Кошка казалась огромной, прямо исполином среди дворовых животных. Серый мех, настороженные глаза — вид у неё был устрашающий.
Мелкий трусил, но пытался внушить себе храбрость:
«Я же собака! Пусть пока маленький, но всё равно собака! Нужно только гавкнуть погромче и показать, кто хозяин здесь».
Он подошёл ближе, набрал полные лёгкие воздуха и попытался залаять. Вышло тонко и совсем не грозно. Но всё же кошка дёрнулась, распушила шерсть и напряглась.
«Испугалась?!» — удивлённо обрадовался Мелкий.
На самом деле испугалась Дымка вовсе не его.
— Беги, глупый щенок! Прячься скорее! — прошипела кошка и юркнула в сарай через окошко.
— От кого прятаться-то? — растерялся Мелкий.
И лишь тогда заметил странное: куры мгновенно перестали копаться в пыли и забились в курятник, важный гусак, недавно шествовавший по двору, торопливо спрятался в заросли.
Во двор входил хозяин.
Так близко Мелкий его ещё не видел. Обычно к ним в сарай приходила худощавая, усталая женщина по имени Маша. Она приносила еду, гладила маму Мелкого по голове и шептала:
— Совсем замучили тебя малыши, Люсенька. Потерпи ещё немного, скоро разберём всех по домам, и станет легче.
От неё исходили тепло и забота, но всегда чувствовался и какой-то страх. Со временем щенок понял — этот страх был связан с её мужем. Сильным, грубым и жестоким человеком.
— Это не хозяин, а её супруг. У людей это так называется, — объяснила мама.
— А уйти от такого можно? — удивлённо спросил Мелкий.
— Теоретически — да, но… не всегда всё так просто, — вздохнула мать. — Люди — существа непонятные. У них свои законы. Нам лучше радоваться, что он к нам не лезет.
— Я бы убежал! — возмутился Мелкий. — Он злой, как демон. Ты слышала, как он орёт на Машу? «Шевелись, дохлятина! На меня у неё сил нет, а с псами возится!»
— У каждого своя беда, — печально вздыхала мама. — Может, ей идти некуда. А может, любит его всё ещё… Бывает, злым он становится только после бутылки. Там, видно, яд какой-то.
Щенку было жаль хозяйку. Но он радовался, что сам злой человек обходил их стороной.
Со временем Мелкий подрос, сарайчик стал тесным. За дверью был настоящий мир: лето, краски, запах травы. Он начал понемногу выходить во двор.
Сначала разгуливал только по загону, но быстро изучил каждый уголок и захотел большего. Ведь за сеткой кипела жизнь: куриные разговоры, гордый гусак, и, конечно, Дымка — сероокая кошка, воображавшая себя хозяйкой всего двора.
— Очередной щенок-дурилка, — усмехнулась она, встретив его впервые.
— Я не дурилка, я собака! Настоящий сторожевой пес! — возмутился он.
— Собака? — фыркнула Дымка. — Ты всего лишь рыжий комочек с ушами. Может, подрастёшь и толк будет, но только уже не здесь. Хозяйка вас раздаст по разным дворам. Вот и будешь тявкать в другом месте. А я тут навеки.
Тогда Мелкий не нашёлся, что ответить. Но с того дня грезил, как однажды выйдет на простор и докажет кошке обратное. И вот свершилось. Только момент оказался совсем неподходящим.
Хозяин вошёл злой и мрачный, пошатываясь, с бутылкой в руке. «Это из-за яда в бутылке!» — догадался Мелкий.
— Машка! — заорал мужчина. — Чего эти псы шляются по двору? Чтобы я ещё в их дерьмо вляпался?! Пусть сидят в загоне!
И дальше всё случилось стремительно. Щенок не понял, как воздух вырвался из лёгких, тело подбросило ввысь и швырнуло на несколько метров.
Боль обрушилась внезапно и беспощадно, будто все косточки перемололи и вставили обратно как попало.
— Что ж ты творишь, изверг?! — кричала Маша.
Потом щенка накрыла темнота.
Очнулся он на руках у Маши. Женщина бежала куда-то, обливая его слезами и шепча:
— Терпи, родной, только держись! Егорыч поможет.
Каждый её шаг отдавался болью во всем теле, но Мелкий изо всех сил цеплялся за жизнь. Потом снова отключился.
— Я смогу зафиксировать, обезболить. Но дальше только в город. Там хирурги, там всё нужное, — услышал он мужской голос.
— Егорыч, прошу тебя, отвези! Я заплачу, чем смогу! — рыдала Маша.
— Да чем ты заплатишь? — сердито отозвался тот. — Ты и так мучаешься рядом со своим пьяницей. Сейчас собаку покалечил, а что завтра? Тебя убьёт? Уходить надо!
— Знаю, Егорыч, знаю… — всхлипывала Маша. — Прогоню, только помоги сейчас!
— Чёрт с тобой, — вздохнул мужчина. — Не могу смотреть, как бедное животное страдает. Поехали.
Дороги щенок не помнил. То проваливался в темноту, то вновь всплывал к свету. Очнулся уже на столе, в яркой комнате. Люди в зелёных халатах суетились вокруг.
— Сможете его спасти? — тревожно спрашивал Егорыч.
— Попробуем, — прозвучал ответ.
Врачи действительно сделали всё возможное.
Слово «операция» прочно отпечаталось в памяти Мелкого. Он запомнил холодный металлический стол, ослепительный свет ламп, резкие запахи лекарств, звон инструментов и глухие голоса людей в масках. Боль на какое-то время отступила, и казалось, будто весь мир утонул в плотной вате. Но чудес не произошло — врачи не волшебники.
