Фрося, восьмилетняя кошка, уютно устроилась на своем любимом месте — на тёплой печи. Здесь было самое комфортное место во всём доме: зимой — приятное тепло от кирпичей, а летом — просто удобно и спокойно.
С этой высоты она могла следить за всем, что происходит в доме. Никто не наступит на её хрупкое тело, никто не спугнёт. Просторно, тихо, безопасно. Только к вечеру, когда всё замирало, на печку забирался Васёк — шестилетний сын хозяев. Он обнимал Фросю, прижимал её к себе с нежностью, и вскоре засыпал, погружаясь в детский безмятежный сон…
При мысли о Ваське кошка невольно заурчала, прикрыв глаза. Для неё он был как родной — как самый крупный котёнок, которого она когда-либо вырастила и воспитала. С самого младенчества она не отходила от него ни на шаг, лежала с ним в кроватке, утешала, слизывая слёзы с его мягких щёк. Его первые шаги были сделаны, держась за её хвост, и до сих пор он не мог уснуть без неё.
Фросю в доме особенно не жаловали — ну живёт кошка и живёт. Летом корм себе найдёт сама, зимой — немного молока в миску да кусочек хлеба, и она уже благодарна. Ласки от взрослых почти не было. Чаще, наоборот, ругали: то под ноги попала, то стул заняла не вовремя, то просто так, для порядка — напомнить, где её место.
Но Васёк был совсем другим. Тёплый, добрый, заботливый мальчишка. Он всегда мог приголубить Фросю, припрятать для неё лакомство или даже отдать часть своей еды. С ним она вела беседы, и, казалось, они прекрасно понимали друг друга без слов.
Зимой, когда Фрося выбегала на улицу по своим делам, хозяйка часто забывала про неё, занятая домашними хлопотами. Но Васёк — не забывал. Натянет огромные материнские валенки, накинет тёплую курточку и выбегает на крыльцо, зовёт, не выговаривая ещё букву «р»: — Фося, Фосинька! И стоило ей услышать его голос, как она тут же отзывалась: — Иду, иду! — и спрыгивала с чердака, где уже собиралась коротать холодную ночь.
Когда мальчик заболел, Фрося не отходила от него ни на шаг. Своими кошачьими средствами грела его, ухаживала с такой самоотдачей, что ни мама, ни сельский врач не справились бы лучше. Вместе они победили болезнь, неразлучно, как настоящая семья.
Летом жизнь была веселее. Васёк освоил рыбалку и теперь ловил мелкую рыбёшку, радуя этим свою любимицу. В огород они ходили вместе, и в лес поблизости — тоже вдвоём…
Но сегодня мальчик ушёл без неё. Позвали его старшие ребята — пойти на увал, разведать, где ягоды поспели. Ну что ж, подумала Фрося, пусть побегает, погуляет. Однако вечер подошёл, а Васёк всё не возвращался. Нехорошее чувство сжало сердце Фроси — она явно чувствовала: что-то случилось. Тайга за тем увалом густая и беспощадная. Даже взрослые, всю жизнь здесь прожившие, иной раз терялись. А мальчишки…
С возвышенности, конечно, видно всё село, но стоит лишь немного углубиться — и ты уже в лесу. Стоит задуть ветер, пошумят деревья — и крик человеческий теряется в листве, как будто его и не было…
Так и случилось — прибежал запыхавшийся мальчик, один из тех, кто был вместе с Васьком. Что-то шепчет испуганно хозяйке. Та, как обухом по голове, суетится, не знает, куда бежать, в панике зовёт всех подряд. Только криком делу не поможешь. Бросилась из дома, бегом — туда, к увалу, вся в слезах.
А тот парень, видно, сообразительный оказался — помчался звать на помощь односельчан. Один ребёнок потерялся — тут без всех не справиться.
Фрося понимала: её мальчик — в беде. Надо искать. Не ждать, не плакать, а действовать. Она ловко спрыгнула с печи, выпрыгнула на улицу через приоткрытое от вечернего ветра окно, замерла, прислушиваясь к внутреннему зову.
Люди стремглав направлялись к увалу, считая, что именно оттуда стоит начинать поиски, но Фрося чувствовала иначе. Её сердце твёрдо подсказывало — надо идти к реке. Именно там мог оказаться Васёк…
Отец Васи, как и многие мужчины в этом отдалённом посёлке, зимой занимался охотой, а с приходом лета уходил с артелью на рыболовные промыслы, добывая сибирскую рыбу. Сына он любил крепко и, приезжая домой, старался проводить с ним как можно больше времени. Гордился тем, что мальчишка растёт добрым, сообразительным и упрямым. Такой, думал он, если получит правильные знания и направление, сам проложит себе дорогу в жизни и, может быть, за собой других поведёт.
