывала с любовью.
Он рос, креп и становился активнее, но его внешность по-прежнему раздражала хозяйку.
— Я думала, хоть немного шерсть отрастёт, — сокрушалась Нина Ивановна.
Все остальные давно нашли хозяев, а он так и остался нежеланным. И вот однажды утром, взяв хозяйственную сумку, она решительно пошла к мусорным бакам.
— Прости, но кормить тебя больше нет сил, — прошипела она, оставляя котёнка на обочине.
Он остался сидеть на грязном асфальте. Сначала подумал — игра. Попытался последовать за хозяйкой, но та резко топнула ногой: «Не смей!» Он понял — его бросили.
Долго оставаться в одиночестве не пришлось — стая дворовых котов быстро заметила пришельца и с шумом погнала прочь. Что было бы дальше, не появись вовремя старушка — неизвестно.
— Господи, ну и вид! Ушастый, лысоватый, словно крыса. Больной, не иначе, — бормотала она, положив перед ним кусочек булки. Он проглотил её с благодарностью.
Жизнь на улице оказалась тяжелой. Однажды на него бросился пёс, другой раз — наглая ворона вырвала еду и распорола ухо. Он стал остерегаться людей, научился держаться в тени.
Однажды его привлекли запахи — тёплые, манящие, доносившиеся откуда-то сбоку. Ресторан. У чёрного входа он принюхивался, когда на крыльцо вышла молодая официантка.
— А ты кто такой? Ждёшь кого-то? — с теплом в голосе сказала она.
Он поднял на неё глаза, полные печали, и негромко мяукнул. Девушка опустилась на корточки:
— Подожди меня здесь, хорошо?
Она вернулась с кусочком еды. Котёнок ел, забыв обо всём. Он вспомнил мамины прикосновения, тепло — и её ладонь была такой же тёплой. Но забрать к себе он её не мог — студентка, живёт с тётей, работает в ресторане. Однако каждый день приходила к нему.
— Кать, ну ты бы хоть не приманивала этого облезлого. Начальство не в восторге, — говорили коллеги.
Но она не слушала. Он ждал её. Она — его.
Однажды в ресторан зашёл респектабельный мужчина. Поужинав, он ушёл, но, пройдя за здание, заметил странную сцену: девушка и кот, сидящие на ступеньках. Он достал камеру и, прежде чем сделать снимок, вежливо обратился:
— Простите, не хотел напугать. Просто вы так гармонично смотритесь… Я фотограф, хотел бы сделать пару кадров.
— Вы тоже заметили, какой он необычный? — спросила девушка.
— Очень. Особенно это ухо… Он напоминает мне Ван Гога, — улыбнулся он.
— Вы не поверите, — удивилась девушка. — Я его именно так и назвала — Винсент!
Они разговаривали долго. Ушастый кот сидел рядом и тихо мурчал. Позже они обменялись телефонами.
Нина Аркадьевна зашла в гости к своей новой соседке, с которой до этого обменивалась лишь короткими приветствиями у калитки. Женщина недавно обосновалась в их районе, но до настоящего общения дело так и не доходило.
Оказалось, что Надежда Валентиновна — женщина доброжелательная и приятная в беседе. Они увлечённо разговаривали на кухне за чашкой чая, когда вдруг в дверном проёме появился кот.
Сначала Нина Аркадьевна подумала, что перед ней подросший ушастик, которого она когда-то приютила от Офелии. Однако этот был заметно крупнее, ухоженнее и, казалось, совершенно другим.
Женщина в изумлении уставилась на питомца, а Надежда Валентиновна с гордостью представила:
— Это мой Стефан. Кот редчайшей породы — корниш-рекс. Обратите внимание на его необычную внешность: уши, шерсть, выразительный взгляд. Прелесть, не правда ли?
— Да уж… — только и вымолвила Нина, не отрывая глаз от животного.
— Он у меня проказник. Всё норовит на улицу сбежать, приключения его манят. Часто ловлю по всему двору. А так — ласковый, добрый, — продолжала рассказывать хозяйка, с нежностью глядя на кота, который уютно устроился у её ног и мурлыкал.