— К сожалению, ходить он уже не сможет. Поврежден позвоночник, — объяснили они Маше.
— И что теперь делать? — её голос дрожал.
— Купите специальную коляску. Другого выхода нет, — последовал ответ.
— Ну что ж, будет у тебя не пёс, а гонщик, почти как в «Формуле-1», — неловко пошутил Егорыч, но тут же осёкся. — Только домой его вести пока нельзя. Твой пьянчуга, если здоровую собаку искалечил, то этого калеку точно до конца доконает.
Маша молчала. Что тут возразишь? Егорыч был прав. После случившегося с Мелким она в рекордные сроки раздала остальных щенков Люси. Умоляла, просила — лишь бы забрали малышей. Хорошо, что щенков было всего трое. Здоровых и молодых брали нехотя, а что уж говорить о хромом.
— Может, ты возьмёшь его, Егорыч? Хотя бы ненадолго? — умоляюще посмотрела она.
— Так твой и меня достанет, — нахмурился старик. — Уже приходил, ругался, пьяный. Орал: «Что это ты, старый хрыч, жену мою на развод подбиваешь? Какие советы ей даёшь?»
Маша опустила глаза.
— Прости меня, Егорыч. Не хотела я тебя подставлять. Просто не выдержала тогда. Вернулась из клиники, а он спит, красноглазый, мятого вида. Я посмотрела на него и сорвалась: «Всё! Развод! Не могу больше. Ты не муж, а зверь. На меня кричишь, кур топчешь, даже кошка шарахается от тебя. Теперь ещё щенка искалечил. Достаточно!» И добавила, что и ты меня в решении поддерживаешь… Видимо, вот это он и запомнил.
— Ладно, хватит оправдываться, — проворчал Егорыч. — Справимся как-нибудь. Но тебе самой пора голову включить и судьбу свою менять.
Мелкий слушал их разговор и понимал: дела его плохи. Никому не нужен он теперь — пёс на колёсах. Раньше был настоящим щенком, а теперь… не пойми кто. Да ещё придётся учиться заново тому, что любой собака умеет с рождения: ходить и бегать. Как жить, если задние лапы превратились в два бесполезных бревна?
Домой он и сам не хотел возвращаться. Единственная надежда оставалась на Егорыча. Человек этот спас ему жизнь, может, и сейчас придумает что-нибудь. Но помощь пришла совсем не от него.
В тот вечер Маша вернулась в дом подавленной. Она спасла щенка, но толку? В семью взять не может, приютить негде. Хорошо ещё, что муж пока где-то пропадал. Можно было посидеть на кухне и хоть немного собраться с мыслями.
Она опустилась на табурет, прижала руки к лицу. Серая кошка Дымка, словно почувствовав её тоску, запрыгнула на колени и замурчала, успокаивая хозяйку.
И тут дверь с грохотом распахнулась. На пороге появился муж — пьяный, злой, неуклюжий. Споткнулся, выругался и ввалился на кухню.
— Вот сидит, кошку гладит, а муж, между прочим, голодный! — взревел он и потянул к ней руку.
Дымка, не успев убежать, выгнула спину и полоснула когтями по его руке. Муж взвыл и замахнулся на кошку. И в этот миг у Маши словно что-то щёлкнуло в голове. «Даже кошка защищается! А я всё терплю. Сколько можно?»
В ней поднялась ярость. Глаза загорелись, силы прибавились. Она вскочила и схватила тяжёлую чугунную сковороду. Удар пришёлся прямо по лбу.
Муж опешил, сел на стул, держась за голову.
— Слушай сюда, — твёрдо сказала Маша. — Завтра идём разводиться. А из моего дома ты уходишь прямо сейчас. Дом этот — родительский, мой. У тебя вон прописка в соседней деревне — туда и катись. А если останешься, я либо в полицию сдам, либо сама ненароком прибью. И не сомневайся — рука у меня не дрогнет.
Муж взглянул ей в глаза, рот приоткрыл, но слова так и не вышли. То ли страх, то ли наконец понял, что она больше не та. Побросал кое-какие вещи в старый рюкзак и вышел за дверь.
Через месяц Маша оформила развод. А Мелкого привезла домой ещё раньше, потому что знала — муж больше не вернётся. Он оказался трусом. Пока она терпела, он хозяйничал, но стоило дать отпор — сдулся, как пустой пузырь.
Егорыч привёз щенка в специальной коляске. Сначала Мелкий чувствовал себя странно, будто стал нелепым существом на колёсах. Но сделал шаг, потом второй, и коляска послушно покатилась. Щенок ускорился, и колёса весело зашуршали.
Из сарайчика вышла мама Люся. Увидев сына, она не сдержала слёз.
— Не верила, что свидимся, — прошептала она. — Да и каким ты стал! С колёсами своими… А у нас перемены. Маша своего пьянчугу выгнала. И спасибо за это Дымке. Не знаю, что она ей нашептала, но именно кошка хозяйку осмелила. Со сковородкой в бой пошла, представляешь? Жаль, я всё это пропустила.
— Дымка? Серая кошка? Как же у неё получилось? — поразился Мелкий.
— А так и получилось, — раздался знакомый голос сзади. — Нужно было Маше немного уверенности. Я ей её и подарила.
— Но разве так можно?
— Кошки многое умеют, — спокойно ответила Дымка.
Правда это или нет — кто знает. Но Мелкий почему-то ей поверил. Главное, он снова оказался дома. И многое теперь изменилось в лучшую сторону.
Может, и имя новое ему дадут? Ведь «Мелкий» для взрослого пса на колёсах звучит несерьёзно. А вот «Пилот» — как раз в самый раз.