Деревенские дети в шесть лет уже были самостоятельными. Никто давно уже не носил соску — таких бы засмеяли. Родители постепенно приучали их к домашним обязанностям: без давления, но настойчиво. Ребята помогали по дому, насколько хватало сил, но, конечно, хотелось играть, шалить, а особенно — быть с теми, кто постарше, показать, что ты уже не малыш. Особенно приятно, когда в компании старших с тобой считаются, даже если редко прислушиваются.
В тот день деревенская ребятня собралась идти на увал — в километре от деревни. Васёк пристроился к ним. Мать дала наказы, а старшему поручила следить за сыном. Исследовать ягодные поляны — дело нужное, но главное для мальчишек было другое: провести весь день без присмотра. Кричать, шалить, браниться, как взрослые. Некоторые даже пытались курить. На увале шум стоял невообразимый: смех, крики, веселье.
Васёк вдруг заметил между пнями бурундука, выглядывающего с интересом. Дикарь, казалось бы, должен был испугаться шума, но — нет! Стоял и смотрел. Мальчик решил обойти его сзади. Но зверёк, заметив движение, юркнул за дерево, словно дразня: — Ага, не догонишь! — Ах ты, плут полосатый! — рассмеялся Васёк и рванул за ним в чащу.
Так он носился за бурундуком, пока тот не скрылся окончательно. Тогда мальчик остановился и огляделся. Ничего не узнаваемого. Вокруг густой кедрач, небо закрыто. Ветер шелестит листвой, и даже свой голос не услышишь. Ему стало не по себе — кажется, он потерялся. Ведь он несколько раз сворачивал и теперь совсем не понимал, где оказался. Но, сжав кулаки, он напомнил себе: главное — не паниковать. Отец учил: если заблудился — ищи ручей, он всегда приведёт к реке. А у реки — люди.
Он действительно нашёл ручей в небольшой ложбине. Продираясь сквозь кусты и бурелом, стал двигаться вдоль него. К реке он вышел лишь под вечер — измотанный, голодный. Увидев массивный корень сосны у берега, сел и сразу же задремал. Ветер, раскачивая деревья, словно укрывал его от комаров и гнуса…
Проснулся Васёк на рассвете. Спина его опиралась на ствол, а руки обнимали что-то тёплое, пушистое. Это была Фрося! Она свернулась клубочком у него на коленях и тихо посапывала. Улыбка осветила лицо мальчика: — Фрося… моя хорошая… — шептал он, пряча лицо в её мягкой шерсти.
Кошка ласково мурлыкала, но легонько хлопнула его лапкой, словно говоря: — Вот тебе, сорванец! Всю деревню взбудоражил! Пошли-ка домой, ещё и от мамки влетит.
Шли они обратно до самого полудня. Уставшая, но довольная, Фрося шла вперёд, гордо задрав хвост. А сзади плёлся измученный, голодный, но счастливый Васёк.
У дома его накинулась мать — со слезами радости обнимала, целовала и одновременно отчитывала. Соседи, собравшиеся у ворот, с уважением смотрели на Фросю — без неё всё могло бы закончиться иначе.
Прошло около двух месяцев. К ним в дом заглянула соседка, молодая мамочка, недавно родившая девочку. Поболтав с хозяйкой, она кинула взгляд на Фросю, вальяжно раскинувшуюся на кровати. С тех пор, как она спасла Васю, её в доме уважали.
— Слыхала, ваша Фрося скоро котят принесёт? Оставьте мне одного. Я вот и гостинец ей принесла — сметанки банку. Пусть с моей дочкой растёт, лучше няни и не придумаешь. И поиграет, и защитит, если что…
— Да где ж на всех набраться? — всплеснула руками хозяйка. — Полдеревни уже в очередь встало, угощениями завалили — всем котёнка Фросиного надо. Пусть уж она сама выберет, с Васьком. Они теперь и шагу друг без друга не делают.
Фрося посматривала на женщин и тихо мурлыкала: — Конечно, ребёнку нужен котёнок. С ним веселей, спокойней и надёжней. Только любите его — и он вам отплатит сполна.