— Значит, вы говорите… редкая порода? — переспросила Нина Аркадьевна, будто проверяя.
— Конечно. Мне дети подарили. Я бы сама не потянула такого красавца, дорогое удовольствие, — улыбнулась Надежда и налила соседке ещё чаю.
Но Нина вдруг заторопилась, вспомнив про неотложные дела. Поблагодарив за угощение, она быстро распрощалась.
— Значит, это был он… Тот самый котёнок от Офелии. Да это же не уродец, а настоящая редкость! — ворчала она, вернувшись домой.
На следующей неделе Нина Аркадьевна не раз приходила к мусорным контейнерам, где оставила того самого ушастика. Она звала, шептала «кис-кис», предлагала еду. Сбегались бездомные коты, но среди них не было того, кого она так теперь искала.
Прошёл месяц.
В одном из выставочных залов открывал свою фотовыставку известный в округе фотограф — Фёдор Серов. Среди гостей собрались все, кто хоть как-то относился к миру искусства.
Нина Аркадьевна неторопливо обходила экспозиции, разглядывая фотополотна. Вскоре в зале появился сам Фёдор в сопровождении своей помощницы Катерины. У него на руках устроился кот, поражающий своей выразительной внешностью и удивительной мудростью во взгляде.
Женщина застыла. В один момент она поняла: этот кот — он, тот самый. Несчастный ушастик, которого она когда-то счела уродом.
— Эту выставку я посвящаю важнейшим ценностям: доброте, дружбе и умению видеть настоящую красоту там, где другие её не замечают, — начал Серов. — Порой рядом с нами оказывается настоящее сокровище, но мы отталкиваем его, не разглядев сразу.
Он бережно погладил кота по спине.
— Знакомьтесь — Винсент. Мы с Катей не знаем, что ему пришлось пережить, но точно знаем: теперь у него есть дом, тепло и, главное, любовь. А главное — он каждый день делает нас счастливее.
Затем фотограф показал две фотографии: на одной — запылённый, уличный котёнок с потертым ухом и уставшим взглядом. На другой — ухоженный, благородный красавец с теми же глазами, только теперь — полными достоинства.
Нина Аркадьевна прижала руку к груди. Её сомнения рассеялись: это был тот котёнок, которого она выбросила.
Она хотела подойти, признаться, сказать, что узнала его. Но шагнула — и замерла. Слова застряли в горле.
Фёдор продолжал:
— Помните, каждый может стать настоящим произведением искусства, если его согреть добром.
Нина всё же набралась решимости и подошла ближе. Но как только она оказалась рядом, Винсент насторожился, затем громко зашипел и уставился прямо на неё.
— Что случилось, малыш? — встревожилась Катя. Она быстро взяла кота на руки и прижала к себе. Тот, дрожа, спрятался у неё под шеей.
— Наверное, устал. Пойдём домой, милый, — тихо сказала она и, не оборачиваясь, направилась к выходу.
Нина стояла, не двигаясь. Смотрела им вслед и еле слышно бормотала:
— Кто же знал… Кто же знал, — шептала она с горечью.
Через пару дней она пришла к Надежде Валентиновне с идеей:
— А давайте сведём Офелию и Стефана? Котята, может, получатся породистые…
Но та сдержанно улыбнулась:
— Прости, дорогая. Но твоя Офелия слишком простая для моего элитного кавалера.
С тех пор отношения между ними охладели.
А Винсент тем временем уютно свернулся у камина. Катя с Фёдором пили чай, сидя на диване. Она подошла, прижалась к любимому, и тут же рядом запрыгнул кот.
— Ты обижаешься, что не обняла первым? — с улыбкой сказала Катя, беря его на руки. — Ну конечно, я тебя тоже люблю. Ты же — наш самый драгоценный Винсент.
Им было всё равно, сколько он стоит и какой у него родословной. Он был для них — бесценным.
